– Объясни, – потребовал Николай. – Не телефонный разговор. Я завтра прилечу, встретимся, поговорим. – Ты в командировку? – На похороны. Старшая Вениаминовна померла, надо проводить. Начальство отпустило на один день. Завтра утром прилетаю, обратный рейс вечером. Ты уж будь так любезен, найди в своем плотном графике местечко для разговора с родным братом. Теперь в голосе Михаила звучало обычное ехидство, но Николай не обратил на это никакого внимания. О том, что у Мишиного товарища, живущего на Ленинском проспекте, есть две старушки-соседки, он давно знал, но ему даже в голову не приходило, что брат мог проникнуться к ним такими теплыми чувствами, чтобы лететь на похороны из Красноярска. И вообще это было как-то совсем не похоже на Михаила, которым всегда двигали только расчет и корысть. «Может, я плохо знаю своего брата? – с недоумением подумал Губанов. – Может, я зря думаю, что он не любит людей и презирает их? Похоже, я всю жизнь ошибался на его счет». – Я предупрежу Нину, соберемся завтра у нее, она пирог сделает, – начал было Николай. – Жалко, что Юрки нет в Москве… – Даже не вздумай, – жестко оборвал его Миша. – Никаких семейных посиделок. Встретимся с тобой вдвоем, потом я к Нинке загляну на полчасика. Я сам с ней договорюсь, ты не лезь. Начальственный тон брата задевал и обижал, но Николай решил проглотить недовольство. Мишка сказал, что разговор не телефонный, значит, надо потерпеть до завтра. Вот встретятся лицом к лицу – он все выскажет прямо в глаза. – Прилетаю завтра в семь утра, сразу поеду на Ленинский, оттуда повезу Младшую в морг, все начнется в одиннадцать. В два буду уже свободен, на поминки не останусь. Будь на месте с двух до трех, я тебе позвоню. – Хорошо, – коротко ответил Николай и повесил трубку. * * * Даже на похороны Михаил прилетел в форме, две большие звездочки сверкали на погонах. Ну как же, все вокруг должны видеть, что перед ними не кто-нибудь, а подполковник. В другое время Николай Губанов непременно поддел бы брата, сказал пару язвительных слов, но сегодня иронический настрой оказался вытеснен нехорошими предчувствиями. Они встретились у Центрального телеграфа, на углу: время рабочее, Николаю еще нужно будет вернуться на службу. Братья коротко обнялись и пошли в сторону кафе «Марс», где можно было поговорить пусть и за «стоячими» столиками, зато в тепле. – У меня мало времени, нужно успеть к Нинке на работу заскочить и сразу в аэропорт, – деловито произнес Михаил. – Поэтому я сразу к делу. В главке БХСС идет большая разработка по работникам искусства, которые устраивают «левые» концерты, спектакли, выступления и все такое. Павел тоже замешан. Когда театр выезжает на гастроли куда-нибудь подальше от Москвы, он вместе с администратором театра устраивает платные мероприятия для местного населения. Провинция, все хотят на московских артистов посмотреть, особенно если кто-то снимался в кино, так что деньги они гребли немалые, и все мимо государственного кармана. Сколотят небольшую бригаду и в дни, когда у них нет спектакля, ездят по сельским клубам и домам культуры в райцентрах. В общем, практика известная, все так делают и уже много лет, но сейчас решили взяться за них всерьез. Так что нашей сестре совершенно ни к чему быть женой фигуранта по уголовному делу. Будет гораздо лучше, если к моменту, когда Павла примут, она окажется в статусе бывшей супруги. Ты согласен? – Ну… Согласен, конечно, – кивнул Николай. – Но при чем тут левые концерты, если Павел решил бросить Нину из-за другой женщины? У него там любовь до гроба. Михаил презрительно прищурился: – А ты и поверил? Да нет у него никакой любви до гроба, обыкновенная очередная бабенка, у него их с десяток уже было с того времени, как он женился на Нинке. – Зачем же тогда… – Ты совсем тупой, Коля? Ты что, нашу сестру не знаешь? – Я не понимаю, – растерянно пробормотал Николай. Он действительно не понимал, но уже начинал догадываться, и от этого на душе становилось мерзко и тягостно. – Конечно, ты не понимаешь, – снисходительно и слегка загадочно улыбнулся Михаил. – Потому что ты прямой как палка и простой как веник. Ты ведь знаешь, что у меня всюду есть друзья. И мне вовремя сообщили, что Павел является фигурантом большой разработки. Нам всем нужно, чтобы эта грязь не коснулась нашей семьи, поэтому стояла задача развести Нинку с мужем. И как можно быстрее. Если сказать ей правду, как она есть, Нина что сделает? Да, с этим трудно не согласиться. Нина, много лет проработавшая под лозунгом «протянуть руку оступившемуся и вытащить заблудшего из трясины», в отношении мужа поступит точно так же: не бросит его, не выгонит, а кинется спасать. Иными словами, будет поднимать все связи и знакомства, нажимать на все кнопки, чтобы отвести опасность от своего любимого. И независимо от результата ее усилий слишком многие