Ребята опять принялись хлопать в ладоши, но уже более размеренно. Они не хотели, чтобы Микахель слишком торопился, отчасти потому, что он крайне серьезно относился к Мазеровым шагам, и никому не хотелось подвернуться ему под руку в неподходящий момент. За преклонный возраст и за то, что Теллиус разрешал им ночевать в своем доме, ребята уважали старика. Но Микахель был опаснее, чем уличные парни и даже стражи, которые гонялись за ними по улицам, уличив в воровстве. Вскоре слава о нем прогремит на весь Дариен. Это была правда, и мальчишки об этом знали, хотя и помалкивали, не решаясь говорить вслух. – Давай! – скомандовал Теллиус, и лучший из его учеников на глазах у учителя повернулся влево и перенес вес тела на одну ногу, а вторую вскинул в воздух. Микахель сделал все плавно, и не сразу стало ясно, что это – элемент удара, но чем медленнее выполнялось упражнение, тем больших усилий оно требовало. Теллиус убедился, что на бедре юноши не дрогнул ни один мускул. Хорошо. Его дед гордился бы столь талантливым учеником. А спустя секунду убил бы Теллиуса за то, что тот раскрывает военные тайны гражданам вражеской страны. Артур не мигая таращился на Микахеля, пока тот выполнял пятьдесят восемь движений, каждое из которых олицетворяло один год из жизни Цзюн Муна – Цзюн Муна, совершавшего набеги вместе с армией Востока более тысячи лет назад. Теллиус тихонько вздохнул. Он не рассказывал мальчикам ни одну из этих историй, и, если быть честным, он и не намеревался зайти столь далеко в их обучении. Поначалу Мазеровы шаги должны были держать их в хорошей форме. Мальчишкам не следовало расслабляться, пока они жили у Теллиуса под крылом. Правда, сперва он заставлял их лишь бегать, карабкаться и лазить по крышам: от таких упражнений человек приобретает выносливость, но не становится бойцом. Но позже он решил тренировать их в часы досуга. Уже немало лет минуло с тех пор, если ему не изменяет память. Но Теллиус по-прежнему беспокоился из-за результатов и лгал самому себе об эффекте тренировок. Теперь перед ним была уже не просто группа мускулистых ребят наподобие цирковой труппы. Обучая их искусству «танца», Теллиус пропускал сквозь себя тысячи воспоминаний из собственной молодости, хотя и не рассказывал мальчикам, какова цель Мазеровых шагов и какая история стоит за ними. В мастерской боевое искусство продолжали называть «танцами» или, конечно же, Мазеровыми шагами, хотя у сложных движений никогда не было ничего общего с плясками. Дома, вспомнил он, никто не хлопал в ладоши. Каждый удар наносился воображаемому противнику, и каждый блок подразумевал перелом кости врага. Глядя на то, как Микахель подпрыгивает и крутится волчком, старик невольно напрягся. Теллиус думал, что сможет себя контролировать, но не рассчитал сил и теперь нервно кусал губы. Микахель завершил упражнение резким выпадом на колено. Юноша заскользил по полу, таща за собой вытянутую назад другую ногу, и поднял руки, изображая бычьи рога. Закончив, он громко вскрикнул, и мальчишки радостно поддержали его: они были в восторге от представления. А Микахель стоял и тяжело дышал, на его коже блестели капельки пота, но он улыбался – он знал, что выступил превосходно. Теллиус отметил, что юноша не допустил ни единой ошибки, и кивнул Микахелю. Он гордился воспитанником. Артур подошел к Микахелю и посмотрел на него снизу вверх. Тот в свою очередь посмотрел на Артура и выгнул бровь, сделал шаг назад, и Артур тотчас встал в первую позицию – ту, что Микахель продемонстрировал чуть раньше. Микахель с интересом обогнул Артура и склонил голову: позиция была верна. – Перестань, Артур, – сказал