– Значит, вы всегда хотели стать адвокатом? – Нет, я хотел играть на саксофоне в джазовом ансамбле. Оливия рассмеялась. Когда мистер ДеУайт не поддержал ее, девушка проговорила: – Вы не шутите? Мистер ДеУайт пожал плечами. На лице его была тоска. – Я очень хорошо играл. И был настроен решительно. Но благодаря родителям колледж победил. – Видимо, независимо от того, где ты родился, правило для всех одно: оправдай ожидания. – Наверное. Но я не жалею. Я участвую в деле, которое куда важнее отдельной личности, и я чувствую особую близость к родителям, к своему сообществу, к каждому человеку, с которым я сталкиваюсь. Он стоял в каких-то сантиметрах от Оливии. Девушка замерла, чтобы продлить этот момент. Да, мистер ДеУайт раздражал, но с ним было так интересно. – А кем бы вы стали, если бы могли выбирать? – спросил он. Оливия резко подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Сердце ее лихорадочно забилось, она пыталась найти ответ. Девушка запнулась, но решила ответить честно: – Я никогда об этом всерьез не задумывалась. – Она ощутила внезапный озноб. – Эмм… я никогда… – И Оливия умолкла, вдруг осознав, что никто прежде не спрашивал ее, чего она хочет в будущем. Даже она сама. – Я… Извините, – сказала она. Девушка прошагала мимо мистера ДеУайта. Ноги несли ее прочь от него, от здания, полного людей, четко знающих свою цель и страсть. А Оливия понятия не имела, чему она посвящала бы свое время, если бы ее расписание не складывалось из планов матери, требований общества, иногда даже капризов Руби. «Неужели я и впрямь была такой бездумной?» – Эй, – шепнул мистер ДеУайт ей на ухо. Он мягко взял Оливию за локоть, и девушка обернулась к нему. – Ничего страшного, – сказал он. Голос мистера ДеУайта был добрым. – Хорошие новости: всегда можно решить, кем хочешь быть. Оливия поморгала, чтобы сдержать слезы. Сглотнула ком в горле. Мистер ДеУайт еще держал ее за локоть. Его большой палец касался нежной кожи на сгибе локтя. Его прикосновение дарило тепло. Оно успокаивало, и это сбивало с толку. Не так давно Оливия могла бы поклясться, что если им суждено когда-то коснуться друг друга, то это будет в момент, когда она залепит молодому адвокату пощечину за его дерзость. А теперь лицо девушки горело при мысли, что его ладонь касается ее кожи. Мистер ДеУайт убрал руку и сделал небольшой шаг назад. – Что вам нравится делать? – спросил он. – Исключительно для себя? Оливия подумала о тех моментах, когда она чувствовала себя совершенно счастливой и беззаботной. Когда хлестал ветер, когда по венам бежало воодушевление и когда в голове была только одна мысль: удержаться в седле. – Ездить верхом, – призналась Оливия. Она подумала о том, что у каждой лошади в конюшне свой характер. И о том, как мало она ездила верхом с момента своего дебюта в свете прошлой весной. – О, я как раз недавно познакомился с владельцем компании, производящей экипажи, и, судя по всему, у него просто бесконечное количество лошадей. Если хотите, могу вас представить. – Как мило с вашей стороны, – рассмеялась Оливия. Дышать стало легче. Они снова зашагали рядом. Девушка видела, как Гнедая, которая привезла их с Гетти сюда, с удовольствием хрустела яблоками, которыми угощали ее двое ребятишек. – А Джейкоб Лоренс любит верховую езду? Услышав этот вопрос, Оливия отпрянула и возмущенно посмотрела на спутника. С его стороны это было непристойное любопытство. Девушка подумала, что этот человек соблюдает нормы приличия, только когда ему это выгодно. – Не знаю, – сказала девушка. – Я слышал, у вас все развивается быстро. – Так и есть. – Вы его любите? – Люблю? – ахнула Оливия. Ее лошадь ждала в нескольких шагах. Активисты вереницей выходили из дома Самсона и расходились кто куда. Гетти, заметив мистера ДеУайта, замедлила шаг, обошла его по широкой дуге и поднялась в коляску. Оливия знала, как ответить на такую реплику. Ее будущее было спланировано и уговорено в тот момент, когда Оливия вступила в высшее общество, к которому Вашингтон ДеУайт не принадлежал. Никто из ее круга не стал бы задавать ей такой беспардонный вопрос. «Но до этого момента мы были откровенны друг с другом». – Возможно, к любви мы еще не пришли, но у нас похожее воспитание, у нас одни и те же ценности. Нам нравится одно и то же. – И что же, к