Уже на первых словах этой тирады злодей схватил Яну за горло, резко толкнул ее невесомое тело, повалил на больничную кровать и принялся душить сильно и неотвратимо. Яна сразу же почувствовала жуткое напряжение в мышцах шеи, глаза ее затуманились, в голове образовался какой-то вакуум. Как ни странно, в эту минуту она беспокоилась не о своей жизни, а об отце. Иван Демидович лежал на полу без движения, умер он или только потерял сознание? Лже-врач расправился с ним жестоко, бил изо всех сил. Цветкова вдруг ощутила острую жалость к себе, к отцу, к маме. Они все вместе могли быть счастливой семьей, если бы родители вовремя открылись друг другу, сделали шаг навстречу. Но они не ценили то прекрасное чувство, которое было между ними, — любовь, и в результате Яна выросла, не зная ласки родного отца. Как жаль, что жизнь сложилась так глупо. Цветкова вдруг подумала о Мартине. Она отчетливо поняла, что запутанные отношения с ним — это тоже одна большая глупость. Как же нелепо и бестолково живет она вдали от любимого человека, и как заблуждается он, идя на поводу идиотских общественных стереотипов. Из-за неожиданно свалившихся на нее денег, из-за банального «Что скажут люди?» он отказывается от любви всей своей жизни. Тысячу раз они могли уже воссоединиться, но всегда какая-то досадная мелочь им мешала. И вот теперь между ними стоит отнюдь не мелочь, а сама смерть. Неужели это конец? Изображение померкло в глазах Цветковой. Своего душителя она уже не видела отчетливо, он казался ей большой темной тенью. Вдруг Яна заметила за его спиной другую тень — небольшую, даже тщедушную. Можно было бы подумать, что это Ангел, но нет, тень была без крыльев. В руках маленькой тени мелькнула длинная, тонкая палка с набалдашником. Палка соединилась с головой душителя, и он стал как-то уменьшаться. Нет, не сдувался, как воздушный шарик, а просто оседал вниз, уходя из зоны видимости. И вскоре исчез совсем. Глава тринадцатая — Доченька! Доченька моя! — услышала Яна дрожащий и до боли знакомый голос. У нее дико болело горло и раскалывалась голова. Она недоумевала: почему все-таки осталась на том вулкане? Витольд Леонидович и Иван Демидович легко бежали по кромке моря. Вспененные волны всех оттенков голубого цвета накатывали на линию песка, который, словно мозаикой, был выложен разноцветными ракушками. Вот именно по этой кромке двое мужчин и убегали от нее. А вот бежавшая за ними Яна совсем не чувствовала никакой легкости. Ее ноги глубоко увязали в мокром и тягучем песке. Цветкова кричала им вслед, чтобы они ее не бросали, но мужчины не слышали и продолжали свой легкий бег, несмотря на свой немолодой возраст. А на Яну вдобавок ко всему обрушилась еще одна беда: на нее посыпался плотный, обжигающий пепел, который не давал ей дышать. Она уже начинала терять сознание, когда голос матери вырвал ее из этого песочно-лавового ада. Яна ахнула, вздохнула и открыла глаза. — Мама?! — Доченька, слава богу! Как ты меня напугала! С тобой все хорошо? Ты дышишь? — беспокоилась Валентина. — Мама… А ты как здесь? — спросила Яна, осматриваясь. Никакого моря, ракушек и вулканического пепла тут не было, а была больничная палата. На полу ничком лежал, не подавая признаков жизни, Иван Демидович. Сверху на него крест-накрест навалилось тело большого мужчины в белом халате, ворот которого уже превращался в кровавый ошейник из-за обильного кровотечения из затылка. — Мама, чем ты его ударила? — спросила Яна хриплым голосом. — Штативом от капельницы. Первое, что под руку попалось, когда из-под кровати выбралась, — пояснила Валентина Петровна. — Откуда выбралась? — постепенно мозг Яны насыщался кислородом. — Пряталась я там, — смутилась актриса. — От кого? — От тебя. Я приехала навестить Ваню, ну и… Ты же знаешь, каким он может быть обходительным. Ой, кстати, как там Ваня… Ваня! — наклонилась над ним Валентина. — Мама, так вы что, с Иваном Демидовичем?! Вы что это? Зажигали? Прямо в больнице? — удивилась Яна. — Можно и так сказать. Вот я и боялась, что ты будешь смеяться. — И давно это у вас? — не унималась Цветкова. — Последний раз было… Сколько тебе лет? Вот столько же лет назад лет и было, плюс девять месяцев. И вообще, отстань! Врача! Врача сюда… — Ну ты даешь, мать! — смеялась Яна. — Навсегда запомню, как ты кричала: «Отстаньте от этого урода! Почему