Джорджи кинула на него взгляд, в ясных глазах блеснул интерес, но тут же погас. Видимо, она настроилась на бойкот. Участок реки с самым медленным течением и почти стоячая вода пробудили в нем мальчишку. Натан нашел под ногами подходящий плоский камень, втиснул его в сгиб указательного пальца, придерживая большим пальцем. Засим Натан отвел руку назад и бросил камень так, что он полетел по воде, подпрыгнул четыре, пять, шесть, семь раз. Джорджи покосилась на него. — Впечатляет? — ухмыльнулся он. — Еще скажи, что нет. — Впечатляет? Она подобрала камешек, а миг спустя он заскользил по воде. Они следили, как он летел и подпрыгивал. — Девять, — с удовлетворением заявила она и обдала его дерзким взглядом. Вскоре у него тоже вышло девять прыжков, но к тому времени у Джорджи получалось десять или даже одиннадцать. Он наблюдал за ней, сосредоточенно хмурился. — Как ты это делаешь? — Взмахиваю кистью, — сказала она, не сводя глаз с воды. — Делаю взмах и одновременно толкаю камень пальцем. Она повторила, и на сей раз он разглядел. С виду все легко. Но стоило попробовать, приноровиться он не смог. Натан чертыхался, ибо прыжки уменьшились до пяти, а затем до трех. Сие так на нее похоже — взять какую-нибудь ерунду вроде гладких камешков и превратить в ловкий трюк. — Хватит, — обиженно буркнул он. — Идем. Давай поднимемся на холм. Натан заметил, как она прячет улыбку, и решил, что ради того, чтобы избавиться от бесстрастного вида, с коим она ходила все утро, стоило проиграть в камешки. На холм они всходили бок о бок, Джорджи без труда и одышки взбиралась по нагромождениям камней и осыпи. На особенно крутом склоне Натан протянул ей руку, но Джорджи даже не заметила, взялась за перила и поднялась твердой грациозной походкой. — Для женщины ты сильная, — отметил он. — Для женщины? — с прохладцей изумилась она. — Если хотите посмотреть на сильную женщину, сходите на кухню. У миссис Симмс руки как окорока. Держу пари, она бы выстояла несколько раундов с господином Джексоном4. — Она снисходительно улыбнулась. — Конечно, вы представляете женщин своего класса, но, уверяю, обычные женщины совершенно другие. Натан вообразил, как берет ее, а она обхватывает его бедра крепкими стройными ногами. Какая она в постели? Он отвернулся, дабы скрыть набухшее достоинство. — Да, но ты спортивнее и проворнее обычных женщин. Взять хотя бы то, как ты поднялась сюда. — Девять десятых зависит от одежды. Уверяю, в длинных юбках было бы сложнее. Они дошли до массивных валунов, что образовывали стулоподобное строение, известное как привал святого Мартина. Натан стряхнул снег, они сели на холодный влажный камень и глядели на дербиширские фиельды. Натан указал на реку, мимо коей они шли. — Здесь отец учил меня рыбачить. Он обожал рыбалку, да на самом деле все виды спорта. Он знал каждый сантиметр поместья. — Наверное, здесь здорово живется. Даже в профиль он рассмотрел тоску у нее на лице и задумался. — Да, здорово. Мне повезло. — Он выдержал паузу. — А ты всегда жила в городе? — Всегда. — Помолчав, она добавила: — Лондон… не похож на это место. — Да. Лондон, конечно, вдохновляет. Но это место вечно. Джорджи повернула голову с гримасой удивления и серьезности. Натан чувствовал: она поняла, что он имеет в виду. — Когда меня не станет, — продолжил он, глядя ей в глаза, — все это останется. Не знаю почему, но это успокаивает. Она смерила его долгим взором, затем отвернулась. — Когда мы поедем в Лондон? — спросила она. — Не знаю. — Чем скорее вы вернетесь в город, тем быстрее найдете нового камердинера. Его лицо не выражало ровным счетом ничего. — Верно. — Сколько продлится поездка? Он подавил злость на то, что она рвалась уехать. — Два дня. В такую погоду, может, три. Она кивнула, и они снова погрузились в молчание. Джорджи задумчиво смотрела на фиельды, он наблюдал за ней из-под ресниц. Она полезла в карман и вынула монетку, принялась ловко катать ее в кулаке. — То же самое ты делала вчера в карете. Она вскинула озадаченный взор, засим опустила глаза на руку. — А-а, привычка. Это моя счастливая монетка. — Какая-то она потрепанная, — заметил он. — Ее переехала карета, — пожала Джорджи плечами. — Отсюда и удачливость? — Она уцелела. — Джорджи убрала монетку в карман. — Пойдем вниз? Прежде чем Натан сумел ответить, она встала и начала увлеченно стряхивать снег с накидки. Понаблюдав за ней, он тоже поднялся. — Да. Идем обратно. Я продрог до костей. Спускались они гораздо медленнее. Заснеженные каменистые склоны опасны, а у нее сапоги не такие ладные, как у него. По пути вниз она поскользнулась дважды. Первый раз она упала и не приняла протянутую руку. Во второй раз он вовремя выбросил руку и спас ее от падения. Она прильнула к нему, но миг спустя отпихнула и умчалась. — Да что с тобой? — крикнул он ей вслед. — Ничего. Он поспешил за Джорджи, шедшей слишком быстро, поскользнулся на льду и чуть не упал. — Ты ведешь себя так все утро. Из-за того, что я не дал погладить рубашки? Да любой другой на твоем месте благодарил бы меня! Они были у подножия холма, шли мимо галечного берега, где кидали камешки. Джорджи остановилась и повернулась к нему. — Ты сам знаешь, что ты сделал, — упрекнула она, злобно сверкая глазами. — Не прикидывайся. — О чем ты? — Ты не дал мне вернуться в Лондон, привез сюда якобы потому, что тебе нужен камердинер, а теперь не даешь работать и приводишь сюда! — махнула она на реку. — К чему все эти камешки, лживые сантименты о том, как ты привязан к этому месту? — Не было никаких лживых сантиментов, — сердито выплюнул он. Казалось, на вершине холма они друг друга поняли. — Не смеши меня, — парировала она. — В тебе нет ни капли искренности. Ты ничего не делаешь просто так, все продумываешь. Никогда не встречала столь расчетливого человека. Джорджи развернулась на каблуках и припустилась к деревьям. Подстегиваемый яростью, он споро ее догнал, схватил за руку железной хваткой и развернул к себе лицом. — Это я неискренний? — усмехнулся он. — А ты тогда кто? Ты лгунья и воровка — или потенциальная воровка. Обманным путем ты попала в мой дом, воспользовалась своим положением, чтобы проникнуть в дом моего друга. Ты пыталась его обворовать. — Ты меня не знаешь! — заорала она, разрумянившись, гневно сверкая глазами. — Ты не знаешь, кто я и зачем я это сделала! — Так расскажи! Я весь внимание! Стоишь тут и бранишь меня за то, что я тебя не понимаю, а сама не сказала ни слова. — А с какой стати я должна что-то говорить? — Вот именно: с какой стати? Ты очаровала меня, вынудила пообещать, что я тебя не сдам, и я, как полный идиот, пообещал. Ты, наверное, посмеивалась… Из ближайшего подлеска долетел треск, как будто кто-то упал. Натан замолчал и отпустил Джорджи. Они обернулись на звук. — Кто здесь? — оглядываясь по сторонам, крикнул Натан, голос в тишине зимнего дня прозвучал очень громко.