– Сама не пользовалась, – уклончиво ответила Лика. – Предмет не важен, – встрял в разговор Валера. – Это может быть палочка, колечко, шапка, пальто… Хоть ржавый гвоздь. Главное, что он будет помогать тебе сосредоточиться на том, что ты собираешься сделать. Нам же это рассказывали еще в третьем классе! – Верно! – поддержал его заметно оживившийся Никита и прибавил шагу. По пути он указывал то на одну дверь, то на другую, с воодушевлением рассказывая: «Тут у нас расшифровка древних рун. А тут синие змейки. Сирены тихоокеанские…» Ева смотрела на него, такого вдохновенного, и сама заражалась восторгом. Ей хотелось открыть каждую из этих дверей, и она точно знала, что однажды сможет это сделать. Глава 4. Артефакты – Сейчас не пугайтесь, – предупредил Никита, открывая очередную дверь. Надо сказать, предупреждение не было лишним, потому что стоило двери открыться, как раздался дикий вопль. Лика зажала уши, и Ева еле удержалась от того, чтобы не повторить за ней. – Это Соловей-разбойник. Тоже неразумный, – как ни в чем не бывало пояснил Никита, указав на сидевшего в углу на табуретке косматого человечка, который доходил Еве до колена. – Он волнуется, когда приходят новые люди. Оказалось, они дошли до столовой. Это было просторное светлое помещение с окнами от пола до потолка. Пол выглядел деревянным, но, присмотревшись, Ева поняла, что это линолеум. Зато столы были из настоящего дерева, как в сказках: массивные, на фигурных ножках. Их здесь стояло штук двадцать. – Выбирайте любой стол, – приглашающе махнул рукой Никита, а сам направился к Соловью-разбойнику. Тот, завидев его, засвистел, и футболка Никиты затрепетала от порыва ветра. – Ну тише, тише. Это свои. Соловей-разбойник отреагировал на ласковый тон тихим свистом. – А если бы был разумный? – вполголоса спросил Жаров, обращаясь непонятно к кому. Ответил, разумеется, Валера: – Если бы свистнул разумный, от столовой бы ничего не осталось. – А разумные в природе существуют? – из голоса Лики исчезли снисходительные нотки. – Говорят, да, – пожал плечами Валера. – Откуда ты все это знаешь? – не выдержала Ева. Вдруг оказалось, что она, грезившая волшебством, до этого дня рассматривала его только с прикладной точки зрения. Как папа. Для нее волшебство сводилось к артефактам, с помощью которых волшебник может менять мир вокруг. Волшебных существ в этом уравнении Ева не учитывала. Признаться, она даже не особо в них верила, потому что ролики в инете с одинаковым упоением рассказывали о снежном человеке, лох-несском чудовище, чупакабре и тихоокеанской сирене, но ни одного четкого доказательства существования хоть кого-то из них не приводилось. – От бабушки, – неохотно ответил Валера. – А бабушка у нас кто? – с любопытством спросил из угла Никита, успокоивший наконец Соловья-разбойника и теперь гладивший его по лохматой голове. – А бабушка, Арина Венедиктовна, служит… Хозяйке Медной горы, – ответил Голосов с еще меньшим энтузиазмом, и лицо Никиты вытянулось. – Вот блин, – сказал он. Было видно, что бабушка Валеры вызвала в нем гораздо меньший восторг, чем дядя Жарова, а Валера скривился так, как будто у него болел зуб. – А что в этом страшного? – уточнил Жаров, разглядывая Валеру. – Да ничего, – пожал плечами тот. – М-да, – вздохнул Никита. – Угораздило же тебя родиться в семье, где мужчин… не очень любят. Кстати, твоя бабушка здесь весьма известна. Судя по тону, Никита не слишком одобрял такую известность. – Обалдеть, – прошептала Лика, склонившись к Еве. – Вот так учишься с человеком всю жизнь, а у него тут бабушки внезапно волшебные. – И не говори, – ответила Ева. Ей отчего-то стало очень жалко Валеру. С другой стороны, при такой генетике шанс стать крутым волшебником в короткие сроки у него был гораздо выше, чем у нее. Как ни крути, если ориентироваться на родню, то Евин папа был весьма посредственным волшебником. Во всяком случае, ни один из созданных им артефактов так и не заработал в полную силу. Стол в итоге выбрал Никита. Он же и позвонил в стоявший на нем колокольчик. Усевшись