Марина снова заплакала: — Я боялась. — Сасунян вас запугал, — догадалась Самсонова. — Да. В связи с гибелью Миши меня допрашивали, чуть ли не каждый день. Сасуняна тоже. Он понял, что его подозревают. Начал мне угрожать, говорил, что, если я только пикну, он Людмилу убьет, а потом отправится сам в милицию, мол, ему наплевать. — А Людмилу за что? — отшатнулась Далила. Калоева потрясла головой: — Я не знаю, не знаю. Если она его и убила, то правильно сделала. Она защищалась. Он много раз ее пистолетом пугал. Как тут нервной не стать? Сасунян все равно убил бы ее. Далила не стала второй раз интересоваться зачем — ясно и без того. Сасунян не терял надежд приручить Марину, а Людмила знала, что он Анфису убил. Не зря же она его покрывала и делала вид, что с Анфисой совсем не знакома. Боялась лишних расспросов. А Сасунян понимал: как только он бросит жену, она молчать перестанет. А он действительно надеялся расположить к себе гордячку Марину. Он Марину любил. Самсонова глянула на часы — прошло время обеда, в офис возвращаться пора. В кабинет заглянул Дмитрий и с гордостью доложил: — Кушать подано! Далила горестно сообщила: — Димочка, я не могу. Времени осталось лишь до работы доехать. Он расстроился: — Ну, ма, ты даешь! Какое там время? Все в тарелках уже, срубать пять минут. — Пообедаете с Мариночкой, а я с работы вернусь и с вами поужинаю, — сказала Далила, устремляясь в прихожую. Не могла же она сказать заботливому сыну, что утратила аппетит. Уже подъезжая к зданию офиса, Далила почувствовала в кармане дрожание сотового и услышала рондо Моцарта. Едва поднесла трубку к уху, раздалось приветствие Женьки: — Бонд! Джеймс Бонд! — Жека! — обрадовалась Далила. — Как ты вовремя! Племянник ответствовал: — Иначе и не бывает. — От скромности не умрешь. — Но что я могу поделать, если все и всегда мне рады. К примеру, вот как теперь. — Кстати, о радости. Ну что? — нетерпеливо поинтересовалась Далила. — Узнал, за кем числится сотовый Светланы Михайловны? — Записывай, телефон зарегистрирован на Анфису Пекалову. Адрес… — Адрес я знаю, — остановила Бонда Далила. — Сестрорецк… Евгений тетушку перебил: — А вот и нет. Псковская она, прописана в поселке Зариновка. Глава 32 Племянник Далилу ошеломил. Никак не ожидала она, что Светлана Михайловна — ее кроткая и благонравная Светлана Михайловна! — знакома с Анфисой Пекаловой, девушкой сомнительного поведения. «И не просто знакома, — изумленно рассуждала Далила, — а, возможно, они дружили. Вряд ли стала бы Анфиса кому попало давать свой мобильный». Удивительно было и то, что Пекалова не прописана в Санкт-Петербурге. Почему она не прописалась в курортном районе? С одной стороны, зачем содержанке прописка? На работу Пекалова не ходила. Но с другой стороны, зачем оставаться прописанной в поселке Зариновка, когда у тебя есть огромный дом в Сестрорецке? Согласитесь, законный вопрос. Он мучил Далилу. Припомнив тот день, когда Пекалова рвалась на прием, а Дарья ее не пускала, Далила и вовсе расстроилась. Из кабинета Самсонова вышла со Светланой Михайловной (до лифта ее всегда провожала), но та и бровью не повела, увидев Анфису. Как такое возможно? Они что, сговорились? Зачем? Ладно, Анфиса виду не подала, что они знакомы, но как же Светлана Михайловна так себя повела? Кажется, она даже нападала на Анфису Пекалову, во всяком случае, осуждала ее за наглость. Осуждала, делая вид, что они не знакомы. Поразительно! Та Светлана Михайловна, которую знала психоаналитик Самсонова, так вести себя не могла. «Выходит, плохой я специалист, — мысленно облилась слезами Далила. — Лечила ее, тестировала, а она меня, как девчонку, обвела вокруг пальца. Выходит, по ее наводке Анфиса ко мне забрела. И, возможно, нотариус был заодно с ними. Что за интригу задумала эта троица? Но погибли-то все! Почему? В результате этой интриги?» По коже Далилы прошелся мороз: «Ой, что-то мне страшновато становится». Ей стало страшно настолько, что, закончив прием, она не решилась отправиться с визитом к Людмиле. Позвонила Семеновой и взмолилась: — Галь, пойдем к Люське сходим. Галина зашлась от ужаса: — Ты к злодейке идти собралась?! — Обязательно надо сходить, — просительно проныла Далила. — Зачем? — Пойдешь, расскажу. — Тогда и знать не хочу, — заявила Семенова и пригрозила: — Отстань, а то рассержусь. Но Далила не отставала. — Галь, пожалуйста, — умоляла она, — очень надо, а одна не могу. — Еще чего! — взревела Галина. — Не проси! У меня до сих пор перед глазами стоит жуткая та картина: полоумная Люська несется на нас с пистолетом. Нет, я с ума не сошла. У меня Ангелина, ремонт, пустой холодильник. Голос опять же пропал. Мало мне бед? — Хватает, — согласилась Далила, отказываясь от затеи взять Галину с собой. Отправилась к Людмиле одна. Та встретила Самсонову зло и раздраженно. Неприветливо спросила: — Зачем ты пришла? — Ну, как же, горе такое, — пролепетала Далила, всматриваясь подруге в глаза. В них не было горя: злоба и пустота. — Жил как скотина и сдох как собака, — подтверждая ее наблюдения, процедила сквозь зубы Людмила и, ухмыльнувшись, заметила: — Очень вовремя сдох, чертов кобель. Теперь я вдова. Еще вполне молодая. — Люсь, не надо, — попросила Далила. — Потом будешь жалеть.