Только что с ней делать, не знали ни я, ни госпожа Лимира. За руку мы ее не поймали, Вилт нам в жизни не поверит, стража тоже, а заявления вроде «да сволочь она, сволочь!» ни один суд в расчет не примет. Увы. – Надо поймать ее за руку, – решила госпожа Лимира. – А как? – Вот если бы… а откуда она яд взяла? – С собой принесла? – А если он в спальне Карисы? Больше-то никуда она не заходила, негде больше? А у себя она его хранить побоится, точно! – Почему? – Да старший сын у нее… ненормальный. Везде лезет, все ломает, минуты спокойно не посидит. Чума, а не ребенок. Что хочешь найдет, не убережешься. Думаешь, Кариса просто так от них устала? Своих трое, да чужих двое, да оба… оба они такие у Таниль выросли! То визг, то истерика, то пригляди за ними, то останови, то почини, что сломали – никаких сил не хватит. Да еще муж выговаривал Карисе, что она-де его племянников не бережет! А как их убережешь – таких? Пусть за них родная мать отвечает! А к себе в спальню Вилт детей не пускает. Ни своих, ни чужих. – Оно и правильно. Пойдемте осматривать спальню? И мы таки нашли его! Маленький пузырек с темно-коричневой настойкой, спрятанный под подоконником. Там досочка, которыми были стены обшиты, отходила, вот под ней, в углублении… Кариса только за голову схватилась. – Мама! Вета! Так это же… Мы закивали. Это. А могло и хуже быть. Только что теперь делать? – Вилту говорить нельзя. Ему надо все на месте показать, иначе в жизни не поверит, – решительно приговорила Кариса. – Только как? Я усмехнулась. – А вот так. И Вилт узнал, что лекарка советует переобшить спальню. Дескать, часть досочек, которыми стены обшиты, из осины, а это дерево плохое, да и подгнили они изнутри. А потому надо Карису переселить в другую комнату, а эту отделать заново. Опять же, и Карисе в радость, выздоравливать быстрее будет, а то ей опять что-то поплохело… Госпожа Лимира сбегала к знакомым стражникам и уговорила их быть свидетелями. Так добыча и попалась. Схватили Таниль на месте, с пузырьком в кармане, поинтересовались, что это за настойка такая, та пыталась отпираться, но улики были неоспоримые. Дали показания и я, и госпожа Лимира, и сама Кариса, ее осмотрели помимо меня два судебных врача, признали отравление, признали яд – и приговорили Таниль к каторге. На суде она отпиралась, как могла, заговорила только когда поняла, что никто ей не верит. И тут наслушались все. Я – за то, что влезла, куда не надо! Без меня бы все получилось. Стерва я и сука. Госпожа Лимира – за то, что ее демоны не вовремя принесли, да еще со мной вместе. Никогда она бедную Таниль не любила, все время со свету сживала. Как и зачем – непонятно, но – факт! Гадина старая. Вилту досталось за недостаток денег! Мог бы и о сестре подумать, а он все в дом, все в семью! Негодяй! Карисе – за тот домик, за заносчивость, за нежелание содержать родню, сажая ее себе на шею… Мужу Таниль – этому вообще за все хорошее. То есть за все плохое, хорошего слова она о нем ни одного не сказала. Любящая жена и любящая сестра, воистину. Вилт был безутешен. Мужчина пережил тогда крушение мира. Как же! Сестра! Самый близкий и родной ему человек покушается на второго родного ему человека. На жену! Да за что ж так!? Правда, детей Таниль все равно пришлось воспитывать Вилту с Карисой, потому что их отец растворился в нетях через месяц после суда над женой, но женщина сумела взять их в руки. Старшего парнишку отдали на флот, там в нем души не чают, а младшего пока не поздно исправить… А мне Кариса сдала тот самый домик, из-за которого все началось. Сначала они и деньги брать не хотели, но я настояла. Чуть поменьше, да, но плачу я исправно, а к тому же купила в домик кое-что, ремонт сделала, если мне уезжать придется, я все тут оставлю. Да и лечу их семью бесплатно, так что никто не в обиде, даже Вилт. А госпожа Лимира частенько забегала ко мне, посплетничать о том, о сем, подсказать, где что хорошее можно купить, рассказать последние новости города. Вот и сейчас она удобно расположилась напротив меня на стуле. – Веточка, ты слышала? Говорят, война скоро будет. – С кем? – Так с Миелленом. Охххх… * * * Война… Вот уж что мне решительно не нравилось, как лекарю. Убить человека – секунда, а сделать? Воспитать, вырастить, выучить? Это – сколько? На войне на это не смотрят. Иногда мне кажется, что править должны королевы – женщина лучше понимает ценность каждой жизни. Мужчины до старости иногда остаются мальчишками, играют в солдатики, а ведь это уже не куклы. Живые люди. И им тоже больно. Небось, сам король на войну не пойдет? – Почему не пойдет? – удивилась госпожа Лимира. – еще как! – А почему – война? – Потому что в Миеллене герцог совсем ума лишился, – огрызнулась госпожа Лимира. – мы-то себе сидели тихо… да нам и воевать надобности нет. Это верно, Раденор страна богатая. Но в Миеллене тоже есть кое-что хорошее, а именно – уголь. Вот им они и торгуют. Уголь, земляное масло… – Тогда что случилось? – У нас с Миелленом граничит герцогство Атир, знаешь? – Знаю. – Вот. Там недавно тоже уголь нашли. И герцог обеспокоился. Я покивала. Тогда понятно. Раз у нас уголь есть (у нас? Но живу ж я в Раденоре, значит – у нас), то у Миеллена мы его больше покупать не будем? А значит – уменьшение доходов, ухудшение торговли и прочие неприятные вещи, о которых я имею смутное представление. Я – женщина, меня учили правильно тратить деньги, а не зарабатывать их. – Он первым и напал. Мы только пласт разрабатывать начали, а они хотели его поджечь… Я покивала еще раз, напоминая себе задумчивую лошадь. Я смутно знаю, что уголь залегает пластами, что где-то он может выходить на поверхность и там его можно достать, а где-то прячется в глубине и добыть его нет никакой возможности. Маги земли могут попросить металл выйти на поверхность, но и магов мало, и сил у них мало. – А как случилось, что его в герцогстве нашли? – Да там болота осушать стали. Король распорядился, дескать, надо. Местность сырая, нездоровая, люди болеют, так что воду отвести, осушить да под пашни его… ну, теперь под пашни не получится. Направил туда магов воды и земли, а оно вон чего вышло! М-да. Невесело. – Да и его величество давно на Миеллен облизывался, – лукаво улыбнулась госпожа Лимира. А вот это – наверняка. Использовал войну, как предлог, и не его ли руками была устроена эта провокация? Ох, не верю я в доброту власть имущих. А вот чем это грозит мне? Да ничем. Мужа или сына у меня нет, а то, что я лекарь… Была бы мужчиной, могли бы предложить службу. А я женщина, мне в войске не место, если сама не захочу и очень-очень не попрошусь. Так что я успокоилась, и разговор пошел обычным путем. Дом, дети, дочь, зять… * * *