— Но я кое-что получила, — чуть нахмурилась она. — Я хотела тебя. Я не приносила себя в жертву. — Знаю, — радостно улыбнулся он ее искренности. — Об этом я и говорю. Джорджи охнула, засим улыбнулась. Большим пальцем он погладил ее запястье. Она молча улыбалась. Так не пойдет. — Ты призналась мне в любви, хотя я повел себя как трусливый нахал. Ты говорила серьезно? — Конечно! — фыркнула она, чем вызвала у него улыбку. — Я бы этого не сказала, если бы это была неправда! — Хорошо. — После долгой паузы он добавил: — Можешь сказать еще раз? У нее на губах заиграла улыбка. Джорджи наклонила голову вбок и на миг задумалась. — Я люблю тебя, — изумленно изрекла она, затем кивнула. — Я люблю тебя, Натан. Он удивленно и вместе с тем обрадованно хохотнул. — Правда? Надо же! Они засмеялись. А потом Натан ее поцеловал. Он припал к ней устами, заботливо избегал перевязанной руки. Джорджи со вздохом приоткрыла губы, и Натан окунулся в сей счастливый вздох. Сердце скакало, кровь пела. Они слились в поцелуе, робко соприкоснулись языками, мягко дышали, радостно бормотали. Натан обхватил ее подбородок, пальцами скользнул в волосы. Сердце ныло от огромного счастья, кое невозможно вместить. Они целовались, смотрели друг другу в глаза, бормотали слова любви. Едва Натан прижался теснее, Джорджи взвизгнула, и он отпрянул. — Рука! — испуганно возопил он. — Не беда. — Джорджи попыталась притянуть его к себе, но он не поддался. — Надо отвезти тебя домой, — заявил он. Джорджи переменилась в лице. — Сначала я поговорю с Гарри. Он не… — она кинула на Натана странный взгляд, — он ошибочно считает, что может запрещать мне делать то, что я хочу. — Зачем противиться тому, что ты уедешь со мной? — озадачился Натан. — У тебя травма. Тебе нужно отдыхать. Куда еще тебе ехать? — Когда ты так ставишь вопрос, то все логично, но он-то не дурак. Он догадается, что… ну ты понимаешь. Натан вперился в нее взором. Джорджи неверно истолковала его слова. Он не знал, то ли засмеяться, то ли оскорбиться. — Нет. Пожалуйста, объясни. — Он мой брат, — покраснела она. — Ему не понравится, что его сестра ходит в метрессах. Джорджи покраснела гуще. Метрессы не краснеют. Во всяком случае, такие ему не попадались. — Знаешь, Джорджи, когда ты упала в обморок, я понес тебя сюда, а твой брат шел за мной по пятам. Я положил тебя сюда, — указал он на матрас, — а твой брат спросил: «Ты ее обесчестил?» — О господи, и что ты сказал? — пришла она в ужас. — Я сказал: «Да». — Что? От желания рассмеяться у Натана задрожали губы. Она закрыла рот рукой, шокированно вытаращила глаза. — По-моему, он хочет затащить нас к алтарю, — продолжил Натан. — Нет! Ты не должен был отвечать! Надо было мне поговорить с ним! — Возможно. Но, признаться, мне это подходит. — Но я… — она бросила на него подозрительный взгляд, — о чем ты? — Я надеялся, что он достанет дробовик. — Прости, что? — Чтобы затащить нас к алтарю. — К алтарю? — Который в церкви. Свадьба? Брак? Муж и жена? — Свадьба? У нас? Утром от этой идеи тебя чуть удар не хватил! — Сказал же: я ошибся, — поморщился он. — Не стоило уезжать и бросать тебя. За несколько часов я понял, что жить без тебя не могу, я не хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни. Хочу, чтобы ты была рядом со мной, в Кемберли. Хочу, чтобы мы растили детей. Выходи за меня, Джорджи. Если не хочешь, мы не будем венчаться в церкви. Можем прыгнуть через костер, как цыгане. — Даже представить не могу, — фыркнула она, — чтобы элегантный лорд Харланд прыгал через костер! — Ты удивишься тому, на что я способен. — Нет, не удивлюсь, — помотала она головой. — Только посмотри, что ты сегодня сделал. — Я твой герой? — шаловливо справился Натан, выгнув бровь. — О да, — сказала она серьезно, но с улыбкой. Вскоре улыбка померкла. — Но я не могу выйти за тебя. Слова вызвали панику в области сердца, но он через силу продолжал улыбаться. — Почему? — Я так и не доказала, что я Джорджиана Дансмор. Собственно, я никогда этого не докажу. Для всего мира я бастард, внебрачный ребенок актрисы. — И что? — Я не гожусь тебе в жены. Натан смотрел ей прямо в глаза и медленно проговорил: — Мне все равно. Правда. Она издала разочарованный стон. — Мне все равно! — повторил он. — Да, светское общество от нас отвернется — ну и что? У меня есть друзья, которые останутся мне верны, а без остальных я смогу обойтись. Возможно, ты не захочешь через это проходить, но я надеюсь, что все же захочешь. Надеюсь, ты, как и я, считаешь, что наши чувства помогут смириться с порицанием, с которым можем столкнуться мы и наши дети. — Разумеется, я не против! — обиженно воскликнула она. — Почему меня должно волновать одобрение незнакомых людей? Меня волнуешь ты. Ты жил среди этих людей всю жизнь. Как ты перенесешь то, что они тебя отвергнут? А как же политическая карьера? А что подумает твоя семья? — Семья поймет, — равнодушно молвил он. — Остальные пусть катятся к черту. Мне все равно. — Он заметил сомнение у нее на лице и снова придвинулся ближе, уперся руками в матрас, дабы не налегать на перевязанную руку. — Все равно, — настоял он. — Я хочу быть счастливым, а ты даришь мне счастье. Я хочу что-то свое. Не барышню, которая воображает себя леди Харланд, а барышню, которую люблю я и которая любит меня. — Он улыбнулся. — Ты выйдешь за меня замуж, занудная сорвиголова? Она буравила его серьезным взглядом, а потом расплылась в ослепительной улыбке, похожей на солнце. — Да. Я выйду за тебя замуж. Глава 32 Джорджи отказалась уезжать до тех пор, пока Макса не устроят со всеми удобствами. Она вертелась под ногами, в то время как Натан с Уиллом укладывали его на кровать, потом заставила Уилла повторить указания по уходу. Покуда она суетилась, Натан пошел поговорить с сэром Перси, магистратом, сидевшим в столовой с Дансмором, Осборном и Гарри Найтом. Леди Дансмор увезли домой два лакея и двое констеблей. Дэви c Гоуджем отправились подогнать карету, дабы отвезти Джорджи, Гарри и Натана в Блумсбери. — Дело дрянь, — сказал сэр Перси, он вернул Гарри пачку писем, после того как прочел самое верхнее, и взглянул на Дансмора. — Что скажете, Дансмор? Дансмор по-прежнему был потрясен событиями последних двух часов. — Мне сказали, вашу мать убили в тот же день, когда отправили это письмо, — обратился он к Гарри. Гарри кивнул, враждебность исходила от него волнами. Дансмор перевел взор на сэра Перси. — Человек, о котором идет речь в письме (Монк), служил у отца. Отец поручал ему… деликатные дела.