— Что вы хотели? — Осмотрите девушку, ей тоже немного досталось. А мне надо снять показания с потерпевших. После осмотра Яне сообщили, что физически ничего серьезного с ней не случилось, и дали расплывчатый диагноз — «нервный стресс». — Он у меня по жизни, переживу как-нибудь, — ответила Яна. — Успокоительное мне уже дали в «скорой». После этого они с Анатолием Анатольевичем пошли в палату к Ивану Демидовичу. Тот возлежал на подушках, как султан, подоткнутый одеялом и в окружении молоденьких медсестричек, которые, открыв рты, слушали его байки. Иван Демидович повернулся к вошедшим и расплылся в улыбке. — Яночка, дорогая! Как я рад тебя видеть. Уже слышал новость о твоем спасении, ждал встречи с тобой! — Я вижу, что сильно скучать не пришлось, — кивнула Яна. — Девочки, это моя дочь Яна! — Иван пафосным голосом представил ее медсестрам. — Ой, у вас такой папа веселый! А вы такая яркая! Вы тоже актриса? — вскочили девушки со своих мест, давая вошедшим доступ к обладателю баса. — Нет, я медик. Почти ваша коллега, — ответила Яна. — Почему почти? — Потому что стоматолог и давно уже не работаю на приеме, просто руковожу клиникой, — объяснила Яна. — Иван Демидович, мы еще заглянем к вам, — попрощались девушки и вереницей покинули палату. Не могу сказать, что рад видеть всех, — Иван бросил многозначительный взгляд на Анатолия, — но присаживайтесь. — Я по службе, — кашлянул следователь. — Я уже ответил на все вопросы. — Иван, трудно, что ли? Повтори, — попросила Яна. — Я не думаю, что наши показания будут отличаться. Все одинаково видели. И Иван Демидович рассказал своими словами, что произошло. В принципе, он повторил рассказ Яны, да по-другому и быть не могло. Они оба говорили правду, и действо перед их глазами развивалось одно и то же. — Тоже ничего не слышали и не предполагаете, почему напали на вас? — спросил Анатолий Анатольевич. — Не знаю. Может, мы были последние и самые колоритные на этой дороге, — предположил Иван Демидович. — Но вот что странно! — Что? — сразу же спросили и Яна, и Анатолий. — У меня же фотографическая память на лица и голоса. Это профессиональное. Любому артисту достаточно сказать одну фразу, а я его голос потом помню всю жизнь. Так вот, он что-то сказал, одно или два слова, я имею в виду преступника, которого убила лошадь. Так вот, я просто на сто процентов уверен, что слышал его голос раньше. Где и когда — не помню! Возраст и еще эти удары по голове, словно специально! Вот лежу и мучаюсь, где я его слышал, — сказал Иван Демидович. — Значит, есть вероятность, что это ваш знакомый, — предположил Анатолий Анатольевич. — Если вы не ошибаетесь. — Поверь мне, я в таких вещах не ошибаюсь. Вот в чем угодно, но только не в этом. У меня абсолютный слух, — ответил Иван. — Да что рассуждать! Я могу его опознать. Следователь удивленно поднял бровь. — Хотя, да… — спохватился Иван. — Мы же с Мишей уже попытались это сделать. Снять с него балаклаву. По лицу я теперь вряд ли опознаю. — Да о чем вы, Иван. Слушай, давай на «ты», а? Там и мать родная не опознает. Месиво и расколотый череп, глаза вылетели. Вряд ли у вас были с Яной такие знакомые. — Да, и повторить фразу его уже не попросишь, — согласился Иван. — Долго вы будете упражняться в словесности? Меня уже тошнит, — встряла Яна. — То есть, он не опознан? — Нет. Документов нет. Сделали отпечатки пальцев: не сидел, в базе нигде нет. По лицу, как уже сказали, — нереально. Могли бы ответить его товарищи по банде, кто он и что он. Но, к сожалению, мы этих товарищей не нашли, машина брошена. Никто ничего не видел и не зафиксировал. Но люди работают. И пока никаких концов не находим. Но дело открылось только-только. Надежда раскрыть по горячим следам есть. — Я буду вспоминать, — обнадежил Иван Демидович, но по взгляду, которым одарили его Анатолий, было понятно, что сильно он на память актера не рассчитывает. — Лично я по нему плакать не буду, — сказала Яна. — Сами напали, сами напросились на неприятности. — Смерть, согласен, — это большая неприятность, — отозвался следователь. — А убийство на лошадь повесят? — спросила Яна. — Это вряд ли. Не бойся, Люсьену за решетку не отправят. Пойдет как нападение с их стороны и несчастный случай. — Яна превысила самооборону с помощью лошади, — хохотнул Иван Демидович. — Даже животные на твоей стороне. — Животное хорошо выдрессировано своим хозяином, — поправила его Яна и попросила: — Теперь бы нам к нашему случайному другу, к Михаилу зайти. — Я сейчас разузнаю, — следователь вышел из палаты. — Ты с ума сошла, доверять ему? — зашипел Иван Демидович. — Он уже показал свою гнусную сущность. — А что мне с ним делать? — шепотом оправдывалась Яна. — Я ему особо и не доверяю. Он сам примчался ко мне вместе с местной полицией. Я уже была в таком