— 1/13. Никто не… — Проходит первая группа госпиталя святого Иоанна, Санкт-Рена. Связываю? — Да!!! 1/13, краснопресненская тюремная больница, срочно нужна помощь! — Рыжий, ты что ли?! — Илья?.. — Матерь божья… не ори, скажи толком, что такое? Вы… уже здесь?! — Илюш, быстрее, умоляю! Септический шок, мы ничего сделать не можем!.. — Кто? — в голосе Ильи послышалась тревога. — Ит. — Так. Что нужно? — Всё нужно! Блок по максимуму, хирургическая… — Сколько продержится? — Уже нисколько. Илья, быстрее! — Десять минут, рыжий… Саиш, закажи блок! Скрипач, секунду, мы до площади дойдем, нам блок посадить надо, — торопливые шаги, сопение. — Саиш, давай с нами. Всё, мы вылетели. К окну подойти там можно? Окно большое? — Большое, но с решеткой. Ладно, хрен с ней, Кир сейчас выломает. — Кир? И кто из ваших в результате там?! — Все. — Вашу маму… Что с Итом? Как это случилось? — Это уже три месяца как случилось. Нас расстреляли на выходе из портала. Можно быстрее? Ему совсем плохо, сердце останавливается, Фэб сейчас руками качает, запустить не можем… — Рыжий, пять минут, мы уже над городом. Уберите окно, завесу потом воткнем туда, и ладно. — Сейчас… Кир, «Вереск» на подлете, надо окно убрать! — Ща сделаю. Слушай, Фэб запустил, так что ты это… не трясись. — Я не могу не трястись, понимаешь? Как я… — Пошли ломать окно. * * * — Ой, нехорошо-то как… — Илья горестно качает головой. — Это как же такое вышло… Рыжий, голову ему чуть вверх, я заведу доску. Спасибо… Саиш, «карту» кинь… ребят, поехали по общему. Надо хотя бы попытаться. Поль сейчас маневрировал, стараясь подвести блок так, чтобы он полностью перекрывал окно, а они впятером стояли у койки, и спешно делали первичный анализ. Участки воспалений, кровоток, степень заражения. Судя по выражению на лице Ильи, дела были действительно плохи — он то и дело принимался сопеть и хмуриться, но потом спохватывался и переставал. В «Вереске», когда Илья ставил рыжего с собой в одну бригаду, тот часто ругался с ним из-за этого сопения. Чем-то оно ему не нравилось… — Так. Заменяем кровь на вторую экстренную, параллельно разгружаем сердце. — Почему не на первую? — спросил Кир. — Свертываемость выше, давайте на вторую. — Пятнадцать процентов своей. — Десять, — Илья отрицательно трясет головой. — Снизим вероятность прохода пневмококка и синегнойной через ГЭБ. Голова сейчас в плюс, остальное… — Потом, — отмахивается Скрипач. — Давайте, поехали. — Стой в желтой зоне пока что, у тебя руки трясутся. Саиш, завел? Становись вторым в красную. — Угу. Рыжий, а ну, взяли. «Комбайн» выкатился из блока без звука. Подвели поближе, выдвинули хирургические стулья. — Не надо пока, пешком постоим, — отмахнулся Кир. — Диски под локти лучше дайте, а тут черти сколько с руками навесу придется… …Своя кровь уже почти вся — в аппарате. Осталось только десять процентов, их оставить необходимо — существует парадоксальная реакция при использовании заменителей, организм начинает отторгать свою кровь. Эти десять процентов необходимы для того, чтобы потом можно было постепенно заменить эрзац. Эрзац выглядит, как белесая мутная жидкость — и поэтому Ит сейчас бледен, как белая «доска», на которой он лежит. Ко всем крупным проекциям сосудов подведены и подключены модули, соединенные с системой. К части доступных сосудов помельче — тоже. Маленький разрез, затем вена подхватывается «кошачьим языком», тоненькой лопаткой с шершавым покрытием, выводится наружу, и фиксируется в модуле, который ее разделяет и делает двойную вставку. Установка по две секунды на зону, один из самых быстрых методов общей замены. По одной части модуля уходит в аппарат собственная кровь, по другой — в кровоток поступает заменитель. Метод максимально щадящий, он компенсирует сразу всё: и сердечную недостаточность, и гипоксию, и обезвоживание, и многое другое. Не последнюю роль в этом, разумеется, имеет состав эрзаца. Замечательная штука, надо сказать, этот кровезаменитель. Очень много всего умеет. Свертываться по