— Это бургундское шабли. — Это дерьмо, дорогая, — мать скривилась от первого глотка, — настоящее дерьмо. Если у тебя нет вкуса, это не значит, что его нет и у меня. Тебя в роддоме подменили, наверно, в кого ты такая кляча уродилась — не пойму. Вроде родители приличные. Золото Бургундии полетело в раковину, следом мать швырнула бокал, и у него от удара отломилась тонкая ножка. — Ритка, не пей столько, — Черников уселся на ковер и сам накатил хорошо так, от души. Потянулся за орешками, поглядел на крохотный пакетик и разорвал его. Рита улыбнулась и отпила еще, прикусила шоколадку. Черников шуршал пакетом, вылавливал там последний орех. Потолок вдруг пошел вверх, стены разошлись, и Рита снова оказалась в больничной палате. Огромное помещение старой постройки пугало ее, на потолке были когда-то то ли картины, то ли фрески, их закрасили, но силуэты проступали, особенно по ночам, и Рита, ей было тогда семь или восемь лет, боялась их до истерики, до дрожи. Но сейчас она отходила от наркоза — ей вырезали аппендицит, операция прошла хорошо, сказал врач, и скоро надо будет вставать, чтобы шов зарастал правильно. Мать всю ночь сидела рядом с ней, и когда Рита отошла от наркоза, то первым, что она услышала, было: — Ты сама виновата, если бы не ела столько семечек, тебе бы не делали операцию. Ты сама виновата. Ты еще долго теперь будешь болеть и не сможешь бегать. Рита подумала тогда, что хорошо бы сейчас умереть и не мешать матери жить. Она же так страдает из-за своей дочери, а когда та умрет, ей сразу станет хорошо. Коньяк вдруг потерял вкус и запах, Рита пила его глотками, как воду — такое с ней было уже, летом, кажется, чувство было очень знакомым. Она взяла бутылку, Черников отобрал ее у Риты и сам налил ей немного, едва прикрыл дно. — Еще, — потребовала она и протянула стакан. — Нефиг в одно лицо, — проворчал Черников, но все же долил немного, — алкаши так бухают. Как Руснакова твоя. Перед глазами возник и мигом пропал образ косматой пьяной бабы, Рита помотала головой и выпила еще. Коньяк стал прежним, обжигал еще сильнее, шоколадка уже закончилась, и закусывать было нечем. Черников открыл колу и протянул ее Рите. Она отказалась, поднялась с кресла и подошла к окну. Мерцание огней завораживало, снег будто таял от неживого света, над городом крутился мутный вихрь, как бездомный, и не знал, куда бы ему прибиться и перезимовать. — Руснакова, — Рита поежилась. Черников так и сидел на ковре с полупустым стаканом и не сводил с Риты глаз. — А ты как в банк попал? — вдруг вырвалось у нее. — Служил срочную, потом еще три года по контракту. — Черников обхватил стакан обеими руками, точно грелся или, наоборот, согревал коньяк. — Потом вернулся домой — работы нет. Пришел по объявлению, что нужен охранник, Тарновский проводил собеседование. Я ему понравился. — Черников отпил немного, хотел встать, Рита толкнула его в плечо, и Черников остался на месте. — А потом? — Она обошла Черникова, снова встала у окна. Тот заметно напрягся и не сводил с Риты глаз. — Работал, учился в универе, Тарновский меня заставил, потом дорос до его зама. Женился, развелся. А что? Он залпом прикончил коньяк, взял пустую бутылку и поглядел ее на просвет. Чуда не произошло, она не наполнилась, на дне остались несколько капель. Черников поднялся, поставил все на стол и шагнул к Рите. Она отошла вбок, залпом допила свое и тоже поставила пустой стакан на стол. И показала Черникову на кресло: — Сядь туда. — Зачем? — Он нервно улыбался, но сел-таки на самый край, готовый сорваться с места. «Типа мужик приватный танец заказал». Текила будто рядом стояла и говорила Рите, что ей делать. Она скинула толстовку, Черников подался вперед, Рита толкнула его обеими руками. — Ты чего? — Он подчинился, Рита встала напротив, раздвинула ему колени и развернулась. «Нужна музыка, не медляк, а что-то поживее», — музыки нет, да и черт бы с ней. «Красный свет, больше красного света, он тебя спасет», — красного тоже нет, есть подсвеченная огнями города комната и жар, что пробивается изнутри, жар, кураж и душа, что загорелась от одной спички. Рита делала все, как говорила ей Текила, делала так, будто репетировала сотни раз и еще больше раз выступала в клубе. Черников тянулся к ней, пытался схватить, Рита била его по рукам и продолжала танцевать. Отскочила в конце, как показывала Текила, но Черников угадал маневр. Он схватил Риту обеими руками, притянул к себе. — Куда собралась? — услышала она его шепот, хотела оттолкнуть, а тот вдруг сам отошел на шаг, всмотрелся в темный пол: — Что это там? Рита повернулась, Черников наклонился и схватил ее под коленки, поднял