— Но… прогулка… — Она обратилась к Дансмору: — Милорд? Однако Дансмор не собирался упускать шанс избавиться от мисс Ходж. — Лорд Харланд прав, мисс Ходж. Мне будет не хватать вашего общества, но оставить гостей я не могу. Знаю, вы очень хорошая сестра и не бросите мисс Люсинду в трудную минуту. Вот и весь сказ. Натан взял далеко не легкую мисс Люсинду на руки и поплелся к дому, теша себя мыслью, что он вернется в опочивальню — и к Джорджи. После того как леди и джентльмены отправились на прогулку, Джорджи выждала пятнадцать минут. Она сняла ботинки, спрятала шпильку, найденную во внутреннем кармане, проверила, чтобы в кармашке лежала счастливая монетка. Теперь можно идти. Несколько минут она прислушивалась, стоя в дверном проеме. Долетали звуки открывавшихся и закрывавшихся дверей, слышался грохот из гостевых опочивален этажом выше, где хлопотали горничные. С этим этажом они уже закончили; еще час назад Джорджи видела, как они собирали инвентарь. Вокруг не раздавалось ни шороха. С колотящимся сердцем и трясущимися руками она босиком припустилась по коридору. Джорджи мнила, что кабинетная дверь окажется заперта, что несколько жутких минут она повозится со шпилькой, после чего ни с чем возвратится в опочивальню. Она никак не ожидала, что повернет ручку и дверь отворится. Она вошла в кабинет и закрыла дверь. Сердце сорвалось в галоп, дыхание стало прерывистым. Комната была обшита панелями из орехового дерева, темно-зеленые занавески закрывали окно почти целиком. Две настенные полки заставили большими учетными книгами в кожаных переплетах. На столе, господствовавшем в комнате, тоже лежали книги, одна из коих открыта. Джорджи тихонько подошла к столу с шестью ящиками и подергала каждый. Все заперты. Она вынула шпильку и дрожащими пальцами вставила в замочную скважину. Долгие минуты она возилась с замком, пытаясь совместить тонкую проволоку с устройством. Без толку. Ничего она не откроет. Джорджи тщетно крутила шпильку, под платком выступил пот. Как же не хватало отмычек, кои она начала осваивать. Сдавшись, она убрала шпильку в карман. Далее бюро. После осечки с ящиками от уверенности не осталось ни следа. Она попытается открыть бюро и снова сядет в лужу. В итоге она уйдет, ослабевшая от страха, обозленная неудачей. А может, и нет. Из замочной скважины откидной крышки торчал ключ. На миг Джорджи изумленно на него воззрилась. «Судьба», — подумала она, засим повернула ключ. По мере того как крышка опускалась, снизу появились деревянные опоры. Крышка, откинутая на опоры, превратилась в рабочий стол, поверхность коего обтянута красной кожей. В бюро лежали пачки, похожие на корреспонденцию. Каждая пачка перевязана лентой или веревкой, к некоторым прикреплены пояснительные записки, к некоторым — нет. Задеревеневшими пальцами Джорджи перебирала пачки, стараясь их не путать, но сделать сие сложно. Если верить надписям — «Письма от мистера Уикхема насчет земель фермы Халтон, 1807 год»; «Письма от миссис Кельвин насчет Клуба обедневших дворянок», — многие пачки к делу не относились. Сознавая, что время не резиновое, Джорджи приняла надписи на веру и сосредоточилась на других пачках, кои открывала дрожащими руками, негнущимися пальцами боролась с крепкими узлами. Она быстро их просматривала, а выяснив, что интереса они не представляют, складывала и связывала. Часы на каминной полке громко тикали, действуя на нервы, не давая позабыть о времени. Они били каждые пятнадцать минут. Добравшись до последних пачек, она совсем отчаялась. Больше ничего нет. Весь риск зря. Рано или поздно те, кто отправился на прогулку, в том числе Дансмор и Харланд, вернутся. Джорджи открыла предпоследнюю пачку с надписью: «От П. 1801–1803». Едва она развязала узел, шесть или семь писем упали на стол. Все адресованы леди Элизабет Дансмор, подписаны одним и тем же мелким аккуратным почерком. Она просмотрела первое письмо от Питера, смекнув, что это нынешний муж леди Дансмор, ее дядя. Первое письмо было скучным до жути. Второе тоже. А вот третье нет. В глаза сразу же бросилась дата: 14 сентября 1802 года. Тогда средь бела дня в пяти минутах ходьбы от «Камелота» карманник зарезал ее мать. Забрав несколько монет и сорвав с шеи маленькую нитку жемчуга, он бросил мать умирать. Годы спустя, после того как Макс рассказал о родительском браке, Гарри заподозрил, что это очень кстати — напасть на мать на улице всего через несколько дней после смерти кузена Бенджамина, когда выяснилось, что наследство должен получить Гарри. Джорджи в это верить не хотела. Она перевела глаза с роковой даты на короткую записку, изложенную ниже. Дорогая Элизабет! Ты была права. Сегодня ко мне приходила эта женщина. Я сделал все, о чем мы условились, но когда я попросил никому ни о чем не рассказывать, пока я не пообщаюсь с солиситором, она насторожилась. Я забеспокоился и послал Монка проследить за ней. Не серчай. Я не верю, что у нее нет документов. Судя по ее словам, нет, но даже если она слукавила, я счел, что молчание гораздо