Теллиус. – Ребята любят пошуметь, а у меня есть соседи, которым не по нраву, когда их будят посреди ночи. Они пожалуются в городской совет, и нас вышвырнут на улицу. По кроватям, ребята. На сегодня хватит. Но никто даже не пошевелился: теперь намечалось захватывающее зрелище. Теллиус надеялся, что первую ночь новичок проведет в воодушевлении после «Муна» в исполнении Микахеля, но, похоже, теперь его поднимут на смех. Что ж, очень хорошо. Город Дариен суров, а он, Теллиус, и так дал мальчику шанс. – Ясно. Ну, Артур, тогда вперед. Мазеров шаг номер восемь, повтори, что запомнил. Цзюн Мун. Давай. Ребята начали было хлопать, но хлопки быстро утихли. Стоя посреди чердака, Артур начал исполнять Цзюн Мун. Он не просто повторял последовательность ударов ногой, выпадов и прыжков, которую только что наблюдал, но и чувствовал каждый шаг, не сбиваясь с темпа. Он перемещал центр тяжести как можно ниже, а затем резко поднимался перед выпадом, словно накрывая врага всем своим весом. Он переходил от одного движения к другому без колебаний, атаки сменялись защитами, за которыми вновь следовали атаки. Он великолепно держал равновесие как в медленных, так и в быстрых движениях вплоть до самого конца – рывка вперед коленом с поднятыми «рогами», призванными внушать врагу ужас. На чердаке воцарилась тишина. Мальчишки уставились на Артура – смущенные и, казалось, немного испуганные. Когда ребята начали отходить от шока, Микахель повернулся к старику и поглядел на него с упреком. Он потратил годы, чтобы выучить упражнения, а этот мелкий заморыш запомнил «танец» с первого раза! Теллиусу было нечего сказать, и он недоуменно развел руки в стороны. Мальчики из приюта для воришек ошеломленно глазели на наставника, а он не знал, что им ответить. Закончив, Артур оказался ровно на том месте, с которого начал: последнее доказательство верного расчета длины выпадов и точности поворотов. Теллиус мог бы объяснить ему, что узор движений складывается в восьмую букву тайного имени Бога, но не стал раскрывать рта. Этот мальчик не с Востока. Кожа у него под подбородком теперь бледнела голубоватым оттенком, такая нежная и травмированная после мытья, что казалось, будто он всю жизнь просидел в сточной канаве. Похоже, его смуглота оказалась обычной грязью. Мальчишки по-прежнему ждали, пока Теллиус заговорит, а в голове у старика уже щелкали мысли, словно бусинки на нитке. Даже если мальчика привезли сюда, за тысячи миль, возможно, в качестве раба он никак не мог выучить восьмой Мазеров шаг. Рабам не позволено снимать кандалы. Им нельзя прикасаться к оружию. Нет, шаги – привилегия армии. Тогда Теллиус снова вспомнил деда, но сразу отмел эту идею, как только она пришла ему на ум. Детей высокопоставленных чиновников обучают с детства. Родители требуют от своих отпрысков великих свершений, и никакие законы, написанные для простолюдинов, не могут помешать благородному отцу в деле воспитания собственного сына. Может ли так статься, что мальчик, которого он назвал Артуром, на самом деле ребенок из знатной семьи? Но тогда, опять же, не слишком ли много совпадений? Это невозможно. А если такой мальчик и может существовать, то каковы шансы, что его подберут на улице и приведут к единственному человеку в Дариене, который разбирается в Мазеровых шагах? Нет, Богиня не вмешивается в людские жизни подобным образом. И древний Бог, покровительствующий его родине, тоже. По крайней мере, Теллиус не верил в это. Он помотал головой, пытаясь избавиться от ненужных мыслей. – Сколько шагов ты знаешь? – спросил он Артура, но мальчик посмотрел на него вместо ответа, и Теллиус запоздало вспомнил, что не