Что-то вдруг вспомнилось зимнее… Бывало, намашешься в глубоком снегу лопатой, натаскаешься так, что и не замечаешь, как быстро начинает темнеть. Оглянулся – пора домой, устал. Вот осталась последняя сотня метров, и уже всем телом чувствуется стремление к горизонтали, как в фантастическом романе «Операция Тяготение», хватит ходить, ложись уже, отдохни! Снег хрустит под огромными серыми валенками… Да так громко, что становится жутковато, быстрей бы в дверь, да в покой гнезда. Щеколда с обратки главного входа кованая, старая, кем-то на брошенном зимовье подрезанная и мне проданная, дикая вещь! Такая шерстистого носорога выдержит, бегали тут когда-то эти доисторические зверюги… Где моя люля мягкая? Вот она, люля, пузырится толстой пуховой периною, дурачки говорят, что спать на такой вредно. Хе-хе! Врут, подлецы, очень даже полезно на такой спать, особенно если ты с мороза и устал от физической работы, как верховой олень-учуг. Ружьё на стену, поближе к кровати. Что там, на дворе, тихо? Вот и ладненько! Всё, сейчас свечку выдохом пригашу, и полетим над тайгой в сладком сне… Нет, зимой всё-таки спокойней одинокой душе. Зверей по берегам в этот раз я не заметил, даже если они и были. О своём думал. Через положенное время вдали показалось чёрное пятнышко избы хозяйства Новикова. Вряд ли он за это время тут появился, поздновато для поездки. Неуютное у него жилище, краткосрочное. Разве что недельку прожить, готовясь выйти на маршрут… Ну, так для этих целей и поставлено. Одновременно с этим событием произошло ещё одно – вдалеке справа показалась точка летящего на небольшой высоте самолёта. Неразборчивый поначалу силуэт быстро обернулся хорошо узнаваемым бипланом – ух ты, это же Ан-2! Я впервые увидел эту знаменитую машину над Таймурой. В Каменных Крестах нет оборудованной грунтовой ВПП, хотя некогда «Аннушки» сюда летали, присаживаясь прямо на поселковом футбольном поле, где и сейчас энтузиасты по выходным увлечённо гоняют мяч. Самолёт направлялся всё туда же, на юг. Сейчас тут других направлений воздушного движения не бывает. Дался им всем этот проклятый метеорит… Нашёл я, что называется, тихое местечко для уединения! Ах да, у них же, как рассказывал Ильяс, вертолёт в тайге пропал. Вот и гонят авиатехнику, начинают проводить поисковые мероприятия. Белый с синей полосой Ан-2 проплыл над рекой, я уже собирался приветственно помахать ему вслед, как неожиданно биплан резко изменил курс. Опустил левые плоскости, пилот зашёл на достаточно крутой вираж. Дверь в салон «Аннушки» была открыта, я хорошо видел тёмный овальный провал. Вот в нём показался силуэт человека с каким-то длинным предметом в руках. Не успел я поднять к глазам бинокль, как увидел череду ярких дульных вспышек, а затем услышал негромкое стрекотание пулемёта. Вслед за первой пристрелочной в небесах застучала длинная очередь с трассирующими пулями. Трассеры выискивали цель на земле и причудливо рикошетили от поверхности. – Что за… Не сомневаюсь, что и лётчики, и человек в салоне хорошо меня видели, но не обращали на плывущую лодку никакого внимания, их, как вскоре выяснилось, интересовала совсем другая цель. В бинокль был различим пулемёт ПКМ, установленный на Г-образной турели, и защищённая сферой голова приникшего к оружию стрелка. Трассеры мне подсказывали направление стрельбы, поэтому центр разворота быстро определялся – с борта Ан-2 начали интенсивно поливать короткими очередями избу Новикова, которая была уже почти по траверзу от меня. Ого! – Вы там что, совсем охренели?! – крикнул я во весь голос, привставая в лодке. – Что творите?! Естественно, экипаж меня не услышал. Самолёт уже завершал круг с избой-мишенью в центре, и было ясно, что пулемётчик не испытывает ни малейших сомнений в правильности своих действий. Методичный обстрел очередями не прерывался. Переводя бинокль на избу с её по-прежнему тёмными окнами, я видел, как летела щепа от рубленых в лапу стен и небольших деревьев по соседству. Про рацию и не вспомнил, слишком уж неожиданной и дикой оказалась эта ситуация, не хватило психологической подготовки. Пилот замкнул круг, выравнивая машину. Подвесной мотор работал на холостом ходу, неуправляемую илимку тащило вниз медленное течение тихой Таймуры, а вместе с ней и меня, ошалевшего от такого невообразимого расстрела. Почему нейтраль, когда я успел переключить селектор хода? Самолёт встал на новый курс, опускаясь