— То есть это все тянется ещё оттуда? Но я… я, наверное, ужасная жена. Я ни о чем не знала. — Мария, не стоит себя за это корить. Он не сказал, поэтому вы не знали. Это нормально. — Ненормально, что он не сказал. — Возможно, для вас и ненормально. Но мужчине не так-то просто поведать о такого рода проблемах своей любимой женщине. Здесь и страх потерять, и опасения разочаровать, и желание уберечь, и попытки справиться самостоятельно. А на фоне месива с осознанием себя пустым местом нет ничего удивительного в том, что ваш муж предпочитал молчать. Не стоит осуждать его. Лучше помочь ему, найдя общий язык. — Пустым местом? — роняю потрясенно. — А вы уверены, что мы про одного и того же человека говорим? — Абсолютно. Все эти гипертрофированные страхи закрепляются в структуре личности. И, проявляясь при наличии определённых факторов, бьют в цель. Люди, которые чувствуют себя неполноценными, чаще всего являются замкнутыми, боятся заводить новые знакомства, ограничивают свой круг общения, опасаются стать объектом осуждения или насмешек. Страх совершить ошибку для них является критическим. — Нет-нет. Подождите. Мой супруг никогда не боялся чужого осуждения. У Марата недавно было выступление перед студентами. Вы не представляете, каких высот он добился в своей деятельности! О глубочайшей неуверенности не может быть и речи, его прогнозы печатали в экономических журналах. Он может вдохнуть жизнь в полумертвое предприятие лишь просмотрев бухгалтерию. Его имя ассоциируется с блестящими финансовыми победами, и никак сюда не вписывается образ неуверенного в себе замкнутого мальчика! — громко возмущаюсь, но мою отменную речь встречает сдержанное наблюдение. Глаза доктора блестят, он спокойно слушает меня, отмечая каждое слово. — При недовольстве собой мотивирующей силой часто становится внутренне напряжение. Чтобы избежать негативных переживаний, таким людям приходится как-то компенсировать чувство неуверенности. И они преодолевают преграды. Это называется гиперкомпенсацией. Я молча хлопаю ресницами. Такого я точно не ожидала. — Все несколько серьёзней, чем принято считать. Для тех, кто сталкивался с таким, это настоящая беда. Или болезнь. Назовите как хотите. Но продолжительное нахождение в таком состоянии приводит к массе осложнений. К примеру, невротические расстройства, депрессии или реже десоциализация. — Антон Павлович. Простите… десоциализация? То есть они ни с кем не общаются? — Не всегда, но существует риск разрушения дружеских и семейных связей, расторжения браков или трудовых отношений. У меня что-то выпадает из пальцев. Я неосознанно крутила в руках салфетку, и сейчас она на полу, а я продолжаю заламываю пальцы. — Риск расторжения браков?.. — шепчу не в силах это принять. — В том числе. Но это случается реже. — Если вы знали, что Марат планирует развестись, почему не остановили его? — Потому что я не оказываю морального давления. Пациенты должны сами принимать решения. Я не диктую, как нужно поступить. Восстанавливая в памяти всю хронологию событий, я вспоминаю, что Марат немного изменился, когда мы начали пробовать завести ребёнка, но ничего не получалось. Он стал более раздражённым, вспыльчивым. Не по отношению ко мне, а вообще. Когда у нас не получилось в третий раз, я много страдала, корила себя, плакала — кто знает, возможно, приём гормонов сказался. — Помогите, пожалуйста. Как можно все это преодолеть? — Если говорить конкретно о вашем муже, то его зона комфорта имеет чёткие границы. Аккуратизм и склонность к перфекционизму частенько скрывают за собой тревожность. Внешняя опрятность, точность в делах, любовь к порядку, когда все под линеечку, все по полочкам в реальности дарят лишь мифическое ощущение упорядоченности и контроля над жизнью и собственными эмоциями. А учитывая, как часто на Марата накатывали эмоции, которые разрушали его изнутри, яростное стремление держать их под контролем является вполне объяснимым. Он так привык еще с юности. И только сейчас я думаю о том, как Марат выглядел на суде: волосы заметно отрасли, складка на рубашке. Я тогда не придала этому особого значения. А оказалось, что муж тонул в своих кошмарах. — То есть нужно немного эти границы раздвигать? Я правильно улавливаю вашу мысль? — Абсолютно. Пятно на одежде не должно оказывать такого разрушительного воздействия. Единичная неудача на работе не должна лишать покоя ещё месяц, разъедая кислотой изнутри, а поверьте, именно так Марат себя и ощущает. Особенно когда рядом с ним его идеал. Женщина, о которой он даже говорит с придыханием, а глаза его светятся теплом и раскаянием. Рядом с которой он просто боится ошибиться. Глава 36 — Сейчас за букетом заедем и в кафе. Амина, кстати, вчера с малым и его друзьями в аквапарк ездила. А сегодня праздник для взрослых. Неделя пролетела незаметно. Мы с Маратом постоянно на телефоне: к сожалению, видеться часто не получалось, потому что супруг в разъездах. Зато эти выходные спланировали провести вместе. — Ну да, как же иначе, — улыбаюсь