к потолку. Рита схватила Черникова за плечи. — Уронишь. — Она не сопротивлялась, Черников еще сильнее прижал ее к себе и смотрел уже без улыбки. — Пусти. — Рита уперлась ему в плечи, Черников чуть ослабил хватку, опустил Риту немного ниже, развернулся, и через несколько шагов они оба оказались на кровати, откуда не вставали до самого рассвета. Почти зимнего, мутного и белого, когда непонятно, что за окном — туман или снег. Рита проснулась первой, лежала, кутаясь в простыни, и смотрела в утренние сумерки. В номере вперемешку валялись одежда, обертки от шоколадок, на столе почему-то лежит пустая бутылка от коньяка, стаканы на полу, рядом еще какая-то рваная яркая упаковка. И слышно, как гудит телефон, непонятно чей и непонятно где, и что время уже девятый час утра, но это неважно, сейчас совершенно неважно. Черников лежал на животе в обнимку с подушкой, Рита повернулась к нему. Ночью ей кое-что показалось странным, и только сейчас она разглядела на его левой лопатке длинный белый шрам и под ним еще один, только короче. Рита осторожно коснулась его пальцем, провела вниз по ломаной вздувшейся над кожей кривой линии. — Доброе утро, — буркнул Черников в подушку. — Что это? — Рита вела пальцем дальше, Черников дернулся, будто ему было неприятно. Рита накрыла шрам ладонью. — Сувенир, — сказал Черников, — со службы остался. — Больно было? — Рита плотнее прижала ладонь к теплой коже, и Черников замер. — Забыл давно. Он перевернулся на спину, потер лицо ладонями и принялся хлопать по кровати вокруг себя. — Где телефон, сколько времени? — Ты все равно опоздал. — Рита накрылась до подбородка и смотрела, как Черников после душа собирается, как ищет свои вещи, как чертыхается, глядя в телефон. И не выдержала, рассмеялась, Черников сел рядом с ней на кровать и еще минут десять ни смеяться, ни говорить она не могла. — Надо идти, — Черников отпустил ее, — я правда не могу. Меня зампредправления разорвет на мелкие кусочки. — Иди, наемник, — Рита оттолкнула его, — иди скорее. Ты мне живой нужен, целый и здоровый. — Я позвоню, — Черникова раздирало между Ритой и гудящим телефоном. — Звони, — разрешила Рита и потянулась, — я пока тут останусь. На работу попозже приду, скажу, что зуб лечила. И когда осталась одна и хорошенько рассмотрела себя в зеркало, поняла, что на работу она опоздает очень сильно. Красные пятна на лице и шее можно было скрыть только одним способом, но требовалось время. Отель предлагал завтрак, Рита даже успела поесть и вышла в снежную муть, закуталась в пальто и посмотрела по сторонам. Ветер пробирался под легкие шмотки, было чертовски холодно, зато сон как рукой сняло. Рита быстро шла по улице и завернула в первый же салон красоты, что попался по дороге. Она была первым клиентом в этот день, все внимание персонала досталось ей. — Мэйк надо, — сказала Рита, и ее поняли с полуслова. Серьезная девушка пристально осмотрела ее и взялась за дело. В банк Рита пришла через два часа после начала рабочего дня, и это было вторым ее преступлением. Первым стало вопиющее нарушение дресс-кода: если бы ее увидела Шумилина, Рита писала бы заявление по собственному прямо в коридоре. На нее пялились все, начиная от охранника, которого она раньше не видела, до Милютина, что аж дар речи потерял и только моргал мелкими глазенками. — Доброе утро, Алексей Алексеевич, — улыбнулась ему Рита, — как ваши дела, как спалось? Надеюсь, хорошо? И это замечательно! Милютин вякнул что-то ей вслед, но Рита уже ушла, ей было с ним неинтересно. Дальше она столкнулась с Галановой, та поливала пальму в углу и вцепилась в лейку обеими руками. — Ритка, — Галанова обошла Риту вокруг, — вот это да. Это обалдеть. Ты чего такая красивая? — Фотосессию для сайта знакомств хочу сделать, — улыбнулась Рита, — может, замуж позовут. — Оно тебе надо? — сразу расстроилась Галанова и вернулась к пальме. — Лучше так ходи, на хрена тебе замуж. Рита пошла в свой отдел, подумала по дороге, что в обед надо купить какие-то вещи попроще и переодеться. Ехать в разгромленную квартиру не хотелось, в отеле, как выяснилось, она вчера заплатила за три ночи, и можно будет продлить. На приветствие ей ответили мычанием и несвязными словами, Рита сделала вид, что все в порядке, и быстро закрылась у себя. Старый дом пропал в тумане и снежной мути, Рита не видела ничего, как ни вглядывалась в смутные очертания стен и крыши. Включила компьютер, направила рассылку по своему отделу с напоминанием о форме четырнадцать и сотый раз, наверное, поглядела на себя в зеркало. Следы бурной ночи надежно скрывал макияж, Рита ни разу не видела себя такой и подумала, что неплохо