— Все ясно, скрыла из суеверия. А Людмиле почему рассказала? — Я и ей не рассказывала, я на свидание собиралась. А как время пришло, испугалась. — Сдрейфила, что ему не понравишься, — догадалась Далила и промахнулась. — Нет, — возразила Галина, — этого я как раз не боюсь. Ему-то я уже как бы понравилась. Раз он звонит, значит, видел меня. — Логично, так в чем же дело? — Я за себя испугалась. — За себя?! — Да, вдруг он мне не понравится? Представляешь, какое будет разочарование, если у него косоглазие? Или хуже еще, полный урод! — Но голос-то у него мужской, — съязвила Далила, пытаясь припомнить, был ли случай, чтобы мужчина Семеновой не понравился. Мужчины ей нравились положительно все: в любом уроде она хоть малюсенький шарм да и найдет и так любого нахваливает, что стыдно порой за нее. Другое дело, что влюблялась Галина в повес и мерзавцев: к Граблину, пьянице и картежнику, прикипела, к Ванеку, другу его, женолюбу и многоженцу[3]. Но эту глупость своей любимой подруги Далила объясняла легко: Галка была, как говорится в народе, «слаба на передок». Приличные мужчины шарахались от нее, в сетях оставалось ни то ни се. А ведь в глубинах души Семенова нравственна, она мечтает о серьезном порядочном муже, о крепкой семье. «Выходит, я ошибалась? — прозрела Далила. — Выходит, она хвалила всех, но перебирала». И сразу припомнилось, что все мужчины Семеновой были красавцами. «В таком случае бояться ей нечего. Этот парень далеко не урод», — мысленно отметила Далила и, желая подбодрить подругу, неожиданно для себя проболталась: — Да все у него нормально, у Голоса твоего, вполне симпатичный мужчина, — не веря своим ушам, ляпнула вдруг Далила. И Галина словно окаменела. И долго цепенела Галина Семенова, обсасывая услышанное. Далила тоже молчала, лихорадочно соображая, как объяснить свое внезапное заявление. — Симпатичный?! — очнувшись, завопила Галина. — Ты-то откуда знаешь? — Да я и не знаю, я так, предположила, — неумело заюлила Далила. — Ага! — прищурив глаза, сказала Галина и вцепилась в подругу клещом. — Даже и не думай мне врать! — предупредила она. — Ты врать не умеешь, потому что я вижу тебя насквозь. Короче, не отпущу, пока не расколешься. Пришлось Далиле рассказывать. Она скороговоркой поведала (окуная подругу в прошлое), как рожала Галина свою Ангелинку, как прихватили ее роды в пути, как вынужден был принимать их случайный мужчина, подобравший ее в Озерках. — А потом он носил апельсины тебе в роддом[4], — закончила свою сентиментальную повесть Далила. — Видимо, там твои адрес с телефоном ему и дали. Он потом и названивал. — Но почему? — поразилась Галина. — Неужели я ему такая понравилась, ненакрашенная, пузатая? Я же страшненькая тогда была. — За ребенка он сильно переживал. Боялся, что Ангелинка не выживет. Когда я к месту происшествия подъехала, он роды принял уже. Окровавленный сверток из нового пиджака своего к груди прижимает, а в свертке малышка. А он в трансе бормочет: «Я пуповину перерезал перочинным ножом. Посмотрите, пожалуйста, на малыша. Ребенок хоть дышит?» Я, помнится, еще удивилась: «А вы сами, что, не смотрели?» И он мне признался: «Я боюсь. Малыш сначала кричал, когда я его переворачивал и хлопал по попе. Но теперь он молчит. Он не умер? Посмотрите, пожалуйста». Чувствуется, стресс бедный мужик получил по полной программе. Видела бы ты его, бедолагу: глаза безумные, губы синие, руки трясутся. Вот так-то, моя дорогая. Видимо, предсказательница не обманула тебя. — Так вот откуда он