Замок оказался похожим на те замки, которые можно было увидеть в экранизациях сказок. С той лишь разницей, что в кадр обычно попадали одна-две главных комнаты, здесь же Никита полдня водил их из коридора в коридор и с этажа на этаж, показывая свои владения. Вскоре все убранство замка слилось в одну мешанину из образов, и очередная спальня или оранжерея начали походить на те, в которых они успели побывать пару этажей назад. – А где все люди? – спросил Жаров. Они были в оружейном зале, и Женька, к удивлению Евы, не проявил ни малейшего интереса к развешанным по стенам рапирам, арбалетам и прочим видам оружия, названия которого она не знала даже приблизительно. – А зачем тебе? – спросил Никита, поправляя ближайшие к нему ножны. – Просто странно, что в таком огромном замке есть только ты, – в голосе Женьки прозвучал наезд. – Почему только я? Здесь бывает отец. – Но кто-то же вас кормит, убирает. Почему этих людей совсем не видно? – продолжал настаивать Женька. – Потому что им незачем ходить по коридорам. Они делают свою работу и появляются, если их вызвать. – Ну да. Только молчат как рыбы, – пробормотал Валера себе под нос, но Никита услышал. – Да не придумывайте вы того, чего нет. Вы чужаки здесь. А к чужакам они не привыкли. Ева подошла к подвешенному колчану, из которого торчали стрелы с золотым оперением, и осторожно их коснулась. – А как часто здесь бывают чужие? – спросила она, и Никита резко к ней обернулся. – Никогда, – будто через силу ответил он и, повертев большой черный перстень на пальце, которого еще вчера у него не было, бодро произнес: – Предлагаю пообедать у пруда. Здесь недалеко. Заодно окрестности осмотрите. Никита направился к выходу из зала, Лика поспешила за ним. Было слышно, как она спрашивает Никиту про перстень, а тот отвечает, что это подарок отца на совершеннолетие и да, разумеется, его можно посмотреть поближе. Ева тоже пошла было к выходу, но вдруг ее внимание привлек меч, висевший на перевязи в самом дальнем углу зала позади черных посеченных доспехов. Увидев вставленный в рукоять меча камень, Ева застыла. – Идем? – потянул ее за рукав Валера. – Видишь меч? – спросила Ева, указывая взглядом направление. Валера близоруко сощурился и качнул головой. – Это копье какое-то старое. Ева бросила на него недоверчивый взгляд, а потом вцепилась в его ладонь. – А теперь? – прошептала она. – Ничего себе! Жень? – окликнул он топтавшегося у дверей Жарова. – Иди сюда. Посмотри в угол. Женька быстро подошел и послушно посмотрел в указанном направлении. Сообразил, в чем дело, он на удивление быстро. – Я вижу старое сломанное копье и какие-то тряпки. То ли обрывки плаща, то ли… Ева протянула руку, и Женька коснулся ее ладони. – Ничего себе! – повторил он Валерин возглас. – Вы идете? – позвала из коридора Лика. – Идем! – закричали они хором. – Нам нужно ходить с тобой за руку, – прошептал Валерка. – Если на мече морок, значит, он имеет ценность, – начал рассуждать Жаров, уводя Еву к выходу. – Да понятное дело! – воскликнул Валера. – Это, скорее всего, меч-кладенец. – Который может разрубить все что угодно, а заодно открыть проход между мирами, – склонившись к ним, прошептал Женька у самой двери и выпустил Евину руку. – Ну, чисто теоретически, – пояснил он, по-своему истолковав ее молчание. Но Ева молчала не поэтому. Ее давний, почти позабытый сон начал обретать реальные черты. Меч, похожий на этот, носил человек в черном плаще. В коридоре Лика и Никита что-то рассматривали через большое витражное окно. При этом Никита, на взгляд Евы, стоял неоправданно близко к Лике, но та, кажется, совсем не возражала. И Еву это немного волновало. – Идемте. Нам уже коней приготовили, – заметив их, бодрым тоном сообщил Никита. – Как коней? – воскликнула Ева, разом позабыв и про Никиту, и про меч. – Давай быстрее. Нам еще нужно переодеться. Мы же не поедем в платьях, – Лика схватила ее за руку и потащила по коридору. – Но я не умею… – начала было возражать Ева, но ее уже никто не слушал. Одежда для верховой езды снова пришлась впору, словно кто-то успел снять с них мерки. В черных брюках и черной куртке поверх белой рубашки Лика вновь выглядела девушкой, сошедшей со средневековой картины. Но самым удивительным было то, что