примеру? Пикники в парках и танцы на вечеринках? – Мистер ДеУайт снова сунул руки в карманы. – Это все ненастоящее. Оливия подумала о мистере Лоренсе и его ухаживаниях. Ведь они были настоящие! Их времяпрепровождение вместе настоящее. – Вы ничего не знаете о наших отношениях. Впервые за все время их знакомства мистер ДеУайт, кажется, не мог подобрать слов. Внутренняя борьба явственно отобразилась на его лице, он нахмурил брови. – Тогда я просто возьму и спрошу. – А вы разве не этим занимаетесь весь вечер? – в изумлении усмехнулась Оливия. Уже давно было пора возвращаться домой. Надо было уезжать, когда мистер ДеУайт сказал, что она пропустила его речь. Надо выбираться отсюда, иначе – Боже, дай терпения – она все-таки залепит ему сегодня пощечину. Девушка отвязала поводья и заворковала с Гнедой, чтобы та двинулась с места. Мистер ДеУайт положил руку на шею лошади. Оливия наблюдала, как кобыла ткнулась носом ему в плечо. – Представьте себе будущее с ним. В этом будущем вы счастливы? – ДеУайт! Адвокат бросил взгляд на позвавшего его. Медленно сделал шаг назад. Он продолжал смотреть Оливии прямо в глаза, и каждый ее нерв натянулся от этого взгляда. – Я вижу. Вам нужна страсть. Цель в жизни. Рядом с ним вы этого не найдете. – Мистер ДеУайт пошел было прочь, но снова повернулся к ней и сделал два шага спиной вперед. – Что он вообще знает о вас? – сказал он и повел рукой, будто указывая на всю Южную сторону и дом Самсона. – А вы о нем? Глава 21 Хелен Гаечный ключ в руке Хелен блестел, как новенькая монета в один фунт, отражая свет голой лампочки над ее головой. Девушка изо всех сил старалась не смотреть на часы на другом конце верстака. И не вспоминать, какое обиженное выражение было у Оливии, когда Хелен сказала, что готова делать что угодно, лишь бы не перебирать гардеробную Оливии в поисках идеального ансамбля для заманивания мужа. Задним числом Хелен подумала, что могла бы отказаться в более мягких выражениях. Что надо бы за ужином извиниться. Она даже поднялась на второй этаж, чтобы узнать, хочет ли Оливия десерт. Хелен была поражена, когда увидела, что сестра, полностью одетая, спешно спускается по лестнице для слуг на кухню. Естественно, Хелен пошла следом. Когда родители и мистер Лоренс переместились в кабинет, Оливия и Гетти укатили куда-то в коляске. «И что это она задумала?» Что бы ни было на уме у Оливии, теперь Хелен не чувствовала себя виноватой оттого, что улизнула в гараж. Она проскользнула в мастерскую после ужина и начала раскладывать по местам и оттирать все небольшие инструменты, разбросанные вокруг автомобиля, который Джон привез сюда уже так много недель назад. Механики редко раскладывали вещи по местам, а от Хелен эта задача, хотя и нудная, не требовала особых усилий и внимания. Уборка в гараже ее успокаивала. Девушка часто думала, что такие ощущения, по идее, должно давать вышивание. Ее рука была в сантиметрах от тисков, когда дверь за спиной заскрипела, открываясь. Механики уже ушли, а родители и гость были заняты, так что Хелен и не подумала ее запереть. Девушка задержала дыхание. Закрыв глаза, она приготовилась услышать стук отцовской трости и слова, которые будут для нее равноценны гибели. – Что стоишь, помоги! Джон толкнул дверь ногой. На каждом плече у него висело по сумке с инструментами, а в руках была стопка папок сантиметров тридцать в высоту. Сестра уронила гаечный ключ и взяла у него бумаги. – Положи туда, – попросил Джон, указывая на шаткий стол, который у них был вместо письменного. – А что это? – Финансовые документы компании «Экипажи Дэйвенпорта» за последние десять лет. Думается мне, когда мы попытаемся убедить папу начать выпуск автомобилей, он первым делом спросит: «А где вы возьмете на это деньги?» Мне надо много чего прочитать. И тебе, кстати, тоже. Хелен уставилась на брата. – Правда? – спросила она, едва сдерживая радость. Она бросилась к Джону на шею. Таких хороших новостей она сто лет не слышала. – Это потрясающе! Брат поставил сумки на верстак. – Так и будет. Хелен легонько ткнула пальцем в ямочку у него на щеке: – Вот почему ты улыбаешься и напеваешь себе под нос? Джон рассмеялся и отвернулся. – Да ты краснеешь! Оливия решила, что ты влюбился. Хелен никогда не видела брата таким. По-прежнему улыбаясь, Джон накрыл ее ладони своими.