Понятно почему Ратше понравилась ловчая усадьба, своим обликом она напоминала их двор в затерянном среди вятских лесов Болванском городке: и крепкие ворота, и двор, и ряды конюшен, клети амбаров, и конечно же сруб баньки, даже остроконечные елки по округе, все как дома. Родным духом повеяло. В тереме все обставлено было по-простому – лавки, столы, короба без затей, кособокие печи как в любой посадской избе, ни намека на княжескую роскошь. Да и рассиживаться здесь было некогда, Вадим уже ждал на дворе. Пошли пешими, отодвигая тяжелые от снега еловые лапы, подныривая под буреломом и протискиваясь промеж трескучего кустарника подлеска. Вел вперед опытный доброхот Проняй, по-звериному обнюхивая воздух и примечая не ведомые другим приметы. – Как нашли? – коротко спросил Микула. – Как ты велел – обходить дозором вокруг, так и нашли, – отозвался Вадим. Проняй нырнул в широкий овраг, малый отряд принялся спускаться за ним. – Тут! – крикнул доброхот, помахав шапкой остальным. Микула не сразу разглядел находку, наваливший снег скрывал прежние следы. Под кручей обрыва теснились рядком едва различимые десять снежных бугорков. Проняй наклонился, тряхнул один из них, и явственно проступил сапог. Под снегом лежали тела. – Не случайно под кручу положили, чтобы по весне грязью залило, само бы схоронило, – предположил Ратша, заинтересованно выглядывая из-за спины Вадима. Сотник отрицательно покачал головой. – Под ними снег. – Так что, здесь везде снег? – не понял Ратша. – Когда князя убили, летом? А под ними снег. Тела подпорчены сильно, не узнать, коли б и захотел. А еще одежа справная, а брони нет, и оружия тоже, – Вадим говорил это уже не Ратше, а обсказывал подробности Микуле. – Как думаешь, это дружина княжья? – ватаман подошел ближе к страшной находке. – Вои это, хоть и без брони, – подтвердил Проняй, сильней разворошив снег. – Принесли недавно, волочили от реки. – Зачем? Чтобы мы нашли? Так? – Микула задумчиво потормошил свои вновь спутанные кудри. – Понятно, для нас. Зачем бы еще? – согласно закивал Вадим. – Почти у самой усадьбы положили, и захочешь, а мимо не пройдешь. – Думаешь, угроза? Бойтесь, и с вами то будет. Так куда им, у нас войска в трое больше, – вслух принялся размышлять ватаман. – Если только за ними еще какая сила не стоит, из удела соседнего, например. – И такое может быть, – пожал плечами Вадим, – только пугнуть можно было и проще, зачем покойников туда-сюда таскать? Одна морока. – В сторожу снесите, чтоб зверье не растащило, да в град надобно за волокушами послать, – Микула махнул Вадиму отойти в сторонку, «обтереть» находку наедине. Они пошли по дну оврага в сторону Клязьмы. – Я порасспрашивал, как князя нашли. Так местные сказывали – на берегу ручья лежал в одной нательной рубахе, – Микула пытался из всего увиденного и услышанного сплести узор. – И эти пограбленные. Может, тати из корысти убили, прознав, что на ловах в малой дружине, а теперь просто тела подкинули, чтоб по-христиански схоронили? Богобоязненные какие-то тати попались, с этих сапог не сняли, а на князе крест золотой оставили. Ой, не нравится мне все это. – Нам подкинули, и нас хотят впутать, – рассудил Вадим. – Если броню сняли, стало быть, эта броня где-то лежит. А сняли, потому что надобна была, – продолжал тянуть нитку рассуждения Микула. – Ну лежать она уже где-нибудь в суздальских коробах может, много слишком времени утекло, – не согласился Вадим, – не будут же тати прямо по Гороховцу в чужой броне расхаживать, все равно какие приметы есть, свои-то узнают. – Думаешь, на торг не понесут? Вадим отрицательно покачал головой. – Ладно, то уж не наше дело. Но будьте здесь настороже, – Микула снова тряхнул кудрями. – А мы с Ратшей все ж на торг наведаемся, как раз гребень надобно купить… а то хожу лохматым, девок пугаю. – И то дело, – улыбнулся сотник. – Ну, пошли отсюда, что ли. Где там ваша хваленая банька, Ратша все уши прогудел, нахваливая. – Баня будет, уж приказал топить, – оживился и Вадим. Разомлев от пара да остудившись в сугробах, добры молодцы валялись на лавках, наслаждаясь бытием. – Баб только не хватает, – мечтательно улыбнулся Ратша, смакуя кислый квас. – Без баб пока обойдешься, – отозвался Микула. – Как вернемся, на торг пойдем, так, может, какую и присмотришь, сговоритесь. – Да может и сговорюсь, – хихикнул Ратша, – я вот… – договорить он не успел. В дверях что-то загромыхало. – Чего там? – окликнул ватаман. – Гонца из Мурома перехватили, – отозвались гриди. – Сюда ведите. Расслабленная нега сразу сошла, по лицам побежало напряжение. Чего