— Альфред, — он протягивает мне руку, но я вижу, что он очень зол. Взяв его за руку, я мгновенно переношусь в обшарпанный кабинет. Я стою у края стола оглядываю комнату. Здесь грязно, горит тусклый свет. Раздается стук в дверь, и Альфред говорит «войдите». Дверь открывает молодой человек. У него жирные, зачесанные назад волосы, и он жует жвачку. — Садись. — Альфред жестом приглашает парня войти. Тут же я замечаю, что вошедший сильно хромает. — Все готово, — говорит Хромоножка, садясь напротив Альфреда и закидывая ногу на ногу. Он откидывается на спинку сиденья, расслабляясь, как свой. Я поворачиваюсь, чтобы оглядеть стол Альфреда, но не вижу ничего ценного, кроме стопок бумаг, разбросанных по столу. Они больше похожи на мусор, чем на что-то важное. — Хорошо, — отвечает Альфред. — А как же Кейли? Губы Альфреда растягиваются в ехидной улыбке. Самодовольство окутывает его, когда он откидывается на спинку стула и кладет пухлые руки под подбородок. — Нахер его. Ему и не нужно знать. Я оборачиваюсь и смотрю на Хромоножку. Он явно думает, что Джуд должен знать. — Ты уверен? Смех Альфреда громкий и почти угрожающий. — Я позабочусь о нем. — Альфре… Меня выбрасывает из видения прежде, чем успеваю уловить хоть что-то из разговора. — Я уверен, что мы скоро снова встретимся, Моя прекрасная Алекса. — Альфред уходит, а я остаюсь ошеломленной и растерянной. — Ты в порядке? — спрашивает Джуд. — Дай мне минутку. — Я не знаю почему, но это видение вымотало меня. Я хватаюсь за его плечо и пытаюсь восстановить самообладание. — Тебе плохо? — встревожено спрашивает Джуд. Я киваю, и он ведет меня по коридору и открывает дверь в изысканную уборную. Краны золотые, вокруг огромного зеркала золотая отделка, а полы и стены выложены мрамором. Джуд ведет меня внутрь и запирает за нами дверь. Эта настоящая роскошная дамская комната, как в кино, где все герои богаты и знамениты. Заметив плюшевый стул перед зеркальным туалетным столиком, я сажусь на него. Опустив голову на руки, я делаю несколько вдохов, чтобы прийти в себя. — Все нормально? — Со мной все будет нормально, — огрызаюсь я. Он спрашивает потому, что ему не все равно, или потому, что если я стану бесполезна для него, он не сможет воспользоваться моим даром? — Эй, — говорит Джуд чуть мягче. Он начинает успокаивающе водить рукой по моей спине, и хотя мне нравится это прикосновение — даже через ткань, я знаю, что он показывает мне эту сторону себя только потому, что я нужна ему. — Пожалуйста, не трогай меня. — Глядя в зеркало, я замечаю свой глаз. Он синее, чем раньше. Кажется, он меняется, когда у меня появляются видения. — Альфред сидел в каком-то убогом кабинете, грязном и пыльном. Вошел парень и сказал, что все готово. Парень, который был с Альфредом, хромал. Он спросил о тебе, и Альфред сказал, что позаботится о тебе. Я смотрю на Джуда в отражении зеркала. Его брови сдвигаются, когда он смотрит на меня. — Что-нибудь еще? — Я качаю головой. Я гляжу на свой глаз, цвет меня притягивает. — Ты хорошо поработала, Лекси. Надень перчатки и наслаждайся вечером. Он встает и протягивает мне руку. — Мы можем уйти? Я не хочу ни с кем общаться, и я сделала то, что ты просил. Пожалуйста. — Нет, нам надо остаться на ужин. Я не хочу вызывать никаких подозрений. Особенно в отношении тебя. — Уф, ладно, — вздыхаю я. Джуд встает и ведет меня из дамской комнаты в большую столовую. Здесь установлено несколько круглых столов, все красиво украшено букетами свежих, ярких цветов. Свет приглушен, хотя он все еще достаточно яркий, чтобы можно было отметить экстравагантность, как будто кто-то хвастается своими деньгами. Мои глаза замечают все: от двух огромных люстр, висящих над головой, до большого оркестра, играющего на сцене. — Тебе нравится? — спрашивает Джуд, отодвигая мне стул, чтобы я могла сесть. — Это роскошно, если ты хочешь знать мое мнение. Но эти вещи не впечатляют меня. Меня