вы ему оказываете помощь?! Он же преступник! Не надо его лечить! Окажите помощь заслуженному артисту! Полиция, обратите внимание на этого мужчину! Он избил Ваню до потери сознания, а мою дочь чуть не задушил! И, главное, ничего даже не сказал — за что?!» — Ну, он теперь долго может ничего не сказать. Череп ему раскроили надвое, — отвечал матери Яны прибывший полицейский. — А вы мне это что, в обвинение ставите? По-вашему, я должна была обратиться к этому лже-доктору, когда он душил мою дочь: «Сударь, не соизволите ли вы объясниться? Что вы такое делаете? Вы понимаете, что это разбой и покушение на убийство? Если вы не прекратите, то я вызову полицию!» — Не ерничайте, женщина! Никто вас ни в чем не обвиняет. Вы одна остались без травм. — Да, и это только потому, что во время нападения я пряталась под кроватью, — гордо ответила Валентина. — Мама меня спасла, — вклинилась в обвинения Яна. — Если бы не она… — Вы его знаете? — спросил полицейский. — Кого? Пострадавшего? Он мой отец. — Нет, нападавшего. — Не знаю. Ивана Демидовича положили на его же кровать и привели в чувство. А вот преступника повезли в операционную, а затем отправили под арест. Яна, воспользовавшись тем, что люди отвлеклись, выскользнула из палаты. Ей надо было найти Лавра, чтобы убедиться, что ничего не произошло, и все хорошо. Она смогла найти палату Михаила и там же встретила Лавра, который мило общался со своим другом и тихонько покуривал в форточку. — Да ты что! Я еще тебе поверила! — ахнула она. — Я же предлагала, чтобы мы разделились, ты сам сказал, что проверишь всех, а сам завис у своего знакомого! А как же мой отец?! Его не надо было проверить? — Чего ты шумишь? Я был там, палата была закрыта, я подумал, что человек на процедурах. Если я в палату не попал, то и преступник не попадет, здраво рассудил я, — отозвался Лавр. — Сам себя не похвалишь… — хмыкнула Цветкова. — Здраво он рассудил… А я вот попала в закрытую палату, на нас было совершено нападение! — И что? — испугался Лавр. — Преступник обезврежен. — Это один из тех, кого мы видели в кафе? — Не знаю. Я плохо рассмотрела того — в кафе. Сидела к нему спиной. — Сам-то он что сказал? Или он глухонемой? — спросил Лавр. — Сейчас он ничего не скажет. Моя мама вырубила его. Но он говорил, и еще как! Он не глухонемой! Так, значит, это не тот мужчина, которого мы видели в кафе? — Это ничего не значит, — не согласился Лавр. — Подожди… Твоя мама? А она что здесь делает? — Так она приехала отца, то есть Ивана навестить, — ответила Яна, отводя взгляд. — Это теперь так называется? Поэтому палата не открывалась? — с хитрым прищуром уточнил Лавр. — Это их личное дело, нечего улыбаться, — фыркнула Яна. — Мама нас спасла. — Вот ведь семейка! — не выдержал Михаил, беззвучно смеясь и хватаясь за бок. Яна вышла из палаты, Лавр поспешил за ней. — Полицию вызвали? — спросил он. — Вызвали. Анатолий Анатольевич тоже едет. Толку от него никакого! Мимо них по коридору пробежала молоденькая девушка в медицинской форме, затем мужчина-медик, за ним другие медработники. — А куда это они все бегут? — не поняла Цветкова. — Не знаю. Пойдем посмотрим, — поспешил за медиками Лавр, увлекая за собой и Яну. Все медицинские работники столпились у одной палаты. Все были возбуждены и сосредоточены, поэтому какое-то время даже не обращали внимание на «штатских» Яну и Лаврентия. Пока одна медсестра все же не сказала им: — Пациенты, а вы что тут делаете? Идите по палатам. Здесь не цирк, чтобы собиралась толпа зевак. — Я детектив, — представился Лавр. — А что здесь произошло? — Смерть пациента. Для нашей больницы это событие, ведь врачи всегда делают все, что в их силах. — Кто-то умер? — напряглась Яна. — К сожалению, да. Конечно, пациент и так был плох, но шанс выжить был. А теперь будет разбираться полиция. — Полиция? — переспросил Лавр. — А что вызвало смерть? — Отказало оборудование, которое поддерживало его жизнь. Сама трубка не могла выскочить из его трахеи, пациент не шевелился и не дергался. — Кто-то вынул ее?! — ахнула Яна. — А можем мы узнать имя пациента? — спросил Лавр. — Я не лечила его, имени не помню, — ответила медсестра. — Но это пилот недавно разбившегося самолета. Какая трагическая судьба у человека! Представляете: выжить в авиакатастрофе и вот так умереть в больнице! — вздохнула медсестра.