— Я говорю сама с собой, — говорю я, поворачиваясь и становясь перед ним в лифчике и трусиках. Он снова тяжело сглатывает. Его глаза пожирают каждый дюйм обнаженной кожи. Напряжение в комнате нарастает, я чувствую, как мое тело возбуждает его. — Хм… — он резко встает и поворачивается так, что я не вижу его лица и других частей тела. — Будь готова через две минуты и жди меня у подножия лестницы. Две минуты, неужели ему этого хватит? Джуд шагает широко и быстро. Он хочет уйти как можно быстрее, но останавливается у двери. Не поворачивая головы, чтобы посмотреть на меня, он говорит глубоким и низким голосом: — И, кстати, Лекси, я не гей. Дверь захлопывается, и я остаюсь в недоумении. Мне требуется целая минута, чтобы понять, что он имеет в виду. Когда я увидела вечернее платье, я сказала, что он, должно быть, гей, потому что у геев хорошее чувство стиля. Очевидно, он услышал меня. И это подтверждает то, что я думаю о нем: он извращенец, который слушает и наблюдает за мной. Посмеиваясь, я беру остальную одежду в ванную и переодеваюсь там. *** — Ты прекрасно выглядишь, — говорит он, когда я спускаюсь по лестнице. — Спасибо, — отвечаю я как можно любезнее. Он пытается не быть похитителем, угрозой, которой на самом деле является. Наверное, я должна быть благодарна, что он не делает мне больно. Или еще хуже, не заставляет меня спать с ним. — Куда ты меня ведешь? — Завтрак. — Так ты и сказал, — саркастически отвечаю я. — Но неплохо бы знать название. Джуд смотрит на меня, разочарование мелькает на его лице. — Разве это имеет значение, Лекси? Разве название места, куда я тебя везу, имеет какое-то значение? Я пожимаю плечами и смотрю себе под ноги. — Пожалуй, нет. — Тогда просто наслаждайся этим. — Он делает шаг к входной двери, и парень, одетый во все черное, отступает в сторону, когда Джуд открывает дверь. Черный лимузин ждет нас. Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и поднимаю голову к небу. — Пахнет дождем, — шепчу я. — Я люблю запах дождя на свежескошенной траве. Именно такой запах. Этот запах опьяняет. Это напоминает мне о летних дождях и папе, косящем газон, в то время как мама и я сидим на заднем крыльце, наблюдая за ним. Он напоминает мне холодный арбуз и домашний лимонад. Он напоминает мне о доме. О месте, куда я больше никогда не попаду. Печаль омрачает каждое прекрасное воспоминание. Моя шея деревенеет, по щекам текут слезы. — Лекси, ты в порядке? — спрашивает Джуд, подходя ближе. — Ты мне купил так много, а ты купил мне солнцезащитные очки? Я держу голову опущенной, потому что не хочу, чтобы он видел, как я грущу из-за него. — Нет. — Купишь мне сегодня, — резко говорю я. Я быстро вытираю глаза, выпрямляю спину и поднимаю подбородок. Он не сломает меня. — Конечно, — отвечает Джуд. Его голос полон беспокойства. — Это не просьба. — К черту. Мне нужны мои родители, мне не нужен он. Водитель усмехается, и Джуд резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. Он сжимает челюсти, его квадратный подбородок становится каменным. — Садись в машину, Лекси. — Я проскальзываю внутрь, и он захлопывает дверь с такой силой, что машина вздрагивает. Грусть, которую я пыталась сдержать, сменяется страхом. Джуд подходит к водителю, хватает его за шиворот и ударяет головой о капот, заставляя машину снова вибрировать. — О боже! — визжу я от ужаса и прижимаю руку ко рту. Я просто не могу отвести взгляд. Джуд поднимает голову парня, вцепившись в его волосы; потом снова и снова бьет его лицом об капот. — Джуд! — воплю я. Он перестает бить парня и смотрит на меня через окно. Все мое