бы больше впечатлило, если бы наркотики или на какие там деньги куплена вся эта роскошь… — я обвожу вокруг рукой, — перестали так легко разрушать человеческие жизни. Джуд усмехается и кладет локти на стол. — Ты не перестаешь удивлять меня, Лекси. — И чем же? — парирую я с возмущением в голосе. Он относится ко мне снисходительно, но я не позволю ему думать, что я глупая школьница. — Потому что война с наркотиками бесполезна. Кто-то всегда пытается заработать доллар, и что может быть лучше, чем наркотики? — говорит он с вызовом в голосе. Я долго и напряженно обдумываю его ответ. Он прав в одном: пытаться уничтожить наркотики — все равно, что пытаться спасти тонущий корабль, вычерпывая воду ведром. Поэтому я говорю на том языке, который он поймет. — А как насчет проституции? Его брови удивленно взлетают вверх. Он делает глубокий вдох, проводит рукой по лицу и тихо смеется. — А что насчет проституции? — Это самая древняя профессия в мире. Разве ты не можешь покончить с наркотиками и заняться борделями? — Ты считаешь, что я заставлю женщин заниматься проституцией? Ого! — Полегче, приятель. Я ничего не говорила о том, чтобы кого-то принуждать. — Он откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди, явно забавляясь. — Сотри эту глупую ухмылку со своего лица. Он медлит, но опускает уголки губ. Однако теперь улыбка появилась в его глазах. — Я говорю о том, что можно предложить безопасное место для работы, хорошие деньги, хорошую клиентуру, определенные стандарты для женщин и для клиентов и зарабатывать деньги так. Люди все еще усаживаются за стол. Женщины смотрят на Джуда и быстро переводят взгляд на меня, в основном игнорируя меня, пытаясь привлечь внимание Джуда. Его внимательность не ослабевает, и за исключением нескольких кивков головой и пожатия рук, он не отвлекается. — Интересно, — бормочет он, оглядывая комнату. — Ты довольно прогрессивно мыслишь. Большинство людей скажут, что проституция так же вредна, как наркотики или огнестрельное оружие. Но ты предлагаешь альтернативу наркотикам и оружию. Вот только разве проституция — это выход? К сожалению, этот мир не из лучших. Это не блестящие радуги и единороги. Это дерьмо. Когда я отойду от дел или умру, сотня людей займет мое место. Это, конечно, вызывает больше вопросов. — Тогда почему тебя еще не убили? Если мир такой беспощадный, каким ты хочешь его показать, то почему тебя еще не… как сказал бы кто-то такой, как ты… не «порешили»? Передо мной ставят маленькую тарелку, я смотрю на невероятно крошечную закуску. — Ты меня забавляешь, Лекси. Я могу умереть, только если один из моих людей убьет меня, или от старости. Я хорошо защищен. Очень хорошо защищен. — Он съедает свою крошечную порцию еды и смотрит на мою. — Ты собираешься это съесть? Он многозначительно смотрит на мою маленькую тарелку. — Да, я собираюсь это съесть. Что бы это ни было. Черт. — Я беру свою вилку. Раз, два, три — и моя тарелка становится чистой. На ней ни крошки. — Тебе понравилось? — Это еда. Мы можем вернуться к тому, зачем мы вообще здесь? — Чтобы собрать деньги на реабилитационный центр. — Да ладно, серьезно? Ты не видишь в этом ничего смешного? — Для меня это способ платить меньше налогов. Держа стакан с водой, я замираю и смеюсь. — Ты платишь налоги? То есть, по-настоящему? Ты не производишь впечатления человека, который платит налоги. Необычный звук привлекает мое внимание, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Как будто что-то тащат через равные промежутки времени. Я нахожу источник шума и смотрю на него. Это человек, и он сильно хромает. — Это он, — шепчу я Джуду. — Кто? — он наклоняется, чтобы посмотреть в ту сторону, куда смотрю я. — Он, — шепчу я, оборачиваясь, когда взгляд Хромоножки касается меня. — Парень, который разговаривал с Альфредом. — Та-ак, — медленно говорит Джуд. — Я знал, что Альфред создаст мне проблемы, но Марио… Я удивлен.