Пожилой мужчина снял с носа круглые очки и протер запотевшие стекла платком. — Девушка в тяжелом состоянии. Она сильно истощена физически, и энергетический резерв совершенно пуст. Но жить она будет. И при должном уходе даже поправится. Но вот… — Что «но»? — Теар нетерпеливо подался вперед, грозя задавить щуплого человека своей массой. — К сожалению, она потеряла ребенка. Итару зажмурился и помотал головой: — Она… что? Какого ребенка? — Вы не знали? — на лице лекаря проступило удивление. — Лаэри была беременна. Срок небольшой, всего пара месяцев. И я надеюсь, что это не отразится на ее здоровье и возможности иметь детей в будущем. Но все же девушке нужен подобающий уход. Я напишу список необходимых лекарств, и еще желательно… Вы меня слышите? Но Теар не слышал. В ушах стоял шум. Кровь пульсировала в висках с такой силой, что он не мог разобрать ни слова. Мел потеряла ребенка. Мел потеряла ЕГО ребенка… — Впрочем, неважно. Я оставлю список Марте. Итару заторможено кивнул, даже не задумываясь о том, кто такая Марта. — И еще… Ваша … кхм… — лекарь запнулся, силясь подобрать правильное слово. — В общем, я сделал пару уколов, и лаэри понемногу приходит в себя. Но я пока не стал говорить ей о… — Я сам, — выдохнул Лунный, ещё не осознавая, каких сил ему будет стоить этот разговор. Многоликий Эхжи, почему она не сказала ему о беременности? Почему?!!Или сама не знала? Как она могла не знать? Как Теар мог не догадаться? Как он не почувствовал? Как не понял? Ведь он не смог разорвать их связь. Как ни старался, даже с третьего раза ничего не вышло! Конечно, не вышло. Ведь нельзя разорвать связь с женщиной, что носит под сердцем твоего ребенка — так же, как нельзя разорвать связь со своими родителями или детьми. Идиот. Какой же он идиот. Что же он натворил? Теар бессильно прильнул к стене, схватился обеими руками за голову, до боли впиваясь ногтями в кожу. Внутри было пусто. Гулко. Больно. Хотелось выть. ?рать на весь дом, выпуская из легких весь без остатка воздух. Выплеснуть болезненное, раздирающее нутро чувство потери. А ведь он должен еще сказать Мел… Как он ей об этом скажет?! Как вообще посмеет смотреть ей в глаза после всего случившегося?! Лекарь, тихонько переговорил с женой смотрителя и вручил той листок — должно быть, рекомендации по лечению. И хорошо… Хорошо, что есть эта малознакомая женщина и смотритель — сам Теар сейчас был не в состоянии воспринимать какие бы то ни было наставления. Кажется, он вообще был не в состоянии здраво соображать. И впервые в жизни не знал, что ему делать… Итару с трудом отлепился от стены, неуверенно шагнул к спальне. Дверь была приоткрыта, из узкой щели лился холодных утренний свет. Теар легонько толкнул ее, вошел и сразу встретился взглядом с карими влажными глазами Мел. Девушка сидела на постели, трясущимися руками сминая край сорочки, дрожа, словно лист на ветру. Но взгляд ее был твердым, и по одному этому взгляду Теар понял — она уже все знает. Слышала их разговор сквозь приоткрытую дверь. И в голове ни единой мысли. Ни единой фразы, которой он бы мог ее утешить. Ни единого слова, которым бы мог передать раздирающие его на части ощущения. — Мел… — вот и все что он смог из себя выдавить, но девушка тут же перебила. — Ты знал? — Что? — Теар непонимающе тряхнул головой. — ?ткуда? Я не… — Я не о ребенке! — резко оборвала она. — Ты знал, что я не справлюсь с ритуалом? Знал, что у меня не хватит сил? Итару тяжело сглотнул. И лучше было бы соврать. Куда проще и куда разумнее. Но больше он не будет врать. Никогда. Только не ей. Лунный медленно кивнул. — Да, знал… А Мел вдруг сорвалась. Слезы хлынули из глаз, и сама она перешла на крик, хриплый и надрывный. — Знал и ничего не сказал мне? Ничего не сделал?! Ты ведь обещал! Шерх тебя задери, ты обещал мне, что все будет хорошо! Я ведь верила тебе. Я ведь рассчитывала на тебя. Я ведь… Эмель порывисто вскочила с кровати. Теар тут же ринулся навстречу и получил ?улаком в грудь. А потом еще и еще. Злые, беспорядочные удары прилетали по плечам, по груди, по лицу. Она била его отчаянно, истово, растрачивая последние силы, ?оторыx и так почти не осталось. — Ты долбанный ублюдок. Сволочь! Предатель! Ты ведь обещал мне! Никогда тебя не прощу. Слышишь, никогда! — надрывно ?