ради гонец летел по сугробам? Какую весть принес? И как вовремя – мертвую дружину нашли, и вот он, гонец. Гриди втащили крепкого воя со связанными руками, тот отбивался, пытаясь пнуть обидчиков ногами. – Кто таков? – рыкнул Микула, напуская на себя суровый вид. – Сам-то кто таков? А я к светлой княгине Евпраксии. – А я теперь пес сторожевой при ней, – хмыкнул ватаман. – Так чего там за весть несешь? – Сказал же, княгине скажусь, – упрямец сжал челюсти, – уж больно вы, сторожа, на татей смахиваете. – Такая уж тайна, что и сказаться нельзя? Коли тати узнают, так что-то поменяется? – усмехнулся Микула, раздумывая, везти гонца к княгине или все ж прижать и узнать весть первым. Мужик упертый, может и не сказаться. Муромский воин перестал дергаться, глаза зашарили по столу. – Да какая там тайна, горяченького отведать дайте, так уж и быть, скажусь, – неожиданно легко согласился он. – Это можно, развязывай, – махнул своим ватаман, краем глаза все ж показав не выпускать гонца из виду, мало ли, чего он там удумал. Муромский жадно накинулся на еду. – Так это вы гороховецкого князя порешили? – спросил он, утирая бороду от капусты. – Мы, ушкуйники вятские, оберегать нового князя Ярослава пришли, – добавляя железа в голос, с достоинством проговорил Микула, – это, ежели вам, муромским, то не ведомо, да вздумаете нос свой сюда совать. – Некому нос совать, – отозвался гонец, – князь наш к Рязани подался, рать сбирают с погаными биться. И светлую княгиню Евпраксию просят дружину вослед прислать. – Эка невидаль, поганые, – подал голос Ратша, – своими силами что ли не справятся? – Не справятся, – мрачно проговорил гонец. – У рязанцев не добро, князь их Юрий во все концы за подмогой шлет. – Во все концы? – Микула подался вперед. Гонец согласно махнул, потянувшись рукой за крынкой с квасом. – Тартары https://litmarket.ru/ebook/edit/dar-ushkuyniku#_ftn1 объявились. Силища несметная, на погибель христианам, –зловеще проговорил он. Вятчане переглянулись. Не сгущает ли краски муромский посланник, чтобы стрясти с гороховецкой княгини желаемое войско? Можно ли доверять? А ежели все затеяно, чтоб дружину гороховецкую из града выкурить да в обход ударить? Ну, поганые, ну и что, мало ли их нахаживало, с чего суета-то такая? – Говорят, это те тартары, что булгар пожгли, – добавил гонец, и Микула вздрогнул. Угроза из размытой сразу приобрела четкие очертания. Ему ли не знать, что с булгарами стало, по Волге слухи быстро несутся. – Ратша, провожай его в град, и мы выезжаем, – Микула поднялся с лавки, оправляя свиту. – Как?! – подскочил денщик. – Мы ж еще на ловы не ходили. Проняй кабанчиков выследил. – Как бы самим кабанчиками не стать. – Чего полошиться, Рязань – то ж далеко? – проворчал Ратша, не в силах сдержать разочарования. – Даже Новгород не так далече, как то кажется. Всю обратную дорогу в черноте безлунной ночи Микула напряженно думал, как сегодня услышанное может аукнуться дальше. «Ну, допустим, княгиня пошлет дружину муромским и рязанским на подмогу. Мы здесь одни останемся, а Юрий Великий нагрянет. И так-то силенок мало, а тут… Да не пошлет Евпраксия никого, разве что глупая Евфимия, через ее голову. В том-то и дело, что никто, кроме ближайших сродников, никого к Рязани не пришлет. На полудень дружины отослал – соседи пощипать нагрянули, доверия промеж князей нет. Чую, каждый в своем уделе будет сидеть, да своими силами справляться. Барахтаться рязанцам самим. Разве что, Юрий Суздальский все ж кинется помогать. Только на это рязанцам и надеяться. А сами не выстоят, ой, не выстоят. Булгар те тартары просто смяли, такие страсти народ пересказывал. А ежели рязанцы не выстоят, то что? Правильно, попрет неведомая рать дальше, на полуночь. Ну, стольный Владимир, положим, им не взять, твердыня крепкая. Стало быть, полезут малые грады грабить. И что тогда делать мне? Одно дело стоять против князьков муромских, ну может кого из сыновей Великого отогнать, другое – верную смерть принять и свою дружину положить за чужой град. Стоят ли того серебро и строптивая княжна в придачу?» Микула посмотрел на спины скачущих впереди с горящими светцами воинов, за жизни которых он отвечал. Он привел их подзаработать, и для этого рисковать, биться, но не на верную же смерть! «Если Рязань падет, уйдем домой. То не моя сеча», – решил он. И тут же пред глазами встала Дарья, старательно вычесывающая ему кудри. Даже показалось, что нежные пальчики снова ласково касаются волос, кружа голову. «А может махнуть на все, да в жены ее позвать? Княжья же дочка, велика ли разница?»