— Марио — Хромоножка? — Хромоножка? — переспрашивает Джуд. Я легонько шлепаю его по ноге и смеюсь над собой. — Я просто назвала его так, потому что не знала имени. Не то чтобы я смеялась над ним, просто это было трудно не заметить. Джуд кладет свою руку на мою и сжимает. Мое глупое сердце решает прямо в этот момент резко застучать, заставляя мое глупое лицо расплываться в улыбке от этого глупого прикосновения. Идиотка. Уф. — Ты действительно меня забавляешь. Пустую тарелку забирают, другую ставят передо мной. В ней больше еды, чем в предыдущей. Мы с Джудом спокойно едим, но все это время он смотрит на меня или на Альфреда, который сидит через два столика от нас спиной к нам. Хромоножка сидит за другим столом и довольно далеко от Альфреда. — Ты знал, что они знакомы? — спрашиваю я, проследив за его взглядом. — Этот бизнес большой, но все знают друг друга. Например, — он замолкает и хватает проходящего мимо официанта с шампанским за руку. — Кто я такой? Уши официанта быстро розовеют, и он смотрит себе под ноги. — Вы мистер Кейли, сэр. — Джуд отпускает запястье официанта, и тот поворачивается и уходит от нас как можно быстрее. — Некоторые из нас не нуждаются в представлении, а у некоторых слишком известная репутация. — Тебе нравится, когда люди тебя боятся. — Должен признать, в этом есть свои преимущества, — самоуверенно говорит он. — Потому что люди напуганы. Значит, для тебя это сила? — я знаю, что в любой момент он может наброситься на меня, может быть, даже ударить, но если я теперь принадлежу его миру, по крайней мере, я могу попытаться понять его. — Основное стремление людей — контролировать других, говорить им, что делать, командовать ими. Для меня, да, это сила. Мне нравится входить в комнату и смотреть, как люди либо дрожат от страха, либо возбуждаются и хотят трахнуть меня. Мне нравится наблюдать за людьми и их реакцией, и еще больше мне нравится, когда они умоляют меня не убивать их. За выражением, которое появляется у человека, когда он вот-вот умрет. Это даже не в лице, не в напряжении тела. Это видно по глазам. За несколько секунд до смерти они осознают все, что натворили, все то, что привело их к смерти. Слова Джуда приводят меня в ужас; я не могу не думать о том, какое он чудовище. Его слова тревожат, но он произносит их с такой убежденностью и гордостью. Он открывает мне часть себя, которую вряд ли увидят другие, и я понятия не имею, почему он делится со мной. Я знаю, что задаю вопросы, но это кажется таким личным, интимным… это его страсть. В его глазах горит огонь, искра, которая кажется фанатичной, и, возможно, так и есть. Я искренне сомневаюсь, что Джуд когда-нибудь оставит этот образ жизни, я вижу, как он им увлечен. — Ты страшный человек, Джуд. — Мои слова прерывают поток его воспоминаний. — Но только не для тебя. — О, нет, ты меня тоже до смерти пугаешь. Я жду того дня, когда ты сорвешься и убьешь меня или ударишь. Он откидывает голову назад; его лицо искажено тревогой и беспокойством. — Потому что я делал тебе больно, пока ты была со мной? — Был с тобой? Ты говоришь так, будто я хочу быть здесь. — Ну… — он начинает говорить, но я поднимаю руку, чтобы остановить его. — Я знаю условия, и я постепенно учусь принимать их, но это все еще не значит, что я хочу быть здесь. Джуд вздыхает, а потом улыбается. Он резко встает и протягивает мне руку. — Потанцуем? — спрашивает он. Я оглядываю комнату и замечаю, что несмотря на то, что оркестр играет тихую музыку, никто не танцует. — Никто не танцует. — Я выпрямляю спину и понимаю, что несколько человек поворачивают головы в сторону Джуда. — И люди пялятся. — Ты