команде, например. Темнеть, чтобы обозначить пораженную область. Переносить кислород. Доставлять нужные элементы через любые барьеры, в том числе и через ГЭБ, повышая его проницаемость на время «доставки» и после снижая её до нормы. И многое другое. Но своя кровь всё-таки как-то лучше… хотя бы потому, что она — живая. — Красоту из горла выньте, кто-нибудь. — Подожди, что делаем? «Выньте»… дурацкое дело не хитрое, но в правом легком полно очагов. Левого, считай, вообще нет, только верхушка. — Состав его уже дышит, надо снизить нагрузку. И оба сердечка мне не нравятся категорически. Они даже без нагрузки еле справляются. Несколько секунд Дослав напряженно думал, потом произнес: — Давайте оперативно. Выводим сейчас оба сердца, и, если что не так, работаем дальше, уже не травмируя. В легкие предлагаю гель, быстрее снимем воспаление. — Через час, — покачал головой Илья. — Организм отчаянно хочет жрать, если вы не заметили. Саиш, подключи дополнительное, пожалуйста. Давайте покормим и понаблюдаем, как дело пойдет. — Стоп, — это уже Фэб. — Не торопитесь. Тут или/или. Оперативное вмешательство плюс активный метаболизм он точно не выдержит. Так что или рискуем и выводим оба сердца, или пробуем пока что обойтись терапевтическими методами. В конце концов, часть очагов можно убрать на зондах. Я за терапию. — Фэб, не дури. Сколько ты уберешь очагов из тех же легких зондами? Полсотни? А остальные?.. Легкие, если честно говорить, под замену. В плевральной полости гной, точнее — гнойная капсула, левое легкое не работает, там сдавление. Я бы и сердца под замену поставил, но нет возможности… — Мы можем выиграть это время, — в голосе Фэба зазвучала мольба. — Илюш, не форсируй! Я тебя умоляю, не форсируй. — Прекрати панику, — Илья строго глянул на Фэба. — У нас сейчас три приоритета: голова, оба сердца, легкие. Легкие поражены. Оба сердца тоже. Ты же сам видишь — даже на составе температура за час опустилась на полградуса, и всё. Нужно срочно убрать хотя бы часть источников заражения, но делать это, не подняв метаболизм хотя бы немного, мы не можем. Мы не сможем успешно вмешаться, если он нам не будет помогать. А он не сумеет, ресурса нет. Поэтому кормим, а потом… — Илья… — Потом ставим верхний порт, нужно спасать голову. — Илья, нет… здесь?! — в глазах у Фэба был ужас. — Мы затащим заразу, тут нельзя, это невозможно, ты что… — Опомнись! «Затащим заразу», — передразнил Илья. — Он и так собрал всю флору, которую было возможно собрать! Если мы будет стоять и смотреть, он сейчас нам даст атакой полиорганную, и привет! Глаза разуй, Фэб! Если по уму, то надо срочно ампутировать и руку, и ногу, в костных осколках — стафилококк, который даже составом нужно убирать двое, а то и трое суток! — Миокард я стимулировать боюсь, — вмешался Дослав. Саиш согласно кивнул. — Сколько раз вставало сердце? — Дважды, — беззвучно ответил Фэб. — Ну вот. Что и требовалось доказать. Идет заточка на последующие остановки. Дальше — тут уже перитонит в наличии, если ты не заметил, а это еще один рассадник инфицирования. Мы не промоем это всё зондами, тебе это отлично известно. И инфекцию мы не остановим. Поэтому — давай хотя бы частично проводить мою схему. Фэб закрыл глаза. — А ну, посмотрел на меня, — приказал Илья. — Давай, коротко рассказывай, что ты предлагаешь. — Я… — Фэб осекся. — Я предлагаю продолжать состав… — Мы то уже делаем, и это почти не работает, — заметил Дослав. — Но прошло слишком мало времени! — Фэб повернулся к Дославу. — Мы только начали, а срок ответа в этом случае может очень сильно варьировать. — Фэб, не обманывай себя, — попросил Илья. — Это порочный путь. — Он не справится, — прошептал Фэб. — Ты же видишь. — Ты это специально делаешь? — вкрадчиво спросил Илья. — Хорошо. Могу озвучить я, если тебе тяжело. Он уже фактически мертв, и он умрет в любом случае. Что бы мы ни делали. Единственное, что сейчас в наших силах — это попробовать удержать приоритеты, которые относительно сохранны. И попытаться довезти его до госпиталя…