– «Шнива» у меня сломалась, – не очень-то расстроенно поведал он. – Ну, как сломалась, термостат накрылся. В принципе, ему и время подошло загнуться. Двигатель греется, кипит, уже невозможно ездить, постоянно вынужден останавливаться, чтобы остыть… Прикинь, и вот этого копеечного дерьма в нашей дыре не найти, ну, ты знаешь, пришлось заказывать. Спросить у него, почему он, зная, что «время подошло», не заказал запчасть заранее, а уперся в проблему лбом, я не решился. Наверное, потому что и сам далеко не безгрешен. Это Россия, дети. – Добыл? – спросил я, вставая и направляясь к окну, что выходило на реку. Там чуть приоткрыл форточку, открывая свежему речному воздуху доступ в быстро прогревающееся помещение. Легкий ветерок развеял нависшую серую сырость. На оконной занавеске в горошек, новенькой, чистой, я заметил здоровенного комара, отдыхающего перед кровавой атакой. Привычно отогнав его в сторону, чтобы не пачкать ткань, я, как только наглец перелетел на стену, тут же шлёпнул по нему приготовленной на подоконнике мухобойкой. Затем включил настольный трансивер, запуская его на сканирования основных частот. На всякий случай. – Галиакбаров привез, хороший термостат, польский. Говорю же, копеечный вопрос! В общем, возни на какой-то час. Нет же, решил всё сделать не в посёлке, а на зимовье! Туда запчасть с собой и забрал. А потом что-то закрутился – рубил путик для снегохода к новому участку. Машина была не нужна, вот она и стояла себе у дома, ремонт как-то откладывался… А через несколько дней заехали добрые люди с прииска и сказали, что мужик один из посёлка отъезжает на материк насовсем, капканы отдает. Много и практически даром. Ну, я и подпрыгнул! Уже в Крестах стало ясно, что вот-вот доиграюсь, движок под тепловым ударом, рисковать нельзя. Разгильдяйство, в общем. Вот и поехал на заимку за запчастью на этом китайском паразите! – Я тебя, между прочим, тоже с собаками искал. На сотовый звонил, – сообщил я, нарезая колбасу потоньше. Может, надо достать какие-нибудь консервы? У меня и маринованные огурчики есть. Пожалуй, стоит вытащить, ночные посиделки будут долгими, это уже понятно. – Сотовый? – вскинул он белёсые брови. – Болт нам всем, а не сотовая связь, вырубили, сволочи! – Да иди ты! – опешил я, замирая с кухонным ножом в руках. – Вот те крест! – Новиков мелко перекрестился. – МЧСники что-то там блеют про сломавшиеся вышки, сигнал… Но все знают, что связь обрубили специально! – Но зачем? – спросил я в недоумении. – Как это зачем? – искренне удивился Дмитрий. – Чтобы никто не мог позвонить на материк и сообщить, что тут творится, вот зачем! – Дима, это уже перебор в конспирологии… – не поверил я, качая головой. – В конце концов, есть и радиостанции. Да и что такого особенного можно сообщить? – У кого это есть дальнобойные частные радиостанции, не поведаешь? – прищурился промысловик. – Назови пару фамилий. Мне оставалось лишь неуверенно пожать плечами. Попытался кого-нибудь вспомнить и не смог. Действительно, с серьёзными радиолюбителями в Каменных Крестах кисло. – А я тебе что говорю? – восторжествовал гость, заметив моё смятение. – Такие рации стоят только на предприятиях и у военных, а они под контролем. – Ну, мы, положим, в состоянии позвонить кому угодно, в том числе и на материк, – сказал я, кивнув на кофр со спутниковым телефоном. – Вот и помалкивай, пока не изъяли, – горячо посоветовал он. – Ещё чего! Ерунда какая-то… ЧП есть ЧП, его устранять надо, а не закрываться. – Не ерунда, а сущая бесовщина! – убеждённо поправил меня Дмитрий. – Что, если устранить ЧП невозможно без закрытия района наглухо? Слышал, что власти уже начали эвакуацию вахтовиков, вспомогательный персонал приисков и горного предприятия… О чём сообщить, что ты говоришь? О призраках! В посёлке все только про них и судачат. А кое-кто уже и видел. – Эх ты, как оно всё разворачивается! Зашибательские у тебя новости, соседушка, одна круче другой. Что, прямо всех вывозят? – Никита, ну я ведь сам толком ничего не знаю, торопился. Лишь то, что в продмаге услышал от покупателей. Не знаю подробностей. Помнишь же, какие там сплетни: ору много, толковой информации мало. Что-то бабы врут, а где-то и правда через брехню людскую пробивается. Спасателей в посёлок нагнали, малую авиацию, все пропавший вертолёт ищут. Участковому помощника прислали, недалёкого какого-то, так обчеству показалось… Я