состоянии, что и черту бы обрадовалась! Оставили меня одну с трупом и ускакали вдаль, два ковбоя. А он вроде больше не хамит и ни на что не намекает. — Ты взрослая женщина, а рассуждаешь, как девчонка… Это он усыпляет бдительность, прикидывается, разведывает, вынюхивает… Не знаю, как еще сказать. С чего вдруг такая любезность? Он явно что-то замышляет… — сказал Иван Демидович и резко замолк, так как в палату вернулся Анатолий Анатольевич. — Я договорился. Михаил совсем недавно пришел в себя, но на минуту войти к нему можно. Вы со мной? — Спрашиваешь, — Иван свесил ноги с кровати. — Уже идем. Палата, в которой лежал Михаил, очень сильно отличалась от той, куда поместили Ивана. Это был огромный, просторный зал с большими окнами. Здесь стояли реанимационные койки, тут же рядом находились и приборы, следящие за показаниями жизненно важных органов, и стационарные капельницы, а за здоровьем пациентов наблюдала бригада медицинских работников, готовых в любую секунду прийти на помощь. Михаил выглядел так плохо, что ни Яна, ни Иван его бы ни за что не узнали, если бы их сразу же не подвели к нему. А уж от Анатолия этого и требовать бы не пришлось, он видел кучера в первый раз. Михаил был очень бледен, почти прозрачен, с темными кругами под глазами, и из его рук тянулись две трубочки от капельниц с каким-то жидкостями. — Миха, привет! — первым кинулся к нему Иван Демидович. — Вот теперь уже точно все будет хорошо. Помнишь, ты, перекинутый через лошадь, усомнился в положительном исходе? А я тебе сказал, что все будет хорошо? Ну, так вот… Жалко, что мы пари не заключили! Вот ты выжил, и все хорошо. А то говорил мне: «Иди один, спасайся. А я разберусь с лошадью и душой присоединюсь к тебе, сын мой». — Это у меня уже бред начинался, — смутился Михаил. — Думал, не доедем, не доживу. — Вы как себя чувствуете? — спросил Анатолий Анатольевич. Как официальное лицо он хотел знать, можно ли с Михаилом не просто поговорить, но и взять у него показания. — Нормально все со мной. Я уже узнал, что с Люсьеной тоже все хорошо. — Люсьена дома у вашей племянницы. С лошадкой действительно все хорошо, — подтвердил следователь. — С ее копыта был снят криминалистический анализ. Там выявлена кровь и мозговое вещество убитого. — Так все и было же… — А я хочу услышать еще и вашу версию. Расскажите, что произошло, — попросил Анатолий Анатольевич. — А мои соплеменники, тьфу, сопричастники, тьфу, пассажиры — чуть не казал, подельники, — растерялся Михаил, — они-то вам ничего не сказали? — Все сказали, но вас было трое, и я должен услышать всех троих, — ответил следователь. Миша вздрогнул и рассказал ровно то, что лично Анатолий уже выслушал два раза. И, кстати, в зале было скучно, то есть зрители зевали потому, что Михаил один в один повторил рассказ Ивана и Яны. Отличалось только начало рассказа. «Старый я дурак! Какого-то черта дернуло меня выпить с этим улыбчивым человеком, попасть под его не очень хорошее влияние и согласиться на эту глупость — поехать на карете со старой, плохо видящей и плохо слышащей лошадью по опасной горной дороге. Вот и получил! Просто опасность подкралась не с той стороны, что я опасался», — примерно так начал Михаил. — Какую опасность предвидели вы и что пошло не так? — тут же заинтересовался Анатолий Анатольевич. — Думал, что те бандиты остановились поиздеваться, отнять лошадь, почистить карманы богатым туристам, которые наняли карету на большое расстояние. А они сказали: «Ну вот, мы их и догнали. Кончать обоих надо. Сначала попытаем и узнаем, где, или сразу же завалим? У него такие бабы были — просто люксовой внешности, а влюбился в нее. Я хочу понять, что это за женщина такая? Волшебница-кудесница! Ты ее будешь насиловать? Буду!». Это я вам сказал все фразы двух переговаривающихся бандитов. Кто из них, что конкретно говорил, сейчас уже не вспомню, они ведь в масках были и все в черной одежде. Яна с Иваном переглянулись. — Это где ты столько фраз от них услышал? Ты что, не с нами был? Что-то мы ничего не слышали. — Так они сказали все это языком глухонемых, — ответил Михаил. — А я просто знаю язык жестов. У Яны округлились глаза: — Так вот что это за странные жесты были! А уж я-то подумала… Теперь все понятно. — А вот мне как раз вообще ничего не понятно. Столько фраз, если верить вашим словам, прозвучало в их адрес? И убить, и изнасиловать… — почесал затылок Анатолий Анатольевич. — А зачем мне врать? У меня мать была глухонемой, я язык жестов хорошо знаю. Конечно, подзабыл кое-что, мамы уже давно нет, да и стояли бандиты на расстоянии. Но всю суть их гнусных замыслов я абсолютно точно понял правильно. Поэтому я тоже пошел в бой без сантиментов. Они были настроены насильничать и убивать. — Говорили про двоих? — спросил следователь.