— Не знаю, — ответил он, гадая, что может связывать окружного прокурора и доктора. — Простите мое любопытство, но вы доктор чего? — Я психолог-криминалист, — ответила она без выражения, глядя при этом на дверь. — Детектив, ну так что, — гаркнул Хардвик на всю комнату, — если ответ — «бывший священник в Бостоне», то каков будет вопрос? Гурни закрыл глаза: — Черт побери, Джек, скажи мне сам. Хардвик разочарованно поморщился: — Тогда мне придется объяснять все дважды — сейчас тебе и потом всей комиссии. Доктор снова посмотрела на часы. Сержант Вигг наблюдала за тем, что возникало на экране ее ноутбука в ответ на нажатия клавиш. Блатт откровенно скучал. Дверь наконец открылась, и зашел Клайн. У него был озабоченный вид. Следом зашел Родригес с толстой папкой. Он был разъярен больше обычного. Следом за ними вошел Штиммель, напоминающий мрачную жабу. Когда все расселись, Родригес вопросительно посмотрел на Клайна. — Начинайте, — сказал Клайн. Родригес уставился на Гурни и поджал губы. — События приняли трагической оборот. Офицер полиции из Коннектикута, отправленный по вашему настоянию домой к Грегори Дермотту, убит. Все как один посмотрели на Гурни с недобрым любопытством. — Как это произошло? — спокойно спросил он, подавив кольнувшее его беспокойство. — Так же, как с вашим приятелем. — В его тоне было что-то многозначительное и язвительное, но Гурни решил не реагировать. — Шеридан, в конце-то концов, что происходит? — Доктор, которая стояла у дальнего края стола, говорила с интонацией, так поразительно напоминающей Сигурни из «Чужого», что Гурни решил, что сходство все же нарочитое. — Бекка! Прости, не сразу тебя заметил. Мы были несколько заняты. Возникли кое-какие осложнения. У нас еще один труп. — Он повернулся к Родригесу. — Род, сообщи всем о деталях убийства в Коннектикуте. — Он потряс головой, как будто пытаясь избавиться от воды в ушах. — Час от часу не легче. — Не то слово, — подхватил Родригес, открывая папку. — Звонок поступил сегодня утром в 11:25 от лейтенанта Джона Нардо из полицейского управления Вичерли, штат Коннектикут. Сообщалось об убийстве на территории частного владения Грегори Дермотта, известного по делу Марка Меллери как хозяин абонентского ящика. Дермотта обеспечили временной полицейской охраной по настоянию специального детектива Дэвида Гурни. В восемь утра сегодня… Клайн поднял руку: — Подождите минутку. Бекка, ты уже знакома с Дэйвом? — Да. Этот холодный, резкий слог, казалось, отменял необходимость в дополнительном представлении, но Клайн продолжил: — Вам есть что обсудить. Психолог, известный самыми точными характеристиками преступников в профессии, и детектив, известный самым большим количеством арестов по обвинению в убийстве в истории Нью-Йоркского управления. Похвала, казалось, всех смутила, но она же заставила Холденфилд впервые посмотреть на Гурни с интересом. Он в свою очередь понял, почему ее имя показалось ему знакомым, хотя он никогда не был поклонником психологического профилирования. Клайн продолжил, как будто ему было важно подчеркнуть все достоинства двух приглашенных звезд: — Бекка читает их мысли, а Гурни находит их след — Каннибал Клаус, Джейсон Странк, Питер Поссум как-бишь-его… Доктор повернулась к Гурни с широко раскрытыми глазами: — Пиггерт? Вы занимались его делом? Гурни кивнул. — Это был блестящий арест, — сказала она с едва заметным одобрением. Он заставил себя вежливо улыбнуться. Ему не давала покоя ситуация в Вичерли и подозрение, что его импульсивный жест с отправкой стиха мог иметь какое-то отношение к смерти полицейского. — Продолжайте, Род, — резко потребовал Клайн, как будто капитан был виноват в отступлении от темы. — Сегодня утром, в восемь утра, Грегори Дермотт появился на почте Вичерли в сопровождении офицера Гэри Сассека. Дермотт сообщает, что они вернулись в восемь тридцать, после