узнают, что у Николая и Михаила Губановых в семье завелся преступник, и это может негативно сказаться на службе обоих. Если же вытащить и спасти мужа не удастся, сестра плюнет на карьеру в милиции и будет исполнять все, что положено исполнять преданной и верной жене: ездить в колонию, посылать передачки, ждать. В Антонине Губановой нет ни капли служебного честолюбия, ей просто нравится ее работа, но быть женой и матерью ей нравится куда больше. Как только против Павла возбудят уголовное дело, Нину тут же уволят из органов, но вряд ли она станет сильно сожалеть об этом. Человек, умеющий и любящий работать с трудными подростками, всегда найдет себе другое место, например, в специнтернате. Или пойдет вольнонаемным воспитателем в воспитательно-трудовую колонию для несовершеннолетних в Икше, туда всего час езды на электричке с Савеловского вокзала. А вот если задеть ее самолюбие и сказать, что Павел любит другую и больше не хочет жить с Ниной, то разворот будет совсем иным. – И как тебе удалось? – спросил Николай. – Поговорил с Павлом и убедил его разыграть страстный роман на стороне? – Еще чего! То есть его действительно убедили. Но не я. Стану я руки марать об этого придурка! Нашлись люди, доходчиво объяснили, что и как нужно сделать, чтобы не вышло еще хуже. – Что ты ему за это пообещал? Освобождение от уголовной ответственности? Сам же говоришь: у тебя всюду есть друзья. На лице брата появилось выражение мягкого упрека, мол, как ты мог такое подумать обо мне. – Николай, я все-таки юрист, а не сторож на складе сельхозпродукции, и у меня развитое правосознание. Неужели ты думаешь, что я буду кого-нибудь отмазывать от уголовной ответственности? Если человек вляпался в криминал, то должен понести за это наказание. Как там Жеглов говорил? «Вор должен сидеть в тюрьме. И будет сидеть». Так что сидеть Павел будет по-любому, если, конечно, виноват. Может, отделается условным сроком или «химией». Но пока он не сел, его хотя бы не будут бить. Николаю стало противно. Выходит, Мишка натравил на мужа сестры своих друзей юности, рядом с которыми вырос, когда семья Губановых еще жила в бараке. Мишка, хилый и трусоватый, с самого начала старался притереться к местному хулиганью, был у них на побегушках, оказывал мелкие услуги: куда-то сбегать, что-то передать, кого-то позвать, купить хлеба и колбасы на закусь или папирос. Когда чуток подрос, его стали посылать за пивом и водкой. Связи с ними Миша никогда не терял. Даже став взрослым и отслужив в армии, продолжал проводить время в их компании. С тех пор прошло без малого двадцать лет, кто-то отсидел и был выслан за 101-й километр, кто-то умер или был убит в пьяной драке, но многие еще оставались в Москве. Кого-то из них Михаил и попросил встретиться с Павлом и популярно, на пальцах, разъяснить актеру матримониальные перспективы. Разъяснение, что очевидно, оказалось более чем убедительным. Быть битым Павел явно не хотел и предпочел ложь и развод. И еще одна тревожная мысль посетила в этот момент Николая Губанова. Мишка уже давно в Красноярске, но в нужный момент смог легко и быстро найти среди московских мелких бандитов и хулиганов того, кто выполнит его поручение. Стало быть, он и оттуда, из Сибири, поддерживает с ними связь, не дает забыть о себе. А ведь для этого нужно не просто звонить раз в месяц и спрашивать, как дела. Нужно быть полезным. Оказывать услуги. Делиться информацией. Выручать и помогать. «Юрист он, как же! – с нарастающей злобой подумал Николай. – Правосознание у него! Кому он пытается очки втереть?» Кафе «Марс» было одним из немногих мест в столице, где почти всегда можно полакомиться взбитыми сливками. Николай был к этому десерту безразличен, он вообще не очень любил молочные продукты, а Михаил взял сразу две порции и теперь тщательно выскребал ложечкой остатки со стенок металлической креманки. Николай подумал, что брат сейчас похож на кота, вылизывающего пустую плошку из-под сметаны. Лицо самодовольное, спокойное, удовлетворенное, сытое. Манипулятор, кукловод. Считает себя выше всех и потому присвоил себе право распоряжаться чужими жизнями и заставлять людей принимать решения, которые выгодны ему самому. Не им, а именно ему, Михаилу Андреевичу Губанову. И ладно бы еще, если бы он думал, что так будет лучше для них. Нет, он думает только о том, как будет лучше для него. И в связи с предстоящим переводом в Москву на высокую должность подполковнику Губанову ну просто никак не нужен судимый член семьи. Может быть, он таким манером заботится о Николае, для которого Павел точно такой же родственник? Николай ведь тоже может потерять должность. Нет, это снова забота только о себе, любимом, потому как родной брат в Главном управлении кадров – вещь нужная и полезная, рисковать этим нельзя. Михаил вытер губы салфеткой, застегнул шинель, надел шапку. «Получит