ещё ниже к реке и направляясь в мою сторону. Мало тебе? «Ну, вот, Никитос, похоже, настало твоё время умирать!» – крайне невесело подумалось мне. Злость горячо плеснула в голову, ружьё само собой оказалось в руках. Вскинул к плечу, вложился. Нет! Оленем я вам не сдамся, сволочи, не надейтесь! Тем временем стрелок, как я увидел уже в прицеле, снял и убрал внутрь пулемёт, чуть высунулся наружу и, как заведённый, принялся характерно махать ладонью справа налево, требовательно, резко так, и очень зло. Вся эта жестикуляция могла трактоваться только как категорическая команда: «Сматывайся отсюда, бестолочь!», «Вали немедленно!» – Чего-о?! – проорал я идиот идиотом, а затем поднял левую руку и зачем-то пошевелил кистью в круговом вращении, сам не понимая, что хотел сказать этим жестом. Стрелок безнадёжно махнул ещё раз, мол, тебе жить, и скрылся в салоне, задраивая дверь. «Аннушка», прощаясь, махнула крылом и с набором высоты пошла над морем тайги по своим таинственным делам. Тук! Глухой громкий звук с одновременным толчком вернул меня в суровый мир реальных водномоторников-остолопов. От неожиданности отчаянно бьющееся сердце подпрыгнуло и оказалось где-то возле горла. Руки всё ещё крепко сжимали «зауэр», положить его я боялся и поэтому, перегнувшись вместе со стволом, быстро заглушил двигатель, боясь погнуть винт о камни. Запасные у меня, конечно же, имеются, но их не горы. Отлично, шкипер! Плывущая вольным порядком по течению илимка воткнулась носом в группу больших валунов, лежащих посреди реки. – Ну, ё-моё… – Ведь знал же, что здесь вывал, никогда с ним проблем не было, аккуратно обходил! Плохо дело, я потерял ориентацию в пространстве. Звук самолётного двигателя уже затихал вдали. Что же такого Новиков натворил, если его избу потребовалось поливать из пулемёта с привлечением авиации? Да что бы ни натворил, какая разница, разве это даёт кому-то право на беспредел? Расстояние от каменного вывала до избы составляло примерно двести метров, и я, поочерёдно вытирая вспотевшие ладони о мягкие штанины, снова вскинул «зауэр», сразу переводя прицел на дальний конец с максимальным увеличением. И сразу увидел Его. Вся кровь в организме мгновенно заменилась на адреналин. – Твою ж ты мать… – еле слышно прошептали губы. Я быстро облизал их, удивляясь тому, что они успели пересохнуть и потрескаться. Высокое серое существо неподвижно стояло возле дальнего угла зимовья и словно чего-то ожидало. Действительно высокое, росту в нём было не меньше трёх метров. Жутковато сплющенная сверху голова была повёрнута в правую сторону и вниз, верхних конечностей я пока не различал. Что-то в моих мозгах тяжело ворочалось, надсадно скрипело, подсказывая, что сейчас надо не пытаться размышлять и разглядывать, а просто открыть огонь – цель была видна, как на ладони. Вместе с тем, что-то меня и сдерживало, трусливая часть сознания наивно надеялась, что не начинающий войну первым сможет её избежать в принципе. Фигура резко дернулась и развернулась к реке, и я тут же понял, что эта тварь отлично меня видит! Длинные ноги её были неестественно вывернуты в коленках наружу. Верхние конечности, свисающие ниже колен даже при прямой осанке, были похожи на мощные щупальца и как-то хаотично шевелились. Никаких светящихся красных глаз – а они ведь должны быть, да? – я не видел, однако каким-то образом чувствовал тяжёлый пристальный взгляд существа. Изучающий и обещающий самое страшное, чего я даже представить себе не могу. Наверное, этот взгляд перемещался, потому что по лицу, словно ледяной плетью, ударило струей холода. – Огонь… – услышал я свой шёпот. Палец фалангой потянул спусковой крючок. Щёлк! Осечка! Нет! Проклятье, этого не может быть! У меня отличные импортные патроны, с ними ни разу не случалось осечки, ни разу! Чудовище покачало головой из стороны в сторону и тут же резко нагнулось к земле, что-то ухватывая. Да там ещё одна тварь лежит! Вот в чём дело! Попал всё-таки пулемётчик, достал на вираже гадину! Монстр дёрнулся, приподнимая недвижимое серое тело сородича, судя по всему, достаточно тяжёлое, и медленно потащил его к деревьям. В оптику было видно, что тела обоих покрыты короткой шерстью. Вот тебе и ожившие духи, Бекетов, знакомься! Сказать, что я просто напугался, значит бессовестно соврать. Да я никогда в жизни не трясся настолько сильно! Это был какой-то неземной, абсолютно нереальный, выдуманный не