— Не два. Четыре малых, и половина здешнего состава, — невозмутимо поправил Илья. — Ты слишком устал, чтобы нормально считать. Почему? Иначе бы не справились. Да, собственно, пока что и не справились, мы в самом начале, как ты понимаешь. — Я не об этом. Причина. Так не делают… никогда, — Фэб осекся. — Илья, объясни. — Ну, хорошо, — сдался, наконец, тот. Вывел визуал, передвинул строки. — Пометку видишь? — Какую? — не понял Фэб. — А вот эту. В самом начале, на первой строке, стояли всего две буквы. «ST». — Ты знаешь, что это значит? — напрямую спросил Илья. — Нет, — покачал головой Фэб. — Это значит «saint». Святой. — Что?.. — Пока что эти пометки есть только в историях Ри и Ита. У вас они тоже появятся. Только позже. — Илья, о чем ты говоришь? — рявкнул Фэб. — Это значит, что на территории конклава они оба проходят сейчас процедуру канонизации, — объяснил Илья. — Разумеется, это автоматом дает им ряд привилегий… — Ты знал об этом, когда мы работали в «Вереске»? — напрямую спросил Фэб. — Нет, — отрицательно покачал головой Илья. — Я ничего не знал. — Врешь. — И не думал даже!.. Если бы знал, разве бы позволил пахать наравне с остальными? Фэб, да успокойся ты, это решение, видимо, было принято недавно, и может быть, еще ничего не получится. Да и что в этом плохого? Фэб растерянно смотрел на Илью. — Не знаю, — неуверенно ответил он. — Это… это просто как-то неправильно, наверное… — Что неправильного в том, что их двоих в результате хорошо лечат, и дают шанс выздороветь и жить нормальной жизнью? Что плохого в том, что конклав обеспечивает вас и дает вам защиту? — А Ри? — справедливо возразил Фэб. — Что хорошего в том, что жить, как ты сказал, нормальной жизнью, ему предстоит с полностью утраченной личностью?! Ты вообще понимаешь… — Угу, понимаю, — кивнул Илья. — И побольше твоего. Например, я понимаю, что личность можно восстановить, а мозги вырастить заново. — От восьмого уровня! А тут максимум — шестерка, да и то не везде!.. — Ага. Давай поэтому сразу сдадимся, сядем на задницу, и ничего не будем делать, — проворчал Илья. — Вот что, Фэб. Если тебе сейчас хочется думать, то подумай лучше о чем-нибудь не глобальном, пожалуйста. Например, о том, как Берту сюда не пускать еще хотя бы неделю. Или о том, что будем делать с рукой и ногой. Сюда даже биопротезы не пропускают, сам знаешь, а тебе, я думаю, равно как и мне, не хочется, чтобы он остался инвалидом. Всё, я спать, извини. Илья обошел замершего Фэба, вышел из комнаты, и тихо притворил за собой дверь. Фэб остался стоять, беспомощно глядя перед собой, и пытаясь как-то осознать всё, что было сказано только что. «ST»? Четыре госпиталя? Конклав? Что происходит, что сейчас поставлено на кон? Кто они все — в этой игре? И что будет дальше? 01 Белая стена Год 11.973 — Ну как там дела? — спросила Берта. Они со Скрипачом снова стояли в холле пятого этажа у неработающих лифтов на расстоянии в метр, только сегодня Берта выглядела много лучше, чем неделю назад, да и Скрипач стал явно бодрее, чем раньше. — Дышим по две минуты без поддержки, — сообщил он. — Раз в час днём, раз в три часа ночью. Пока что чаще тренировать не хотят, он устает быстро. Было уже несколько раз, когда сам начинал, в перерывах, но мы пока не разрешаем. Уж очень сильно процедуры изматывают. — Это хорошо, что сам пытается, — Берта кивнула. — Ты не спрашивал на счет меня? — Спрашивал, конечно, — кивнул Скрипач. — Илья сказал, что пустят перед тем, как будем пробовать давать сознание. Дней через шесть, наверно. Когда хотя бы до десяти-пятнадцати минут дойдем. — Опять ждать, — Берта явно расстроилась. — А почему до сознания, а не после? — Потому что никто не знает, что там по факту будет, — Скрипач помрачнел. — Предположения не самые хорошие, честно говоря. — Из-за гипоксии? — Ну да. Все говорят, что это полностью компенсируется, но сейчас… в общем, как только, так сразу, — заверил Берту Скрипач. — Маленькая, какие там, на воле, новости? Дома ты была? Берта пожала плечами. — Примерно такие же, как и были вчера, — ответила она. — Официалка щелкает зубами, Томанов отбивается, мы пытаемся отвлечься тем, что разбираем квартиру… рыжий, там ни одной целой стены не осталось, — она покачала головой. — Не знаю, что они искали, но они разбили практически всё. Даже перегородку между ванной и туалетом. Но самое удивительное, что я нашла под мусором наш шкаф, совершенно целый, а в нем — свои косынки, еще с тех времен. Представляешь? — Так, подожди, — попросил Скрипач. — Как это — шкаф под мусором?.. — Ну вот так, — развела руками Берта. — Шкаф уронили, видимо, когда отодвигали, а потом разрушили стену, возле которой он стоял. — Какую стену? — Между моей комнатой и вашей. — Мама дорогая… это сколько же там мусора?! — дошло до Скрипача. — Много, — исчерпывающе ответила Берта. — Мы с Джесс и ребятами выносим каждый раз пакетов по десять. И сумели расчистить только прихожую, ванную, и часть кухни. — Ну и ну, — покачал головой Скрипач. — Серьезно? Он расстроился, Берта это тут же заметила. — Родной, главное, что мы все живы, — успокаивающе сказала она. — Я на самом деле расплакалась, когда в первый раз это увидела… а потом подумала: ерунда, это же просто вещи. Ну да, нас пытались брать измором, нам разнесли квартиру, нас покалечили. Но мы-то живы! Понимаешь? Скрипач кивнул. — Чудом живы, — согласился он. — И не все. — Все, все, — заверила Берта. — Даже у Ри, и то появились хорошие шансы, как врачи говорят. Скрипач промолчал. Может быть, Джессике и говорили про «хорошие шансы», но рыжий знал — пока что там, в Бурденко, не делается ничего, кроме общей терапии. И не может делаться, потому что на Терру-ноль никто и никогда не пропустит специалистов по нейропротезированию. И даже отметка ST в деле этому не поможет. По крайней мере, пока… — С ногой и рукой что-то решили? — с тревогой спросила Берта. — Ничего пока что, — мрачно ответил Скрипач. — Да и рано еще решать. Когда станет лучше, будут думать. Берта кивнула. — А хорошие новости есть? — спросила она.