на свое отражение Ева тоже смотрела с удовольствием. Наверное, зеркало в этой комнате все-таки было волшебным, потому что каким-то непостижимым образом невысокая и совсем не стройная Ева не выглядела нелепой в местных нарядах. Будто это была не совсем она. Настроение портила только перспектива конной прогулки. Молчаливая девочка проводила их на залитый солнцем двор, где уже ждали мальчишки. У ног Никиты стояла большая плетеная корзина для пикника. – Идемте. Сейчас рассуем это все по седельным сумкам и поедем, – сообщил он, подхватывая корзину с земли. Во дворе никого не было. Только рыжая упитанная собака разгребала лапой солому в дальнем углу двора. При их приближении она бросила свое занятие и потрусила за ними, принюхиваясь к корзине. Лика попыталась ее погладить, но та шарахнулась в сторону и, поджав хвост, бросилась прочь. – Что это с ней? – спросила Ева. – Вы чужие, – коротко ответил Никита, а Ева вдруг сообразила, что он не в первый раз отвечает на ее вопросы так, будто она его раздражает одним своим существованием. С Ликой он вел себя совершенно иначе. Ошеломленная своим открытием, Ева замолчала, пытаясь понять, что и где она сделала не так. Женька задавал гораздо менее приятные вопросы и вовсе не вежливым тоном, однако Никита отвечал, пусть временами и насмешливо, но без раздражения. О приближении к конюшням возвестил специфический запах. Ева только однажды была в конном клубе, лет в пять, но запах запомнила навсегда. Здесь пахло сеном, лошадиным потом и чем-то немного сказочным. Хотя, признаться, сама Ева при всей своей любви к лошадям даже не помышляла о том, чтобы на них кататься. Ей всегда казалось, что это удел стройных и спортивных людей. У конюшни их встретили двое молчаливых мужчин, одетых в простые серые штаны и длинные светло-серые рубахи. На одном были лапти, второй был босым. Оба поклонились Никите, после чего тот, что был помладше, бросился в конюшню и вывел под уздцы угольно-черного коня с шелковистой серой гривой. Ева никогда не видела таких красавцев. – Ух ты! – восхищенно выдохнула Лика. – Можно погладить? – Эм, нет. Прости. Он чужого не подпустит, – Никита ласково потрепал по шее склонившегося к нему коня. – Скучал, мой славный? – прошептал он и на миг прижался щекой к лошадиной щеке. Конь всхрапнул. – Ну все, я вернулся. О, привет, Корвин! Большой ворон молча сел на луку седла, всем своим видом выражая недовольство. – Плохой день, да? – участливо спросил Никита, и Ева готова была поклясться, что ворон фыркнул. – А животные у вас не все умеют разговаривать? – с любопытством спросил Валера, опасливо отойдя от коня подальше. – Нет, конечно. Разговаривают только волшебные. Ева хотела было спросить о происхождении волшебных животных, но вспомнила о странной реакции Никиты на ее вопросы и промолчала. Никита достал из корзины несколько свертков и убрал их в седельные сумки, а конюхи тем временем вывели еще двух лошадей. Конь Никиты отошел от остальных подальше с таким достоинством, будто был королевских кровей. Белую длинноногую лошадку конюх подвел к Лике, и та безбоязненно принялась гладить лошадиную морду. – Ее зовут Метелица. Она спокойная и добрая. Никита рассеянно погладил Метелицу по носу, а потом принялся распихивать уже по ее седельным сумкам остальное содержимое корзины. Серого в яблоках коня по кличке Дымок подвели к Жарову. Валере досталась черная кобылка по имени Ночка, а в Евину руку в поисках вкусностей ткнулась теплая морда пятнистой рыже-черно-белой Свечки. – Она меня не выдержит, – хмуро сообщила Ева, даже приблизительно не представляя, как залезть в седло. – Она однажды троих везла, – подал голос ворон, и Ева вздрогнула от неожиданности. – Умолчим, что одним из них был ты уже в облике ворона, но ты, Ева, себя реально переоцениваешь, – Никита неожиданно улыбнулся ей так же, как и раньше, и Ева смущенно улыбнулась в ответ. Никита подошел к Лике, что-то сказал ей и подхватил за талию. Та рассмеялась и, поставив ногу в стремя, с его помощью ловко взлетела в седло. Ева вздохнула, даже не мечтая повторить этот акробатический номер. Валера залез в седло сам, а Женька неожиданно подошел к Еве и взял ее за талию. – Ты что? Я тяжелая, – смутилась она, чувствуя, как щеки запылали.