совсем нормальным автором триллеров ужас, который не мог не напугать читателя до беспомощности! До онемения перелистывающих страницы пальцев! Мне уже доводилось сталкиваться нос к носу с крупным медведем, но те памятные ощущения, весьма адреналиновые, и близко не могли сравниться с тем, что я так остро чувствовал сейчас. Ну! Что же ты застыл! Напрочь позабыв о технике безопасности и вероятности затяжного выстрела, я быстро переломил стволы и полез в правый карман за нужным патроном, проклиная себя за то, что поленился надеть на пояс нормальный патронташ. Как же, разве может что-то подобное, что-то настолько экстремальное произойти на этой тихой реке Таймуре, где из самого страшного можно встретить только стаи комаров в начале лета! И тут тварь закричала – тонко, страшно и предельно громко. Предплечья мои буквально онемели, ноги, резко выпрямляясь, гулко стукнули в деревянный борт, низ живота стянуло, показалось, что я обмочился. Спокойно! Бей! – Стой же ты на месте, сука, – выдохнул я как-то безэмоционально, наконец-то доставая патрон к нарезному стволу. Вставил, щёлк! Прицел! Где ты? Поздно. Возле избы уже никого не оказалось. По реке поплыл странный, нездоровый туман. Ветра не было, тяжелое пасмурное небо повисло, казалось, прямо над головой – тучи не тучи, а какая-то низкая однородная мгла, давящая, мрачная. Этот туман не стелился по воде, как часто бывает, а шёл чуть повыше, по срезу противоположного берега, постепенно подбираясь к одинокому каменному вывалу, нагроможденному рекой чуть наискосок от избы. Омываемый со всех сторон водой и обросший по краям мхом и тиной, этот крошечный каменный островок выглядел каким-то памятным знаком. Или предупреждением путнику. – Так, с меня хватит, – решил я, машинально проверяя рукой промежность. Сухо. Но на грани. Стыдобище… Зелёные кроны невысоких лиственниц сочувственно кивнули под разовым дуновением легкого ветерком, свалившегося к реке с северо-востока. И больше никто не отреагировал. Спасибо тебе, неизвестный пулемётчик, за своевременное предупреждение, но я слишком медленно соображаю. И пока что морок не пропадал. Полоса странного тумана скрыла хозяйство Новикова уже наполовину, ровной полосой протягиваясь вдоль реки дальше на восток. Дикая природа, как выясняется, может многому научить незадачливого писателя-дауншифтера. И один из таких уроков состоит в том, что ничто не захватывает воображение так быстро и настолько полно, как непонятное природное или мистическое явление. Стоит только тебе самонадеянно подумать, что ты уже вполне обжился и вообще стал многоопытным хозяином тайги, как она со всей своей силой и непредсказуемостью неожиданно проявит свою двойственность, однозначно давая понять, что может и спасти тебя, если захочет помочь, и уничтожить. А может напугать чем-то непонятным до потери разума, а то и до смерти. Трудно найти лучший генератор ужаса, чем среда, от которой ты при наступившем осознании ждешь как спасения, так и погибели. Пошёл мелкий дождь. В узких разрывах облаков небо отливало кровавым золотом. Подсвеченные последними красками заката мерцающие взвеси спускались в долину реки. Как будто в этой странной дождевой воде содержались некие вещества, от которых она начинала чуть фосфоресцировать. Или же… Эти облака пришли с юга, поэтому могли краем зацепить зону падения, вобрав там в себя что угодно. Вот уж точно, валить надо. Через секунду я почувствовал, как опять холодеет желудок, а липкий страх парализует ноги, и так не отличающиеся подвижностью – как вытянул, так и замерли. Стараясь не пугаться ещё больше, я привстал и, страшась неизвестно чего, медленно направил бинокль прямо на избу. Ничего не было видно. К черту! Глядишь, через некоторое время успокоюсь. Если мне это не привиделось, то всему найдётся научное объяснение. Взревел недовольный задержкой в работе мощный подвесной мотор, илимка неприятно скрипнула и задним ходом отклеилась от валунов. Всё тело потряхивало ознобом, сопровождаемым противной мелкой дрожью. Оглядываясь каждые двадцать-тридцать секунд в сторону оставшегося за кормой зимовья Новикова, я резво пошёл по реке, оставив «зауэр» лежать стволами на колене. В крепость! На реке быстро темнело, стало понятно, что засветло к зимовью Глухари не добраться. Миновав последний перекат на пути к дому, я включил два мощных светодиодных фонаря, установленных на трубчатой кормовой дуге, и почти полным