Глава 13 1 Рогнеда замедлила шаг. С недавнего времени она вдруг стала испытывать какую-то странную тревогу, словно кто-то следил за ней. Никогда раньше она не задумывалась, насколько темен переулок или безлюден подземный переход, но теперь стало казаться, шагни в сторону — из кустов тотчас вынырнет зловещая фигура и попытается ее ударить. Пыльная, знакомая до последней травинки тропка убегала в заросли шиповника. Что стоило шагнуть вперед и через пару минут оказать возле ворот дачи? Но ноги будто примерзли к потрескавшемуся асфальту. Девушка мучительно вслушивалась в звуки за спиной, надеясь услышать цокот каблуков какой-нибудь запоздавшей дачницы. Из-за спины послышался приятный женский голос: — Вы позволите? Рогнеда нервно обернулась. Позади нее с двумя огромными и, судя по всему, довольно тяжелыми пакетами стояла стройная, слегка встрепанная рыжеволосая женщина. — Я могу пройти? — Светлые глаза цвета лесного ореха смотрели с вопросительной улыбкой. — А вы к кому? — спросила Рогнеда. Не то что бы женщина ее напугала, просто она никогда не видела ее здесь прежде. Солнце клонилось к закату, становилось темно, следовало быть осторожнее. — А вы почему спрашиваете? — Рыжеволосая вздорно поджала губки. — Просто так... Подумала, может, вам нужно помочь, что-то подсказать... — Ах, вот как... — Незнакомка снова улыбнулась. — В таком случае подскажите, как пройти к Ирине Воробьевой. — Воробьевой? — Рогнеда удивленно вскинула голову. — Она что, замуж вышла? — Кто? Рыжеволосая поставила пакеты на дорогу, лицо стало строгим. — Ирка Кочетова. — Я не знаю, куда вышла ваша Кочетова, но моя Воробьева замужем уже лет десять. — Как, десять? — растерялась девушка. — Кочетовой всего восемнадцать. Незнакомка поставила тяжелые пакеты на землю и демонстративно задумалась. Казалось, она все делает напоказ: и хмурит брови, и отставляет точеную ножку в блестящем чулке, и говорит, и молчит, и даже дышит. Это было так забавно, что Рогнеда не выдержала и улыбнулась. Подумав ровно столько, сколько полагалось по сценарию, рыжеволосая дама встряхнула огненной гривой: — Нет, это исключено. — Что именно? — В восемнадцать лет выходить замуж. Это для здоровья вредно. Воробьева замуж вышла лет в двадцать пять и то ноет. А в восемнадцать... — Она картинно приложила пальчики к вискам. — Нет, нет, ни в коем случае. Так как мне к ней пройти? — К Кочетовой? — К Воробьевой. — Да у нас в поселке таких нет. Я, по крайней мере, не слышала. Рыжеволосая недоверчиво приподняла бровь. — Странно. О Воробьевой ничего не слышно может быть только в двух случаях: или вы глухая, или она мертвая. Сегодня с утра Ирка была весьма живая. Вы, судя по всему, тоже глухотой не отличаетесь. Значит, здесь что-то не так. Объяснив самой себе ситуацию, она откинула крышку мобильного телефона и набрала номер. — Воробьева, привет. У меня к тебе простой и незамысловатый вопрос: ты где?.. Выслушав ответ, досадливо всплеснула свободной рукой: — Понимаю, что на даче. На даче где — в Подмосковье, в подлиссабонье? И, прикрыв трубку рукой, пояснила: — У воробьевского мужа дом недалеко от Лиссабона... Рогнеда пожала плечами, она не знала ни Воробьеву, ни ее мужа, да и в Лиссабоне ни разу не была. Рыжеволосая тем временем продолжала выпытывать далекую подругу: — А спрашиваю потому, что в этой чертовой Жмеринке про тебя никто ничего не знает. Что?.. — Конопатый лоб прорезала резкая морщина. — Какая еще Мариновка? При чем здесь Мариновка?.. Ничего я не выдумываю. — Она переложила телефон в другую руку. — Ты сказала, Жмеринка... — А я говорю, Жмеринка! — Аккуратно накрашенные губки недовольно изогнулись. — По крайней мере я про Жмеринку хоть что-то слышала, а о твоей дурацкой Мариновке — впервые в жизни. Может, ты опять путаешь, и не Мариновка, а, например, Малиновка?.. Ладно, не кричи, я все поняла... Пока. Захлопнув крышку, рыжеволосая приложила телефон к губам. — Вот ведь ерунда какая получается. — Она задумчиво смотрела на заваливающееся за лес солнце. — Оказывается, есть на свете Мариновка. — Как же вы Жмеринку с Мариновкой перепутали? — робко поинтересовалась Рогнеда. — «Как, как...» Два абсолютно похожих названия. — Похожих?! Да у них всего две буквы совпадают! Женщина продолжала размышлять: — Три. Но дело, конечно, не в количестве букв, а в общем посыле. Раз возникают ассоциации, значит, и слова похожи. Рогнеда растерянно моргнула: — Ну не знаю... Жмеринка в лучшем случае с мерином ассоциируется, а Мариновка... — Да какая разница: Жмеринка, Меринка... — Рыжеволосая грустно смотрела на пакеты. — Я сегодня туда в любом случае не доберусь. И продукты пропадут. Девушка тоже перевела взгляд на увесистые сумки: — А где эта Мариновка? — Ну уж явно не здесь. А у меня сил нет туда ехать. Ладно, Бог с ним. Где-нибудь поблизости есть гостиница? Рогнеда не могла понять, шутит та или просто немного не в себе. — Гостиница? В Жмеринке? Откуда, это же дачный поселок... Рыжеволосая стала еще грустнее: — Ну да, конечно... Нет, в принципе все не так уж и плохо. По крайней мере с голоду я не умру... — Она огляделась с какой-то обреченностью. — Да и на улице не так уж и холодно. Рогнеда смотрела на нее почти что с испугом: — Вы что, на улице собрались ночевать? — А какие у меня варианты? Я сегодня прилетела из Праги, я там живу... Воробьева сказала, чтобы я купила продукты и ехала в Меринку... — В Мариновку. — Все равно. — Значит, вам негде ночевать? — Почему же негде. — Рыжая снова с тоской посмотрела на густые заросли кустов. — Уж как-нибудь не пропаду на родных просторах... На станции на скамеечке переночую. Толстой же спал и ничего... — Толстой умер на вокзале! — Рогнеда невольно потянулась к сумкам. — Идемте ко мне. А завтра я попрошу своего знакомого отвезти вас в Мариновку. — С чего бы это? — Рыжеволосая приняла вздорный вид. — Вы меня совсем не знаете. Может, у меня в сумках не продукты, а, к примеру, топор? — Ну ведь не топор? — улыбнулась девушка. — Не топор... — Незнакомка вздохнула. — Там вино французское, сыр, икра и хлеб такой мягкий-мягкий... Конфеты опять же вкусные. — Вот и прекрасно. — Рогнеда решительно взялась за ручки одного из пакетов. — Пойдемте и съедим эти конфеты. А сыр с вином — так это просто здорово. — Но ведь неудобно? — Ореховые глаза глянули жалобно. — Удобно, удобно... Идемте, здесь два шага.