ричала Мел. И слова ее били сильнее, чем все яростные удары вместе взятые. Мел, не прекращая, колотила его кулаками, а Теар и не думал сопротивляться. Стоял на месте, позволяя ей выплеснуть обиду. Надеясь, что это xоть немного поможет заглушить боль в cердце. Но истерика все усиливалась, а сама Мел уже еле держалась на ногах. Она была слишком слаба, еще немного — и вовсе упадет без чувств. Итару медленно сомкнул руки на ее спине, прижал к себе, пытаясь прекратить бессмысленную борьбу. — Тише, Мел. Пожалуйста, успокойся. Тебе нельзя напрягаться. Но она лишь сильнее задергалась, всеми силами пытаясь вырваться из его объятий, не понимая, что делает только хуже. — Прошу, успокойся, — Теар старался говорить, как можно ровнее, как можно мягче. — Потом можешь делать со мной все что угодно. Хоть убей, если тебе этого хочется. Я не посмею сказать ни слова. Но сейчас надо поберечь силы. — Иди ты к шерху! — выплюнула Мел и вновь рванулась прочь, упираясь ладонями Лунному в грудь. — Тише… Теар сильнее стиснул объятия, не позволяя ей дергаться. Прижал к груди, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Как усиливается запах крови. И это было плохо. Очень плохо. Еще несколько рьяных попыток освободиться, и Мел, наконец, выбилась из сил. Обмякла, тяжело дыша и всхлипывая в такт собственному рваному дыханию. А потом тихо, но очень твердо произнесла: — Я ненавижу тебя. Слышишь? Ненавижу… И затихла, продолжая мелко дрожать в его руках. И в образовавшейся вокруг густой непроницаемой тишине Теар отчетливо почувствовал, как тонкая, еле различимая нить их связи со звоном оборвалась, оставив в душе пугающую чернильную пустоту. * * * Я не могла в это поверить. Все это было каким-то бредом. Кошмаром, страшным сном, который никогда не должен был случиться в реальности. Но он случился. Кровь на одежде, боль во всем теле. И сердце, что, казалось, вырвали из груди, растоптали тяжелым подбитым железом ботинком и сунули обратно, чтобы оно нещадно ныло, чтобы непрестанно напоминало о том, как со мной поступили. Как поступил со мной мужчина, которому я доверяла, которым в тайне восхищалась, которого… любила. Сил не осталось. После вспышки злости навалилась адская усталость. Я даже до кровати дойти не смогла. Теар подхватил меня на руки и аккуратно уложил на постель. А я хотела лишь одного — чтобы он больше не прикасался ко мне. Чтобы убрался к шерховой матери от моей постели, из этой комнаты и из моей жизни. Я не мола смотреть на него, не могла слышать. А этот ублюдок все крутился рядом и не затыкался, словно нарочно. Уговаривал поесть, уговаривал поспать, уговаривал выпить лекарство. Я не хотела есть, и не хотела пить. Я вообще ничего не хотела. Казалось, желаний не осталось. Ничего не осталось от меня прежней — лишь поломанная кукла, неспособная даже самостоятельно встать с постели. Кровотечение все не прекращалось. Живот непрестанно ныл, и я всеми силами гнала от себя мысли о потерянном ребенке. Но они все равно упрямо лезли в голову, просачивались в сознание, как просачивается вода сквозь зыбкий песок. И я кляла себя за то, что была такой невнимательной. Что не поняла, не заметила своего положения. А ведь последние дни меня частенько мутило и кружилась голова, но я, дура, списала все на волнение перед ритуалом. И про женские дни совершенно забыла. Они должны были прийти сразу, как только я бросила пить противозачаточную настойку. Уехав за перевал, я ещё какое-то время продолжала принимать ее. У меня было слишком много хлопот, чтобы отвлекаться на женские недомогания. Отказалась от настойки, только когда достаточно обжилась. Кажется, это случилось перед самым приездом Теара. А потом все так закрутилось… Нападение в горах, прибытие во дворец, торжественный прием, подготовка к ритуалу… Я думала о чем угодно, только не о себе. И вот результат. А ведь если бы я поняла раньше, все могло сложиться иначе… Странно. Я ведь не хотела иметь детей. Точнее… Я знала, что никогда не решусь на ребенка. Ведь кто бы ни был его отцом, мой первенец должен был родиться похожим на Ойнэ. На моего первого мужчину. На того, кто посмел присвоить мое тело, на того, кто красной линией перечеркнул всю мою жизнь. И, наверное, мне стоило радоваться, что все так вышло. Теперь не придется мучиться сомнениями и ломать голову в поисках несуществующего решения. Но нутро сжимало болезненное чувство потери. Казалось, весь мир рухнул, обратился в прах и погреб меня под собой. И я понимала, что никогда уже не буду прежней. И никогда больше не смогу довериться кому бы то ни было. У меня вновь не осталось никого, кроме себя самой. Мне, как и прежде, не на кого было положиться. И, как это ни прискорбно, но я никому не была нужна во всем этом мире. Не моя кровь, не моя жизнь, которую каждый второй пытается отнять, а настоящая я, живая, дышащая и думающая. С чувствами и эмоциями. С глупыми наивными мечтами. Хотя… Теперь у меня и их не осталось… Теперь я была не нужна даже самой себе. Так зачем пить, есть, принимать лекарство. Зачем? Теар битый час стоял у моей постели. На коленях, с кружкой какого-то дурнопахнущего варева в руках. — Мел, пожалуйста, выпей лекарство… — он повторял это в сотый раз. Или в тысячный? Я не знаю. Я не откликалась на его просьбы. Все, чего я хотела — чтобы он исчез. Чтобы не мучил. Ведь одно его присутствие — тяжкое напоминание о страшном предательстве. Но Лунный упрям. И, как и прежде, он не желал понимать меня.