ходом рванул по чистой воде к спасительному убежищу. В этой безветренной ночи дождь прямыми струями падал на тайгу и крышу зимовья, и каждая его капля, наверное, была свинцовой, литой, неимоверно тяжелой. Ливень громко барабанил по покрытой рубероидом кровле двора и сарая, по козырьку и ступеням крыльца, по вытоптанной площадке перед избой. Закупорился. Входная дверь была закрыта на тот самый, чёрный от времени, весь в шершавой патине и пупырышках ржавчины огромный засов. Мне было тепло, даже жарко. Сухо, тихо, в былые дни я назвал бы это уютом. Под потолком зала и над крыльцом ярко горел электрический свет. Пахло печкой, ароматом подогретого хлеба и еловыми вениками. Генератор, стоящий в закрытом дворе, работал тихо, отсюда его почти не слышно. Закончив тяжёлый, поначалу скомканный разговор с Сарсембаевым, я снял и положил на стол гарнитуру и теперь сидел, облокотившись локтями о столешницу и тихо постукивая по тяжелой деревянной плите пальцами левой руки. На панели трансивера всё ещё горел дисплей, я не торопился выключать радиостанцию, словно ожидая повторного вызова и уточняющих вопросов соседа. А то и самого простого и честного вопроса: «Никита, скажи, а ты там точно не шизанулся?» Интересно, насколько Ильяс мне поверил, выслушав длинное и сбивчивое повествование? Должен поверить, во всяком случае, в его интонациях я не услышал скепсиса, лишь искреннюю тревогу. Если рассуждать трезво, то становится понятным, что у гражданина Бекетова нет ни единого мотива врать с такой сочностью и на такую опасную в плане репутации тему. Ильяс мужик тёртый и отлично понимает, что дыма без огня не бывает. Тем более что полёт «Аннушки» в южном направлении он и сам наблюдал. Общий итог радиообмена таков: резко сняться с места промысловик не может, ему необходимо завтра развести на квадроцикле капканы ещё по двум избушкам. План есть план, промысел таких перерывов не терпит, в этом деле несколько упущенных дней способны погубить весь сезон. В общем, Сарсембаев намерен действовать по старому плану – завтра он поедет в посёлок на моторке за новой собакой. Ладно, хорошо, что получилось хотя бы его предупредить. А Новикова не успел, до сих пор не знаю, где он. В Каменных Крестах по рации никто не откликался, да я и не договаривался с кем-то о гарантированном радиообмене. Стол был заставлен самыми важными на данный момент времени предметами. В центре одиноко стоял винтовочный патрон. Тот самый, виновник осечки. Точнее, уже не патрон, а гильза – пулю я вытащил, желая убедиться, что линия конвейера всё-таки отсыпала внутрь положенную дозу пороха. Порох внутри был. А ведь это от силы четвертая в моей жизни осечка… И это не печально знаменитый патрон Барнаульского производства, такие я принципиально не использую, у меня только импорт. Что это было? Первым делом начал грешить на недобой бойка. Однако контрольный отстрел десяти патронов из вскрытой новой пачки показал, что и с бойком у ружья всё нормально, и пружина работает отменно. А сейчас не зима, чтобы смазка замёрзла, да и не допускаю я таких детских ошибок. Стрелял прямо из окна, приоткрыв одну створку. По стене леса, не выбирая конкретные цели и даже не задумываясь, что могу случайно попасть в подкравшегося зеваку – чужие здесь не ходят. Здесь вообще никто не ходит, кроме меня. А монстры пусть слышат и остерегаются. Ведь теперь я знаю, что их можно убивать. И не только из пулемёта. «Кем бы вы там ни были, ангелами или бесами, духами местными или пришлыми, вам не стоит шляться у моего зимовья, чтоб вы треснули!» Сажал прямо от стола, с полным удобством и каким-то нездоровым наслаждением. Коту эта пальба сразу не понравилась, и он, сердито фыркнув, убежал в соседнюю комнату. Закончив контрольный отстрел, я несколько успокоился. Тщательно вычистив оружие, положил «зауэр» на кровать рядом с набитым патронташем, подумал и повесил его стену в заряженном состоянии, вложив в левый гладкий ствол картечь-пятёрку, а во второй пулю. Вбив рядом ещё один гвоздь, навесил на него патронташ. Хорошо быть учёным. Взяв золотистый цилиндрик, я покрутил его между пальцев, посмотрел ещё раз – капсюль наколот исправно. Но осечка-то тем не менее произошла! На фирменном патроне центрального боя, именно в тот момент, когда мне так была нужна его гарантированная немецкая надёжность! Оружие подвело. Как это прикажете определять: роковой случайностью или силой злых духов?