взялся, Голос! — прозрела Семенова. — Ой, мамочка! И предсказательницу я встретила часа за два до родов. К нему, получается, шла. Так и есть. А точно ли он мне звонит? Почему ты уверена? — разволновалась Галина. — Точно-точно, я позже с ним разговаривала… Наткнувшись на осуждающий взгляд подруги, Далила поспешно добавила: — Спустя год мы встретились с ним абсолютно случайно. Я даже имени этого парня не знаю. — Случайно? Тогда как ты поняла, что это он мне звонит? — Знаешь, было ужасно сложно, но я догадалась, — попыталась отшутиться Далила. Однако, увидев, как яростно раздуваются ноздри Галины, она испуганно сообщила: — Однажды я заметила, что он за нами следит во время нашей обычной субботней прогулки. Я догадалась, что делает он это не в первый раз. — Зачем? — Видимо, на Ангелинку приходит смотреть. — Зачем? — Похоже, ответственностью оброс, невольно считает себя вторым ее папой. Именно из этого я и сделала вывод, что он человек порядочный, как раз такой, какой тебе нужен. Услышав это, Семенова набросилась на подругу: — Так что же ты, зараза, молчала! Я тут схожу с ума, теряюсь в догадках, а ей хоть бы хны! И там приметила и тут заключила, а мне ни гугу! — Да ради тебя и молчала, — рассердилась Далила. — Я боялась, что ты начнешь на него наседать и все испортишь. Ты же у нас любительница форсировать события, а мужчин такая поспешность отпугивает. К тому же не все так просто, как тебе кажется. — Что еще? — насторожилась Галина. — В тот день, когда ты рожала, он рвался к жене. Кажется, они собирались на торжество. — Так он женат?! Далила поспешила успокоить подругу: — Был женат, но, похоже, брак у него разладился. Думаю, окончательно. — Почему ты так думаешь? — Он же на свидание тебя пригласил. Галина всплеснула руками: — Поразительно! Какая вера в святость мужчин! Будто брак помеха свиданию! — Да нет, — возразила Далила, — он не из таких, не любитель легких интрижек. Мне он показался серьезным, обстоятельным и порядочным человеком. — Ну, правильно, ты же у нас психолог. И как же все было, уважь, расскажи. Не обращая внимания на подколки подруги, Далила невозмутимо поведала: — Полагаю, что брак у него не состоялся, но он пытался удержать его от распада. На самом деле мужчины семейные неурядицы переживают тяжелее, чем женщины. Думаю, он в роддоме узнал, что ты мать-одиночка. Когда стало и ему одиноко, он тебе позвонил. Разочарованно вздохнув, Галина спросила: — Значит, не краса моя сразила его? Позвонил мне от одиночества. — О котором не решался сказать. Но я была абсолютно уверена, что рано или поздно он все же решится, поэтому и боялась тебе о догадках своих говорить. Галь, ты бываешь слишком напористой, а он тогда еще сомневался… Семенова возвестила: — Зато теперь у него нет сомнений! — Ты о чем? — удивилась Далила. — Я послала его! — призналась Галина и громко завыла: — А все Люська, зараза! Заладила: «маньяк» да «маньяк»! Теперь-то я понимаю: она мне, зараза, завидовала! У самой муж кобель, а меня добрый красивый мужчина обхаживает, порядочный и серьезный! «Ну вот, — удручилась Далила, — теперь на Людмилу свалит все беды. Будто о красоте и серьезности Голоса не только что узнала сама». Галина тем временем выть перестала и, в ярости сжав кулаки, зло прошипела: — Убью эту заразу. Точно Люську убью. — Если успеешь, — горько вздохнула Далила. Галина открыла рот: — А что? — Похоже, нашу подругу Карачка собрался убить. — Собственный муж? С чего ты взяла? Далила выложила свои подозрения: — С того, что Анфису Пекалову он убил.