слишком беспокоишься о том, что думают все остальные. Потанцуй со мной. Он подает мне руку снова. Я задираю подбородок и говорю: — Я не умею. Ха! Пусть он выглядит дураком из-за моего сопротивления. Джуд склоняет голову набок и ухмыляется. — Говорит девушка, посещавшая уроки танцев с восьми до пятнадцати лет. Усмешка сползает с моего лица, когда я в удивлении открываю рот — Понятно. — Я встаю, и Джуд отодвигает мой стул, как только я делаю шаг в сторону. — Я и забыла, что ты маньяк. Я кладу свою руку в перчатке в его, и он ведет нас к танцполу. В зале тихо, все взгляды прикованы к нам. — Отлично, они все пялятся. — А почему бы и нет? Ты выглядишь потрясающе, и все они хотят знать, кто ты. Он обхватывает меня левой рукой за талию, притягивая ближе, и сжимает мою правую руку своей. Он выше меня, и его широкие плечи кажутся угрожающими. — Я никогда не любила быть в центре внимания, так что сейчас я чувствую себя довольно неуютно. — Потому что я обнимаю тебя или потому что все смотрят? Самоуверенный придурок. — И то, и другое, — шепчу я и оглядываю комнату. — Почти все смотрят на нас, и мне это не нравится. Мое сердцебиение учащается, а ладони потеют. Слава богу, я в перчатках, хотя это самые отвратительные перчатки, которые я когда-либо носила. — Не беспокойся о них, просто продолжай смотреть на меня. — Он убирает руку с моей талии и нежно поворачивает мою голову, чтобы я смотрела на него. Его выходки могут сработать с другими, но я не «другие». — Тебе не удастся сегодня заняться сексом, Джуд. Я вообще не нахожу тебя привлекательным. — Это ложь, потому что я думаю, что он сексуальный. Все эти «убийца» и «давай похитим Лекси» заводят меня. — О, я собираюсь сегодня заняться сексом, Лекси. — Он нахально улыбается мне. — Только это будешь не ты. Мое сердце разрывается на части, но я расправляю плечи и улыбаюсь ему. — Теперь мы можем уйти? — снова спрашиваю я. — Нам все еще нужно закончить ужин. Гнев пронзает меня, и я отступаю назад, разрывая крепкую хватку Джуда. — Я уйду через пять секунд, Джуд. Я больше не хочу быть здесь. Он отпускает мою талию и берет меня за руку. — Тогда идем домой. Он делает такие большие шаги, что я практически бегу, чтобы не отстать от него. Джуд тянет меня за руку, тащит за собой. Как только мы оказываемся на улице, машина, в которой мы приехали, подъезжает к дому. Джуд открывает дверь и почти насильно толкает меня внутрь. — Джуд, — пытаюсь сказать я, но его холодное лицо и злые глаза говорят мне все, что мне нужно знать. Он наклоняется, наливает себе из бара и подносит бокал к губам. По сути, он говорит мне, что больше не хочет ничего со мной обсуждать. Заметано. Но вот в чем дело, он забрал меня из моего дома и заставляет меня оставаться с ним и выступать перед ним, как чертова цирковая обезьяна. Мой гнев бурлит, я стучу ногой по полу, наполняясь злостью с каждой милей. Он придурок. Эгоцентричный, высокомерный идиот. Кажется, что обратный путь занимает целую вечность. Чем дольше он игнорирует меня, тем больше я злюсь. Когда машина подъезжает к его дурацкому дому, я выхожу и с яростью хлопаю дверью. — Ты такой идиот! — наконец ору я. Я подхожу к нему и толкаю его в грудь. — Ты похитил меня, привез сюда и заставляешь работать на тебя. А теперь ты ведешь себя как полный придурок, идиот, засранец, говнюк! Я снова тычу пальцем ему в грудь, разворачиваюсь и иду к дому. Я слышу, как он смеется позади меня, но чувствую его присутствие прямо позади себя. Дверь открывается, и один из его тупых охранников встречает нас на пороге. — Босс, — говорит он, когда я прохожу мимо него и направляюсь в свою комнату.