Марату. У них в семье так принято. Если праздник, то пир на весь мир. Лично я далека от этого. Предпочитаю узкий круг и скромные компании. После совместного посещения психолога мы попытались поговорить. Немного обсудили приём. Легонько затронули тему того, что будет, когда мой контракт закончится. — Ты со мной? — супруг притормаживает у цветочного магазина. Я с готовностью отзываюсь и жду, пока муж распахнёт передо мной дверь. Вместе выбираем нежно-розовые розы для Амины. Подарки для племянника были заготовлены заранее. Марат забирает огромный букет и о чем-то тихо переговаривается с продавщицей. Расплачивается. Пока идём обратно, моя рука нежится в крупной ладони супруга. И я слегка скисаю. — Все в порядке? Останавливаемся у машины, и Марат заглядывает мне в глаза. — Конечно. Но я представляю лица твоих родителей, когда ты придёшь со мной. — Всегда можем уехать. Но не думаю, что тебе кто-то что-то выскажет. Или ты уже забыла, как это — быть со мной? Ладонь его ложится на мой затылок. И все остальное меркнет. Марат опускает веки и медленно тянется ко мне. Прикосновение его губ выходит лёгким, невесомым. Кончик языка проникает мне в рот, распространяя трепет и бешеное желание прижаться к моему мужчине. Пальчиками игриво «бегу» сверху вниз по его груди, цепляясь за пряжку ремня и заставляя его коротко рассмеяться. — Шалишь? — ухмыляясь перехватывает мою руку и дарит затяжной поцелуй. Шоколадная радужка переливается янтарными искорками. — Должны же быть какие-то плюсы от молодой жены. Зато приедешь, а у тебя глаза горят. Пусть завидуют. А то все эти косые взгляды в спину порядком поднадоели. — Ну Маш, — расстраивается, — прекращай. — Пффф, — закатываю глаза, — это они пусть прекращают. Я так, просто на всякий пожарный тебя предупреждаю, что жажду крови и зрелищ. — Когда я на тебе женился, не знал, что ты какая кровожадная. Там в запасе для меня осталось немного нежности? И вновь улыбаясь целует в губы. Вообще-то, завтра я планирую побыть мягкой сговорчивой кошечкой, но Марату об этом пока знать не следует. Это сюрприз. А сейчас можно слегка прочесать коготками его затылок. — Примерно так? — с сарказмом выгибаю бровь. — Балдею, когда ты так делаешь, — шепчет слегка охрипшим голосом. Ещё два коротких поцелуя, и Марат помогает мне усесться в машину, плотно прикрывая дверь. Когда заходим в кафе, нас приветствует администратор и провожает к остальным гостям. Маленький именинник замечает нас первым и с радостным воплем несётся к нам, счастливо запрыгивая на Марата. Обнимает от души, во весь рот радуется, демонстрируя белые зубки. — Ура. Вы приехали! Маша, и ты тоже здесь! — Тимур отлипает от дяди и сгребает меня в охапку. Шумный гомон резко стихает так, что даже негромкую музыку становится отчетливо слышно. Мы дарим Тиме подарки и желаем здоровья, верных друзей, исполнения желаний и расти настоящим мужчиной. Когда племянник отбегает от нас и возвращается к своим делам, я чувствую, как талию уверенно накрывает тёплая ладонь. Подходят Амина с мужем, благодарят, что мы все же смогли приехать, Амина тоже обнимает брата, с признательностью принимая громадный букет. Мужчины пожимают друг другу руки. Амина очень радушно меня встречает такими же крепкими объятиями. — Я рада, что ты здесь, — незаметно шепчет мне на ухо, вызывая порыв жгучей благодарности. Удивления видеть меня не выказывает никто, лишь вскользь кто-то интересуются, как мои дела. Хмм… пока все довольно тактично и дружелюбно. Проходим дальше. Останавливаемся почти у каждой пары, многие подходят к нам сами. Вроде искренне улыбаются. Спрашивают, как жизнь и что нового. К родителям Марата и Амины подходим в последнюю очередь, они стоят дальше всех. Мама его теперь ходит с палочкой и невероятно медленно. Лицо ее стало ещё строже. Она явно недовольна. Ее тяжелая поступь навстречу нам отдаётся во мне состраданием, но я прекрасно помню, как эта женщина портила мне жизнь. А я изо всех сил старалась ей понравиться. Обмен любезностями между самыми близкими людьми вышел напряжённым, для галочки. Мать Марата смерила меня таким ненавистным взглядом, что я всерьёз задумалась, может, она хочет меня испепелить? Благо я уже много лет купалась в подобных и теперь у меня выработался стойкий иммунитет. — Мы с Машей тоже рады вас видеть, — супруг скрипит зубами. — Отец. Мам. — Маратик, ну что ты опять такой небритый, — возмущается, а я изгибаю бровь. Серьезно? Сыну сорок лет, а она позволяет себе одергивать его, как мальчишку, каждый раз критикуя. Так, если вдуматься, я не помню ни одной похвалы от неё. Она если обращается к Марату, то только чтобы о чем-то попросить или пожурить. — Беру пример с отца. Вот только моей жене это очень нравится, — проводит свободной рукой по щетине, другой — притягивает меня к себе. — Как твое здоровье? — Вашими молитвами. — Значит, прекрасно. Береги себя. Мы пойдём к Амине. — Прекрасно-прекрасно. Тем более что Амина как раз подружку пригласила — Милану. Очень хорошая девочка, кстати!