услышит ни слова. Старика до глубины души встревожило то, что он увидел, и он с трудом мог взять себя в руки. А ведь совсем недавно Артур продемонстрировал искусство жонглирования с такой же несгибаемой сосредоточенностью и чувством равновесия, как будто мог жонглировать, не останавливаясь, целый день. Теллиус подался вперед. Небольшой топорик выпал из рукава и каким-то чудом очутился у него в руке. Ребята ахнули, однако он успел заметить, что взгляд Артура задержался у его локтя. Теллиусу показалось, что мальчик заметил, как он расстегнул кожаный ремешок, и беспокойство старика возросло. – Держи, сынок. Метни-ка его вон в то бревно… а вы, парни, отойдите назад, если не хотите, чтобы вас пришибло. Он протянул топорик Артуру, мальчик с любопытством осмотрел его и взвесил на ладони: запястье едва заметно шевельнулось вверх и вниз. Он развернулся и, как только Теллиус кивнул, метнул топорик – тот полетел, вращаясь в воздухе, и ударился о бревно рукояткой, заставив вскрикнуть одного из мальчишек, который едва успел отскочить в сторону. Остальные засмеялись – не столько над его испугом, сколько от облегчения. Во всем том, что они увидели чуть раньше, крылось нечто сверхъестественное. Но теперь они обнаружили, что у новичка тоже не все получается, и сразу же успокоились. – Давай его сюда, – приказал Теллиус, не спуская глаз с мальчика, сжимающего в руках оружие. Когда топорик вернулся к хозяину, старик крепко сжал рукоятку. Затем снял рубаху, обнажив костлявую грудь, поросшую седыми волосами и покрытую выцветшими синими письменами на никому не известном языке. – Смотри, – сказал Теллиус, хотя Артур и без того не сводил с него глаз. Старик покосился на то место на стене, куда был вбит гвоздь и привязан кожаный ремень, чтобы затачивать бритву по утрам. Он уже много лет не метал вращающийся топор, но, к счастью, тело навсегда запомнило, что надо делать. Теллиус качнулся назад и вперед, затем резко опустил руку вниз – и топорик вонзился в деревянное бревно – прямо под кожаным ремнем, точно посередине. Почти одновременно все мальчики повернулись к Артуру, ожидая его реакции. Лицо ребенка не выражало ничего, однако он опять взял топорик – как только его извлекли из бревна – и снова взвесил его на ладони. – Ну? Чего ты ждешь, сынок? Бросай, – сказал Теллиус. Артур бросил, и мальчишки изумленно ахнули. Топор, вращаясь, пролетел через весь чердак и вонзился как раз в то место, куда и попал Теллиус. – Клянусь Богиней, – прошептал Теллиус. – Никогда в жизни я не видел… Артур потряс головой, словно и ему стало не по себе. – Потрясающе. Это не просто память. Тебе достаточно лишь увидеть, и твои мышцы повторяют движения, ты можешь украсть сам навык… – Теллиус умолк и закрыл глаза, едва догадка обрушилась на него. Есть навыки, которые стоило бы украсть, и теперь у Теллиуса есть мальчишка, который с этим справится. Вика Дидса знали в лагере легиона – это было видно по улыбкам и подшучиваниям, с которыми его встретили солдаты: они признавали в нем своего. Однако они никогда не пренебрегали дисциплиной. Дидс с Элиасом остановились дважды: сначала у внешней границы, где уклоны земли сменялись песчаными траншеями, затем на внутреннем контрольном пункте. Элиас не смел всерьез надеяться, что стрелок сдержит свое обещание, но Дидс забрался в серую палатку и свистнул человеку вдвое старше себя – мужчине со смуглым, испещренным рубцами лицом и пепельными волосами. Элиас наблюдал, скрестив руки на груди, пока лекарь не обрушил на него поток вопросов. Когда Элиас повернул голову, чтобы показать, как и где опухли шеи у его жены и дочерей, лекарь поднял на него