бы сделать несколько фото. — Наша-то на свиданку с утра собралась, — раздалось из-за двери. Ирка не особо старалась понизить голос, Рита улыбнулась, сделала несколько селфи и скинула их Черникову. Тот прислал падающий в обморок смайлик и коротенькое сообщение: «Обалдеть. Надеюсь, что к вечеру ничего не изменится». Рита подтащила стул к окну, закинула ноги на подоконник, стала смотреть на старый дом, что постепенно выплывал из снежных вихрей, и ждать, когда наступит вечер. Из-за двери доносились шаги, голоса, отзвуки Анькиной истерики, а Рита все смотрела в окно. Дела начались ближе к обеду. Первым позвонил Глеб. — Я дома, — сообщил он, — полчаса назад отпустили. Ночка в отделении полиции — так себе удовольствие, скажу я тебе. — Поздравляю, — Рита реально была рада, что с Глебом все обошлось, что он на свободе и в безопасности. — Ты же понимаешь, что я ничем не могла тебе вчера помочь, — сказала она, Глеб угукнул и добавил: — Против лома нет приема, понятное дело. Я бы тоже с ОМОНом в драку не полез. Только вот еще что — у меня сотряс, я вчера балдой неслабо так приложился. И рожа поцарапана. Отлежаться хочу. Справишься без меня сегодня? — Лечись, конечно. — Планов на сегодня не было. Видимо, отпустили только Глеба, и, кроме него, ей пока никто не звонил. И только отбилась, как понеслось: сначала процессинг, хорошая знакомая, с ней вместе Рита пришла в банк на работу несколько лет назад. И тихо-тихо, на грани слышимости, продиктовала Рите номер карточного счета Тамары. — Ритка, только я тебе ничего не говорила, — из трубки доносился умоляющий голос, — это повод для должностного расследования, ну ты же понимаешь. — Понимаю. Не волнуйся. Рита не собиралась никому ничего говорить, перевела на счет половину, что было на карте (а зарплату она не снимала уже несколько месяцев), потом добавила еще. «Этого должно хватить». Рита закрыла приложение и снова посмотрела на дом. Его уже было хорошо видно, особенно химеру с мордой, облепленной мокрым снегом. Чудище точно обалдело от такой наглости природы и на всякий случай не шевелилось, чтобы не прилетело еще чего похуже. Внизу у старых кленов никого, торчит трава из-под снега, следов нет, ни людских, ни звериных. Чисто, пусто и очень холодно, небо темнеет на глазах — на подходе новая буря. И тут снова ожил мобильник, этот номер Рита узнала сразу и поторопилась ответить. — Только что отпустили, — сообщил ей Пофигист, — я домой еду. Никогда в жизни так не хотелось в душ! Так вот, вчера какая-то сволочь сорвала нам переговоры. Мы продолжим сегодня, если вы не против. — К семи, как обычно? — уточнила Рита. — Лучше пораньше, в шесть, — изменил своим привычкам Пофигист, — будут новые люди, это займет больше времени. Рита сразу согласилась на новые условия, еще посмотрела в окно и позвонила Черникову. Тот сначала сбросил ее и через несколько минут перезвонил сам. — Я к шести иду в салон, — сказала Рита, — сколько там пробуду — не знаю. Какие-то новые люди сегодня будут, это может затянуться надолго. — Я заеду за тобой, как освобожусь, — бросил Черников и отбился. Рита еще посмотрела в окно, потом на себя в зеркало и принялась обзванивать девок. Вечером пришли все, ни одна не опоздала, и все дружно накинулись на Риту, едва та закрыла за собой дверь. — Накрасилась наконец-то, — Текила оценивающе оглядела ее, — свершилось. — Тебе хорошо, очень хорошо, — в один голос твердили Мелисса и Пума, Олеся просто показала большой палец и устроилась на диване. Пофигист чуть опоздал, зато притащил с собой сразу четверых, двух вчерашних: рыжего с мерзкими, точно стеклянными глазами, и лысого. Тот первым делом начал трогать девок за все места и все посматривал на Риту. Она же разглядывала своих новых гостей. Один невысокий, с длинным лицом и залысиной, прикрытой серыми волосами, но еще молодой, резкий, он едва глянул на Риту и переключился на Мелиссу. Та благосклонно улыбалась ему, мужик жадно глядел на нее и все никак не мог оторваться. Второй был на голову выше напарника, подтянутый, собранный, скуластый, с хитрым взглядом зеленых глаз, светлые волосы зачесаны назад, двигается быстро. В темном костюме и светлой рубашке без галстука, он первым делом осмотрелся, поулыбался девкам, показывая роскошные белые зубы, подошел к Рите. — Это вы Марго, хозяйка этого милого заведения? По тону было непонятно, издевка это или неуклюжий комплимент. Рита тоже улыбнулась и кивнула, присматриваясь к незнакомцу. Тот прижал ладонь к груди и склонил голову. — Антон Шалаев, будем знакомы. Мне рекомендовали ваше заведение как исключительно удобное для конфиденциальных встреч. Вижу, что не наврали.