вместе со всеми, Ева принялась разглядывать Соловья-разбойника, который был занят тем, что теребил край своей клетчатой рубашки, при этом одобрительно посвистывая. «Я в мире волшебства, – подумала Ева. – И я готова на все, чтобы здесь остаться. Вообще на все». Мысль на минуту испугала, но не настолько, чтобы от нее отказаться. Вскоре к столу подошла волшебница в белом халате и аккуратно повязанном на голове белом платке, катившая перед собой тележку, на которой была сложена скатерть. – Добрый день, мои хорошие, – приветливо улыбнулась она, приставила тележку к торцу стола и расстелила на ней льняную скатерть с выцветшим от времени рисунком по краю. – Говорите, чего желаете. Только помним, что никакой газировки, чипсов и прочей гадости у нас в меню нет. – А что есть? – заинтересованно спросил Валера. – То, что ели наши с вами предки. У нас отменные блины, вяленая и запеченная рыба, картошечка, румяные пирожки. – Давайте я начну, пока все думают, – сказал Никита. – Мне пирог с капустой, заячьи колбаски и чай с медом. – Принято, – улыбнулась женщина. – Мне блины и… картошку, – пробормотал Валера. – Что-нибудь с мясом и что-нибудь сладкое, – скучающе протянул Жаров, разглядывая что-то в окне, которое было у Евы за спиной. – Так заказ не делают, – строго произнесла женщина, а потом вздохнула и добавила: – Мясное рагу и яблочный пирог. – Мне то же самое, – подала голос Ева, рассматривая скатерть. – И мне, – к ее удивлению, сказала Лика. Женщина кивнула и, проведя рукой над скатертью, повторила их заказ. – Ну вот. Через пять минут все будет готово. Приборы будут деревянные. Кому понадобятся обычные ложки, вилки, ножи, возьмите на раздаче. Салфетки там же. Никита, покажешь? Тот кивнул, и женщина удалилась. Жаров, сидевший ближе всех к тележке, пощупал скатерть, растянул ее между пальцев. – Вот так тоже лучше не делать, – заметил Никита. – Это аутентичная скатерть, и если что-то пойдет не так… Что будет, если что-то пойдет не так, Никита не уточнил, но Жаров, к счастью, оставил скатерть в покое. Следующие пять минут все в молчании пялились на тележку, ожидая появления блюд. Еве казалось, что она вся превратилась в сгусток энергии, пытающийся нащупать настоящее волшебство. По скатерти прошла едва заметная рябь, будто ветер тронул гладь воды, и на тележке появились пять глиняных кружек. Они буквально материализовались из скатерти. Будто кто-то сперва нарисовал их плоскими и одномерными, а потом они за доли секунды обрели цвет и объем. От кружек шел пар и пахло медом. Жаров протянул было руку к ближайшей кружке, но Валера схватил его за запястье и прошипел: – Ты что? Ты же попадешь в волшебство. – И что? – огрызнулся Жаров. – Я просто хочу проверить. – Настоящие ли они? – улыбнулся Никита. – Настоящие. Только нужно дождаться, пока все закончится, иначе можно обжечься. И вообще в волшебство нельзя вмешиваться. А то можно в нем закольцеваться. – Помнишь, нам рассказывали про человека, чью руку обмотал путеводный клубок и эта нитка так в нем и осталась? – обратился Валера к Лике, и та кивнула, испуганно глядя на появившуюся посуду. – Ага. И во мне навеки останется картошка Голосова, – скорбным тоном сообщил Жаров, но тянуть руки куда попало перестал. Наконец появилась последняя тарелка, и по скатерти вновь прошла рябь. – Ну, теперь можно разбирать и есть. Приятного аппетита, – сказал Никита. Они с Валерой переставили кружки и тарелки на стол, освобождая тележку. Ева как завороженная смотрела на свою кружку, чай в которой до сих пор закручивался в спираль, будто кто-то только-только его помешал. Осознавать, что это все создано настоящим волшебством, было… Ева даже слов не могла подобрать, как это было. – А это ведь та самая скатерть? Настоящая? – спросила она. – Не знаю, что ты имеешь в виду под словами «та самая». Их существовало три, кажется. Но на данный момент эта – последняя из известных нам. Кому принести обычные приборы? – Никита встал из-за стола. – Всем, – подал голос Жаров, а Лика вскочила и бросилась на помощь Никите.