тело дрожит от страха и ужаса. Лицо Джуда смягчается, когда он видит мой страх. Избитый Джудом парень соскальзывает по капоту на землю, совсем как в кино, и Джуд отступает от него на шаг. Он поправляет свой сшитый на заказ пиджак и расправляет плечи, не сводя с меня глаз. Повернув голову, сплевывает на землю. Он тяжело дышит, смотрит на дверь, прерывая зрительный контакт со мной на долю секунды, и дает кому-то указания. Он подходит к задней части машины, открывает дверь и проскальзывает внутрь. — Прошу прощения, что тебе пришлось это увидеть, — легко говорит он. Я отодвигаюсь от него как можно дальше и прижимаюсь к противоположной двери. Я так близко, что почти вжимаюсь в нее. — Ты избил его, — шепчу я потрясенно и испуганно. — Да, — уверенно отвечает он. — Из-за меня. Это была не его вина, Джуд, а моя. Тебе не следовало… — я больше ничего не говорю, только указываю вперед. — Это не имеет к тебе никакого отношения. — Он вытирает руки о свои дизайнерские брюки и наклоняется к бутылке с янтарной жидкостью, наливая себе в бокал. Трясущимися руками я выхватываю его и выпиваю, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет. Осушив бокал, я протягиваю его Джуду. — Он рассмеялся, потому что я вела себя с тобой, как упрямая дура. — Он сам напросился. Он наливает еще бокал и предлагает мне, но в горле жжет — ведь вообще-то я не пью. Я качаю головой и смотрю в окно. Я слышу, как захлопывается водительская дверь, и смотрю вперед, замечая, что водитель — не тот парень с разбитым лицом. — Что… с тем… — я сглатываю слезы и стараюсь держать себя в руках. — С ним все будет в порядке? Я едва могу смотреть на Джуда, он показал мне ту свою сторону, от которой у меня бегут мурашки страха. Он пожимает плечами и одним движением опустошает бокал. — Что бы с ним ни случилось, это не твоя вина, а его. Я борюсь с чувствами, бушующими внутри. Я скучаю по своим родителям, я хочу уехать, и теперь при мне избили парня только за то, что я вела себя, как идиотка. — Это неправильно, Джуд, все это ненормально, — рыдаю я, уткнувшись лицом в ладони. — Это слишком для меня, я не могу. — Эй, — говорит он, обнимая меня и притягивая к себе, но стараясь не касаться моей голой кожи. — Пожалуйста, не надо, — умоляю я. — У меня в голове полный хаос. Все это одна огромная куча дерьма. — Ты знаешь, куда ехать, — говорит Джуд водителю. Он поднимает перегородку, а я продолжаю плакать. Он обнимает меня еще крепче, и как бы я мне ни претила мысль о том, что он — единственный, кто может меня утешить, я нахожу утешение в его тепле. В тепле монстра. — Джуд, я изо всех сил стараюсь все не испортить. Но ты не можешь делать такие вещи и не ожидать от меня реакции. — Я указываю назад, в сторону дома. — Это слишком. Мне только что исполнилось семнадцать, и я все еще не знаю, что со мной произошло. Пожалуйста, я не могу этого сделать, — рыдаю я у него на груди. Он обнимает меня крепче и гладит мои волосы. — Ты можешь. — Он целует меня в макушку. — Я так тебя ненавижу. — Я хотел бы верить тебе, но не верю, — он снова целует меня. Мои слезы не прекращаются, и я хочу, чтобы он отпустил меня. И в этот момент я осознаю, что он никогда этого не сделает. Если я и выйду отсюда, то в мешке для трупов. Рыдая у Джуда на груди, крепко зажмурившись, я от души жалею, что получила этот дурацкий дар, проклятие моего существования. Я не знаю, как долго мы сидим в машине, но когда она наконец останавливается, я отстраняюсь от Джуда и смотрю в окно. Мы остановились на стороне самой оживленной улицы в городе. Водитель подходит, чтобы открыть мою дверь.