следующее звание – станет носить папаху. С его росточком да в папахе – видок будет тот еще», – насмешливо подумал Николай, глядя на брата. – Ты меня понял, Коля? Толкай Нинку в сторону немедленного развода, времени мало, мне шепнули, что разрабатывать будут еще пару-тройку месяцев, потом начнется реализация по всей стране. Так что пусть не тянет. Я сейчас смотаюсь к ней на работу, повидаюсь, заодно скажу нужные слова. Будем давить с двух сторон. Да, я не спросил: как у Юрки дела? Как ему служится? – Все в порядке, – уклончиво ответил Николай. Он не хотел ничего рассказывать. Миша, к счастью, не вспомнил, что накануне в телефонном разговоре Николай обронил что-то насчет того, что сына нет в Москве, и распространяться на эту тему не следовало. Кто знает, чем закончатся Юркины изыскания… Может быть, все впустую и Левшин не убийца. В любом случае, Мишка не упустит повода разразиться язвительными и издевательскими речами, а слушать их нет ни малейшего желания. Но если Юре удастся доказать, что Виктор Лаврушенков осужден ошибочно… Если сын пойдет до конца… И если у Миши остались такие друзья-приятели, которые умеют «убеждать» не словами, а совсем другими методами… Страшно даже думать о том, чем все это может обернуться. Ноябрь 2021 года Петр Кравченко Он уже подходил к дому, где жил Губанов, когда неожиданно позвонила Каменская. – Петя, вы сейчас где? – Иду к Губанову. То есть уже почти пришел, осталось метров двадцать до подъезда. – Перезвоните мне, когда зайдете в подъезд. Нужно поговорить. – Так я и на улице могу… – Не можете. Спрячьте телефон и идите в дом. Жду звонка. Петру стало неуютно. Что происходит? К чему такие сложности? Анастасия Павловна чего-то опасается? Впрочем, она ведь говорит, что всегда сомневается и исходит из худшего, так что, может, ничего плохого и не случилось, просто взыграли страхи и тревожность немолодой женщины. Сердце все равно бешено заколотилось, и ему пришлось слегка замедлить шаг, чтобы выровнять дыхание. Дойдя до нужного подъезда, потянулся было к кнопкам домофона, но отдернул руку. Сейчас он позвонит, Светлана откроет и будет ждать, что через минуту он окажется возле квартиры. А он не окажется, потому что будет стоять на лестнице и разговаривать по телефону, и потом это придется как-то объяснять… Нет, в принципе можно сказать, что, дескать, внезапно позвонили и пришлось остановиться и поговорить, но есть вероятность, что Светлана заранее откроет дверь, услышит голос и начнет прислушиваться. Мало ли о чем ему придется говорить с Каменской… В общем, фигня получится. Лучше дождаться, пока кто-нибудь выйдет или зайдет, и воспользоваться моментом. К счастью, из подъезда вышла молодая женщина с маленьким ребенком в коляске. Петр придержал для нее дверь и скользнул внутрь. Поднялся на два пролета, прислонился спиной к стене и позвонил Каменской. – Петя, у меня плохие новости. То есть они, возможно, и не плохие, но требуют обдумывания. Витя установил вашего парня в бейсболке. – Правда? И кто он? – с горячим любопытством спросил Петр. – Дружок Дмитрия, зятя Галины Демченко. Это наводит на некоторые размышления, вы согласны? – Блин! – непроизвольно вырвалось у него. – Думаете, Дмитрий положил глаз на Карину и попросил своего приятеля собрать о ней информацию? – Все возможно, – туманно ответила Каменская. – Рассмотрим это как один из вариантов. Но вариантов много, так что не расслабляйтесь. И помните: мы с вами больше не переписываемся. Только перезваниваемся. – Почему? – удивился он. – Потому что Дмитрий – айтишник, а его дружок вообще хакер. Им взломать ваш телефон – раз плюнуть. Всю переписку прочитают. Зато поставить прослушку у них кишка тонка. – Так откуда у них мой номер-то? Чтобы хакнуть телефон, нужно номер знать. – Петя, вы же звонили Галине Викторовне, договаривались о встрече. Значит, ваш номер у нее всяко определился и остался в журнале. А извлечь его из телефона любимой тещи – труд невелик. Тем более можно просто спросить у нее, без всяких сложностей. – А почему вы насчет прослушки уверены? – спросил Петр и с неудовольствием почувствовал, что во рту у него пересохло. «Черт, неужели я так испугался?» – подумал он. – Потому что для прослушки нужно иметь крепкие связи в компетентных органах. Если бы такие связи у Дмитрия были, за вами следили бы совсем иначе, и никакой Витя нам не смог бы помочь. Эти двое – дилетанты-самоучки, работают примитивно и топорно, мы с вами это уже поняли. Теперь вопрос: вы знаете, где сын Николая Андреевича Губанова? – Он же умер, – растерянно проговорил Петр. – Разве нет? – Умер, – подтвердила Каменская и почему-то вздохнула. – А когда? И как? – Не знаю. То есть знаю, что умер в восемнадцатом году, Губанов сам говорил. Даже могилу видел, когда мы с Кариной на кладбище ходили. А от какой болезни – не спрашивал. Какая разница-то?