думаю, что район вот-вот закроют на замок, во что! – постучал он указательным пальцем по столу. – Всё к тому идёт. Его предположение звучало вполне логично. Однако закрыть такую территорию очень и очень сложно, понадобятся огромные силы и средства. А это само по себе демаскирует, привлечёт внимание общественности. Как закрыть бескрайнюю эвенкийскую тайгу? Всех троп, речушек и ходов по ним вообще никто не знает. – По Таймуре можно на Нижнюю Тунгуску выскочить, – прикинул я, задумываясь, – а оттуда и на Енисей. – И что дальше? Куда ты на Угрюм-реке, в Туру? Там и хлопнут. – Сразу сплавом вниз. – Один патруль на КС-100 и береговой пост, – блокировал он идею, как ему показалось, окончательно. – Ладно, тут думать предстоит ещё долго и много… Наливаем, что ли? Но понемножку, мне ещё кое-что сделать надо бы. – Огурец маринованный будешь? – ответил я вопросом на вопрос, хотя уже открыл банку и вытащил вилкой первого красавчика. Копчёную рыбу гостю предлагать не стал, вспомнив, что Новиков её особо не жалует. Потому и моторки у него нет, только древняя надувнушка. Согревшийся сосед горячо закивал, сглотнул слюну и осторожно поинтересовался: – Никита, я покурю? Уши пухнут. – Давай, спокойно отношусь. А что за дело-то? Новиков протянул руку и показал пальцем на мой ремень с кобурой. Чёрт, совсем забыл про пистолет, спалился! Сжился, что называется! Мы с ТТ как-то очень быстро и органично слились в единый комплекс. – Вижу, уговорили тебя бичи? – хмыкнул собеседник и собутыльник. Вот же Гумоз! Делец какой, целую сбытовую сеть организовал, ничего не боится! Интересно, сколько же они стволов продали, и не без участия ли налётчиков-живорезов, с тела одного из которых я свой ТТ снял? – Такие времена, – повторил я слова Новикова. – Эт да. А я что-то заменжевался, – с горечью признался он, набивая табаком огромную заслуженную трубку. – О чём теперь жалею. Очень жалею, надо было брать. Два. Так что вот такое у меня срочное дело: у тебя в хозяйстве ножовка по металлу найдётся? – Конечно, во дворе, у верстака. – Отлично, – далее он ничего не стал объяснять, а принялся разворачивать длинный тюк, снятый с мотоцикла. Вскоре на свет божий появилась старая горизонтальная двустволка. Надо же, курковка! – Браконьерка-кормилица, в одном хитром схроне нашёл, – с гордостью похвастался промысловик. – Бог его знает, что с предыдущим хозяином стало. Утоп, поди, в болоте, захлебнулся. Или медведь задрал по весне. Что теперь гадать, как ни крути, хороший человек был, эвона, какое наследство подкинул. Я уж ему и свечку в часовне ставил, имени не зная. Все мы рабы Божьи… Видишь, ствол раздуло? Присмотрелся. Точно, на последней трети левого ствола есть вздутие, такое бывает зимой, когда стволы по неосторожности втыкаются в снег, а хозяин оружия, не заметив этого и не проверив, производит выстрел. – Неужели обрез хочешь замастрячить? – Точно! Второй ствол нужен. – Ты прямо мои слова повторяешь! – Вот увидишь, сейчас все умные люди их будут повторять, – буркнул он, шумно выдохнув после двух глотков и покачивая в воздухе указательным пальцем. – Лучше стать нарушителем неподходящего для тайги закона, чем трупом, всякой нечистью разобранным, что твой лось. – Не могу не согласиться с очевидной истиной, – солидарно кивнув, я запоздало поднял стакан. – Хорошо заходит! Вроде бы начало пробирать. Пошли, покажу, где инструмент лежит. И вот что, ты «баофенг» свой поставь на зарядку. Работал Новиков споро, ловко. Любо-дорого смотреть. Чувствовалось, что руки у этого мужика заточены правильно и растут они из нужного места. Ещё бы. В таёжном отрыве приходится любую возникающую проблему решать самостоятельно, в короткий срок находя неожиданные решения. Можно сказать, что у таких людей вся жизнь проходит в инновациях. – Шестнадцатый калибр. Стрелял из такого? В СССР он основным был, и на всё его хватало. Это уже потом охотники наши в американскую моду ударились, все двенадцатого захотели. – Слышал, но не застал. – Хороший патрон. И отдача поменьше будет. Бережно зажав ствол в тисках через деревянные плашки, чтобы не повредить металл, он быстро и ровненько отхватил ненужный кусок, затем убрал заусенцы. Несколько раз примерившись, с небольшим запасом отпилил приклад по пистолетную рукоять, и на том грубая работа у верстака была закончена. Взяв набор напильников и шкурку, мы вернулись в зал, где Димка