— Удобно? — радостно спросил он. Джорджи кивнула и слабо улыбнулась. — Сколько рука будет заживать? — Несколько недель точно, возможно, дольше. Будем надеяться, что слабость скоро пройдет. Джорджи разволновалась. Натан хотел сказать, что все наладится, но промолчал, нервничая и смущаясь. Стало легче, когда лекарь принялся собирать сумку. — Пойду посмотрю, жив ваш брат или нет! — до жути весело хмыкнул он и наконец-то ушел. Натан его проводил; здорово закрыть за ним дверь, пусть всего на несколько минут. Скоро Эддингтон захочет вернуть себе опочивальню — ныне он лежал на кушетке в гостиной, за ним присматривал человек по имени Уилл, за коим посылал Гарри. Натан затворил дверь. Джорджи опять закрыла глаза. Она уснула? Он решил позволить себе роскошь полюбоваться ею. Даже мертвенно-бледная и перебинтованная, она выглядела славно. Красивая, соблазнительная, хрупкая. Джорджи разомкнула веки. На миг они встретились взглядами, засим он отвел глаза. — Как это случилось? — поинтересовался он, указав на руку. — Я нырнула за пистолетом, а один из ее головорезов ударил меня ногой. Натана обуяли страх и гнев (ныне бессмысленные). «А если… она могла…» Он прогнал мерзостную мысль и вынудил себя улыбнуться. — Сорвиголова. Он сел на край кровати, бедром чуть касался ее бедра. — Когда ты пришел, этот зверь чуть не убил Гарри. Ни разу в жизни я никому так не радовалась. Ты знал, что она здесь? Ты поэтому приехал? Он кивнул. — Я велел следить за тобой, если ты покинешь дом. Дэви проводил тебя досюда. По дурости я решил сначала навестить Дансмора, а потом ехать за тобой. — Ты навещал Дансмора? — нахмурилась она. — Хотел отпугнуть его от вас с Гарри. Я думал, это он на вас нападает, но пока мы беседовали, выяснилось, что это может быть его мать. Потом пришел Дэви и сообщил, что у «Камелота» объявились какие-то неприятные люди, и я помчался сюда. Остальное ты знаешь. — Ты добрался как раз вовремя. Джорджи поежилась. Травмированная рука прижата к груди. Вытянутые ноги благопристойно прикрыты юбками. Натан хотел к ней прикоснуться, но считал, что не имеет права. Дабы не поддаться соблазну, он сжал руки в кулаки. — Я рада, что ты пришел нам на помощь. — Я все равно хотел приехать после встречи с Дансмором. — Да? — неуверенно спросила она. — Зачем? С перевязанной рукой и большими ясными глазами она походила на деву в беде. Можно даже обмануться и счесть умелую Джорджи беспомощной. — Хотел поговорить с тобой. — О чем? Сердце билось в горле. Он тщетно попытался сглотнуть. — О моем поведении сегодня утром, когда к тебе приходила Лили. Я хотел извиниться. Он отслеживал ее реакцию. Только губы чуть дрожали. — Извиниться? — повторила она. — За то, что я сказал. Ты ведь поэтому ушла? — Я ушла, потому что Гарри приехал, — отвела она взор. — Я же говорила, что уйду, когда он вернется. — Тогда почему ты ушла молча? — Я оставила письмо, — просипела она. — По-твоему, это письмо? Она воззрилась на него и разрумянилась. — Ну записка. Я злилась. Ты говорил с Лили так, будто я… потаскуха. Джорджи снова отвела глаза. Его терзали стыд и печаль. Он сглотнул. — Знаю, извини. — На этот раз он до нее дотронулся, не в силах больше сдерживаться. Он опустил ладонь на травмированную руку. На ощупь пальцы были холодными, твердыми. — Видимо, я обезумел, — буркнул он. Джорджи молчала, отвернув лицо. Натан опустил глаза на свою руку, лежавшую небрежно, неподвижно, и ощутил боль в сердце. — Понятия не имею, что на меня нашло. До сегодняшнего дня между нами все… — он нахмурился и махнул рукой, подбирая слова, — мы были вдвоем. Только ты и я. Нам ничто не мешало: ни титул, ни состояние. Казалось, я нужен тебе таким, какой я есть. — Ты и нужен мне таким, какой ты есть. То есть… был нужен. Натан сглотнул. — А сейчас уже нет? — А чего ты ожидал? Я не рассчитывала, что ты на мне женишься, но я рассчитывала, что ты будешь меня уважать. Сегодня ты показал, что не уважаешь. — Я тебя уважаю. Больше, чем кого-либо. — Он помолчал, затем вынудил себя быть искренним: — Когда я услышал слово «обесчестил», я подумал о браке. Наверное, я запаниковал. — Запаниковал от того, что подумал о браке со мной. — Меня застали врасплох. Я ошибся. В восторг Джорджи не пришла. Как ей растолковать? — Дело в том, что, когда наследуешь графство, уйма женщин готова разделить с тобой ложе, невзирая на то, обещаешь ты жениться или нет. Недостатка в друзьях тоже нет. До того как мой брат сошел в могилу, я начал замечать изменения в том, как люди ко мне относятся, хотя я был еще очень маленьким. Она смотрела на него с любопытством во взгляде. — Такой образ жизни я вел с восьми лет, — пояснил он. — У меня есть поместье, я ношу титул. Как ни странно, все это я не считал своим… — Естественно, это твое, — встревоженно перебила Джорджи. — Уверена, он бы не хотел, чтобы ты так думал… — …кроме тебя. Она смолкла. Округлила глаза. — Что? — Мне казалось, что ты моя. Я понимал, что я тебе нужен. Щеки вспыхнули при мысли, что он рассказывал о глубине желания, о том, насколько ее жажда его тронула. После мучительно долгой паузы она прошептала: — Ты себя недооцениваешь. Не сомневаюсь, что многим женщинам ты нужен таким, какой ты есть. Возможно, это правда. Натан задумался о своих романах, о женщинах, которые его выбирали, потому что он привлекателен, потому что он из их класса, потому что он понимал игру, которую они вели. Но все это было связано с тем, что он могущественный лорд Харланд, а не с тем, что он Натан. — Вряд ли кто-то когда-то хотел меня так, как ты. А я точно никогда не хотел ни одну женщину так, как тебя. — Натан заглянул ей в глаза, ничего от нее не прятал. — Мне плевать, кто ты: мисс Джорджиана Дансмор или бастард. Господи, мне было бы плевать, будь ты дочерью Наполеона Бонапарта или чумной шлюхой! Это неважно. Я люблю тебя. Джорджи смерила его долгим взором, затем прохрипела: — Ты меня любишь? Он кивнул. Она медленно раскрыла руку, словно цветок, коснулась пальцами его руки. — Да, люблю. Ты не такая, как все. Ты свободна. — Свободна? — Ты не соблюдаешь правила. Ты не назначаешь за себя цену, даже не просишь обручальное кольцо. Ты отдалась мне.