чего он сделал кофе с тостами и стал перебирать почту, а офицер Сассек в это время оставался снаружи и обходил окрестности дома. В девять утра Дермотт вышел из дома в поисках офицера Сассека и обнаружил его тело на террасе. Он позвонил в службу 911. Прибывшие на место полицейские оцепили участок и нашли записку, приклеенную к задней двери, там, где лежало тело. — Пулевое ранение и колотые раны, как и у других? — спросила Холденфилд. — Колотые раны подтверждаются, насчет пули пока информации нет. — А что в записке? Родригес прочитал содержимое факса в папке: — Куда я исчез и откуда я взялся? Сколько умрут, чтобы ты разобрался? — Такая же чертовщина, — сказал Клайн. — У тебя есть соображения, Бекка? — Похоже, процесс ускоряется. — Ускоряется? — До настоящего момента все было тщательно рассчитано — выбор жертв, записки, каждая деталь. Но это убийство иного характера, оно скорее вынужденное, чем запланированное. Родригес посмотрел на нее с сомнением: — Ритуал такой же, как и всегда, — колотые раны, записка… — Однако это неожиданная жертва. Похоже, что убийца подбирался к мистеру Дермотту, но вместо него убил полицейского. — Но как же записка? — Записку он мог принести с собой, чтобы оставить ее на теле Дермотта, если бы все пошло по плану. А может быть, он сочинил ее на месте. Возможно, это значимый момент, что в стихотворении всего четыре строчки. В остальных, если я не ошибаюсь, было по восемь? — Она посмотрела на Гурни. Он еле кивнул, поглощенный своими угрызениями, но затем усилием воли заставил себя вернуться в настоящее. — Я согласен с доктором Холденфилд. Мне не пришло в голову, что количество строк может быть значимым, но это очень разумное предположение. Я бы хотел добавить: невзирая на то что это убийство было не столь тщательно спланировано, как остальные, элемент ненависти к полиции сохраняется и в этом случае, так что новая жертва вписывается в модель, о которой говорил капитан. — Бекка упомянула, что процесс ускоряется, — напомнил Клайн. — У нас уже четыре тела. Значит ли это, что нам следует ждать новых жертв? — Их уже пять вообще-то. Все посмотрели на Хардвика. Капитан поднял кулак и стал по очереди выбрасывать пальцы, чеканя имена: — Меллери. Шмитт. Карч. Офицер Сассек. Четверо. — Преподобный Майкл Маграт — пятый, — сказал Хардвик. — Кто? — в унисон спросили Клайн (сгорая от нетерпения), капитан (с досадой) и Блатт (потрясенно). — Пять лет назад одного священника в Бостонском епископате лишили сана, обвинив в связях с мальчиками-служками. Он как-то умудрился договориться с епископом, свалил свое поведение на алкоголь, прошел курс реабилитации и скрылся из виду. — Что за херня с этим Бостонском епископатом? — прошипел Блатт. — Они там как будто специально педофилов разводят. Хардвик не обратил на него внимания и продолжил: — История на этом закончилась бы, но год назад Маграта нашли убитым в его собственной квартире. Множественные колотые раны в шею, записка на теле. Восемь строк, красные чернила. Лицо Родригеса сделалось пунцовым. — И давно вам это известно? Хардвик посмотрел на часы: — Уже с полчаса. — То есть как? — Вчера детектив Гурни заказал запрос на случаи, аналогичные делу Меллери. Сегодня утром всплыло дело отца Маграта. — Кого-то арестовали или разыскивали за убийство? — спросил Клайн. — Не-а. Бостонский эксперт, с которым я общался, ничего такого не сказал напрямую, но я так понял, что они вообще не сочли это дело важным. — Как такое может быть? — раздраженно спросил капитан. Хардвик пожал плечами: — Старого пидора кто-то убивает, убийца оставляет на теле стишок с намеком на прошлые грехи. Все выглядит так, будто ему отомстили. Может, в управлении решили, что фиг с ним в конце концов, и так есть кого ловить, а тут все-таки благородный мотив — возмездие педофилу. И видимо, они решили не слишком углубляться.