принялся своим охотничьим ножом медленно снимать лишнее дерево, выводя общий профиль спинки. Одновременно он продолжал рассказывать. – Значит, так, поехал я на кордон… По пути встретился приисковый бортовой «Урал» с какими-то людьми, больше никто не попался. Уже стемнело. Подруливаю к избе, и что же я вижу? Родная хата расстреляна, прикинь! В решето! Словно по заимке очередями били! – он немного торопился, старательно пытаясь горстями непослушных слов донести суть недавно пережитого. – Очередями и били, – подтвердил я и, заметив, как он выпучивает глаза и широко открывает рот, поспешил предложить: – Да вы рассказывайте дальше, гражданин Новиков, рассказывайте, не останавливайтесь! Следствию всё интересно. А потом уж и я расскажу вам кое-что важное. Кто-то вскрикнул в таёжной тьме. Непонятно, был ли это дикий смех охотящейся совы или прощальный плач схваченного острыми когтями зайца, а может, просто мертвенный скрип кренящейся лиственницы… Если вскрик, вопль, скрип или силуэт не разъясняются сразу, то неизбежно возникает страх, такова наша естественная защитная реакция на неведомое. Она спасительно подсказывает, что единственно правильное поведение в такой ситуации – просто быть наготове, иначе долго не проживёшь. Мы напряглись, но промолчали. Хорохорились. То, что дозволено в одиночестве, неприемлемо в компании двух мужиков. Стыдно показывать свой страх. Разозлившись на это внутреннее откровение, я привстал и рывком задёрнул занавеску. Тяжело сидеть в ярко освещённой комнате перед чёрным окном, выходящим в ночной лес, и ждать. Ждать, когда за стеклом неожиданно возникнет вжавшаяся в стекло морда свирепого чудовища. Хорошо, если нитроглицерин поможет. – Убытков на мильён! Генератор разбит, в рамах ни одного целого стекла! Ну, ладно, это какие-то особенные сволочи постарались… Но ясно, что люди. А теперь слушай! – Новиков отложил в сторону нож и, приглядевшись, взял один из напильников. – Хорошо, что снегоход в посёлок уволок… Дровянка у меня от косого дождя толстой тканью прикрыта, экран из бельтинга, кореша подогнали с горного комбината. Так его содрали и располосовали в лоскуты, как ножиком! Но не ножиком… И везде непонятные следы! Я ведь следопыт, Бекетов, тут не без хвастовства скажу. Работаю по пушнине, все жизнь разный наслед изучаю и наслед куницы от норки мгновенно отличу, хотя они очень похожи. А с такими следами никогда не сталкивался! Ты отпечатки лап гориллы видел? – Откуда? – развёл я руками. – Ну, может, в Африке бывал… – Бывал, но там как-то без горилл обошлось, тьфу-тьфу. – Жаль. Вот и я не видел. Но думаю, что те следы вокруг избы чем-то похожи на горильи. Короче, стало мне ясно, что нужно смываться… У тебя марганцовка есть, чтобы пятно закрасить? – Найдём. И куда ты отправился? – В Кресты же, куда ещё! В зимовье без инструмента и нормального транспорта ничего не починишь, работы непочатый край. Забрал я проклятый польский термостат, выехал на магистраль. Там никого. Еду себе, фарой дорогу освещаю. И друг километра через два увидел каких-то тварей, прямо на дороге! Высоченные, страсть божья! Я ведь знаю, какой у обочины подлесок, они стояли рядом с ним, так что… – Метра три, – подсказал я. Промысловик крякнул и почесал затылок. – Никита, я уже боюсь услышать то, что ты собираешься мне поведать. – Все боятся, – успокоил я друга. – Давай подробней, с красками, это важно. – Художественного изложения желаешь? Ладно, попробую… И в этом месте, где поворот старой таежной дороги закончился, а большие деревья чуть расступились, пятое чувство по имени Чуйка мне и говорит тихонечко: «Что, голубь сизый, мы приплыли?» А я ей: «От беда, хотел ведь утра дождаться!» Чуйка и отвечает: «Хотел он… Что ж не захотел-то?» Я ну оправдываться: «Дык боязно, сердце тикать подсказало!» – «А ты верь сердцу, ему верь, а не мозгам. Впрочем, не факт, что они помогли бы. В тайге живёшь, а патронов с серебряными пулями загодя не накрутил. А ведь я предупреждала!» – «Ноги, родная?» – «Ещё как, птицей летим!» – Всё-всё, достаточно, хватит! – я засмеялся и замахал на него руками. – Вернись к привычному облику! – Короче, я по тормозам, натурально обомлел. Вытащил монокуляр, значится. Серые, долговязые. Двигаются неестественно, кинематика у них какая-то странная. А морды сплюснуты, словно им кедровым колотом по черепушке долго били, да так, что пасть в самом низу оказалась!