глаза и обратился к Дидсу вполоборота: – Ты привел в наш лагерь зараженного? – с недоверием спросил он. – Что, если и так? Меня же ты поил сиропом от белой оспы. Я пообещал, что ты дашь ему то же самое. – Значит, не следовало тебе это обещать, – отрезал мужчина. – Дать кому-то сироп, чтобы предупредить болезнь, – совсем не то же самое, что излечить больного! Ведь я объяснял это тебе, когда ты приходил за своей порцией. – Не важно, кроме того, он же не опасен, ведь так? – отозвался Дидс. – Поэтому поубавь свой пыл, когда говоришь со мной, минейр. Каждый в нашем лагере уже получил лекарство. – Зря ты так, – процедил лекарь, поджав губы. Но Дидсу достаточно было смерить его сердитым взором, и он тотчас оставил возражения, ощупал горло Элиаса и снял с него рубаху, дабы убедиться, что нарывы в подмышках у больного уже вздулись и затвердели. Элиас зарычал от боли, когда лекарь принялся ощупывать нарывы пальцами, кивая и бормоча что-то себе под нос. Дидс вскинул голову, когда лекарь потянулся к ящику своего походного столика и достал оттуда бутылочку и ложку. – Я что, просил тебя лечить его? – Что опять не так? Ты хочешь поиграть со мной, Дидс? Ты сам видел опухоли. Он умрет, если не получит лекарство. Если не завтра, то послезавтра. Они препирались между собой, будто не замечая Элиаса, который сидел перед ними и переводил взгляд с одного на другого, внимательно вслушиваясь в каждое слово. – Не волнуйся, – пожал плечами Дидс. – Я обещал минейру Посту, что лекарство получат его жена и дочери. Не он. Сделка есть сделка – договор, Богиня которому свидетель. Если генерал решит, что ему нужно сохранить жизнь, он заключит отдельную сделку. А я думаю, так оно и будет, когда генерал увидит то же, что довелось увидеть мне. Лекарь покосился на Элиаса, потом уставился на Вика Дидса и понял, что с упрямством этих двоих ему не совладать. Он вздохнул, перелил снадобье из бутылочки в маленький пузырек и быстро вставил пробку в горлышко. – Мой дом находится в деревне Вайберн, меньше чем в трех милях от Нового перекрестка, – выдавил Элиас, цепляясь за последнюю надежду. – На улице Моркам, в четырех домах от кузницы. Спросите Поста. Элиаса Поста. Лекарь кивнул, подозвал юного посыльного и, удаляясь вместе с ним, стал на ходу повторять адрес, чтобы тот запомнил. – А снадобье поможет им? – спросил Элиас. – Если время еще не упущено, то да, – бросил лекарь через плечо. – В микстуре содержится земляной корень, очень действенный против чумной хвори. Ума не приложу, отчего навоз так подорожал, иначе я бы… – Достаточно, док. Я свое обещание выполнил, сделал все, что мог, ради его жены и дочерей, – прервал его Дидс. – Ну, минейр Пост. Теперь к генералу. Двое мужчин пересекли поле, по которому носились сотни конных и пеших солдат: звук заряжаемых ружей и выстрелов сливался в оглушительный общий рев. Вояки снова и снова пронзали пиками невидимых врагов, а затем бросались на другое место. Да, Бессмертные здесь от лени не жирели, в этом Элиас убедился сполна. Они взбегали на холм, который высился в центре, разбивались попарно и принимались колотить друг друга, словно ожидали начала войны в любую секунду. Интересно, подумал Элиас, кто разворошил этот муравейник, кто заставил их сновать туда- сюда в такой странной манере? Элиаса с Дидсом остановили в третий раз возле входа в генеральскую палатку, и Элиаса обыскали с грубой дотошностью. После досмотра им сказали ждать и оставили под открытым небом. Двое вооруженных солдат не сводили с них глаз, а третий стоял практически вне поля зрения Элиаса с ножом наготове: они могли среагировать на малейшее подозрительное движение.