важнее. Впрочем, одно я могу сказать точно: дети ничего не знают. Я убежден, что опасность миновала. В Бедфордшир вернусь через неделю. Увидимся в следующий четверг. С любовью, Питер Она трижды перечитала текст, поначалу без слез и растерянно, затем с нарастающим ужасом и комом в горле. Джорджи сложила письмо, вместе с остальными перевязала черной хлопковой лентой и убрала в карман. Она проверила две последние пачки, но не обнаружив ничего любопытного, принялась возвращать все на место. Однако отчего-то все смотрелось иначе. Кто-нибудь заметит? Джорджи переложила пачки, стараясь воссоздать бедлам. Но чем дольше она возилась, тем больше чудилось, что все не так. Только лишь часы пробили в третий раз, она закрыла бюро. Она и так долго здесь пробыла. Джорджи приникла ухом к двери, минуту спустя чуть приоткрыла дверь и высунула голову. Коридор пустовал. От облегчения закружилась голова, накатил экстаз. Она закрыла за собой дверь и быстро пошлепала по коридору, завернув за угол, как раз когда Харланд оказался на верхней ступени с темноволосой женщиной на руках. Натан обмер. Джорджи тоже. Внешний вид — потрясенное выражение, босые ноги — говорил, что она возвращалась в опочивальню из той части дома, где ей совершенно нечего делать. Она метнула взор на мисс Люсинду — которая, на счастье, разговаривала с сестрой и леди Дансмор, — засим бросилась за угол. — Я раздосадована случившимся, дорогая, — говорила леди Дансмор. — У вас есть с собой шитье либо книга? Если желаете, я принесу книгу из опочивальни. Несколько романов могут прийтись вам по вкусу. Черт. Пришлось помешать леди Дансмор ретироваться в опочивальню. — Мэм, — громко вклинился он, — давайте сначала отнесем мисс Люсинду в покои. У меня руки устали. Мисс Люсинда укоризненно взглянула на Натана. Произносить подобные слова более чем неблагородно, хотя они были правдивыми, ведь он держал ее на руках уже более двадцати минут. Зато они возымели желаемый эффект. Леди Дансмор буркнула, что согласна, и прошла мимо него, поднимаясь на этаж выше. Вслед за облаченной в шелк леди Дансмор Натан одолел двадцать ступеней и коридор, где находилась комната мисс Люсинды, молясь Господу, чтобы Джорджи хватило ума без промедлений вернуться в опочивальню. О чем он вообще думал? Он должен отвести ее к Дансмору, а не оберегать! Леди Дансмор распахнула дверь и шагнула в комнату. Мисс Ходж последовала за ней. Натан вошел последним и осторожно уложил мисс Люсинду на кровать. — Благодарю вас, лорд Харланд. Вы очень любезны, — изрекла мисс Люсинда, с наигранной скромностью поправляя длинные юбки. Натан, пятясь, подавил желание размять затекшие руки. — Ну что вы. Рад помочь. А теперь, дамы, прошу меня простить. Он прислонился спиной к двери, отвесил поклон и повернул ручку. Мисс Люсинда улыбнулась, леди Дансмор резко кивнула. Мисс Ходж глядела на него с тоской, ибо выкажет безразличие к здоровью сестры, если намекнет, чтобы он сопроводил ее на прогулку. В последний раз поклонившись, Натан улизнул. Едва дверь закрылась, он бросился вниз, разминая онемевшие руки. Он направился прямиком в опочивальню, ожидая найти комнату пустой, однако Джорджи была здесь и быстро повернулась к нему лицом. Он захлопнул дверь и шагнул к ней; закипающий гнев сменил ужасный страх, возникший, как только он уразумел, что ее вот-вот поймают. Он поджал губы, силясь отогнать злость, и дышал через нос. Джорджи смотрела на него настороженными глазами. — Ты вновь пыталась влезть в кабинет? — Да, — тихо созналась она. — На этот раз удалось? — Да. — Она сглотнула. — Ты что-нибудь взяла? Она покачала головой, но он не поверил. Господи, как можно быть таким дурнем? Как можно было вообразить, что она не попытается еще раз? — Ты обещала, что больше туда не пойдешь. — Нет. Вы велели не ходить, но я ничего не обещала. Он злобно выдохнул. — Я ясно дал понять, чтобы ты туда не совалась! Зачем ты туда ходила? Что ты искала? — повысил он голос. Она вздрогнула, глядя на него несчастным взором. — Помоги мне, Джорджи… — Натан смолк, стараясь успокоиться. Он не хотел, чтобы громкий голос привлек внимание. — Назови хоть одну причину, почему я не должен отвести тебя к Дансмору. Насколько я понимаю, ты что-то украла, забрала нечто ценное. А вдруг обвинят другого человека? Возможно, какой-нибудь слуга потеряет место. — Этого не случится, — молвила она, с воодушевленным видом шагнув к нему. — Признаю, я искала документ, который не принадлежит лорду Дансмору, но ничего не нашла. Клянусь жизнью, я его не нашла! Он встретил ее искренний взгляд. Как-то не верилось, что спокойные, ясные светло-зеленые глаза что-то скрывали. — Пожалуйста, — продолжила она, сложив руки в умоляющем жесте. — Если желаете, я покину этот дом немедля. Нет необходимости… — Она смолкла, наткнувшись на молчание. — Вы обещали, что не сдадите меня! Натан изумленно рассмеялся. — Ты не подчинилась приказу и еще смеешь напоминать об идиотском обещании? — покачал он головой, сжав руки в кулаки. — Я не обещала, что не пойду туда.