На этот раз Пабло даже не удивился. Впервые за всю чудовищную неделю забрезжила слабая надежда выкарабкаться из этого кошмара. — И здесь, и везде. Поразительно, но девушка продолжала воспринимать происходящее лишь как забавное приключение. — У нас страна маленькая, все родственники. — Ладно... Куда идти? — За мной. Свернув на еле заметную тропку, Лия быстро зашагала вперед, что-то весело напевая. Мулат хищно глянул на удаляющуюся спину. — Если ты меня подставишь, клянусь, я утоплю тебя в этих болотах, — пробормотал он по-испански. — Что ты сказал? — обернулась Лия. — Попросил Святую Деву помочь нам отсюда выбраться. — Святая Дева — это я? — рассмеялась чертовка. — Ты, ты... Пабло хмуро смотрел на ботинки, проваливающиеся в густую чавкающую жижу. Глава 25 1 Даша без особой надежды рассматривала содержимое холодильника, когда раздался долгожданный звонок — хозяйка вернулась из магазина. — Ты чего так долго? — возмущенно спросила Даша, открывая дверь. — Я от голода уже готова была снег из заморозки соскребать... Чтоб ты знала: у тебя в холодильнике даже повесившихся мышей нет. — Ты не поверишь, но он там. Рогнеда поставила пакеты с продуктами на пол. — Кто, он? Приплясывая от нетерпения, Даша разворошила одну из сумок, отломила горбушку черного хлеба и тут же принялась жевать. — Мой дядя. Поджидал меня на скамеечке перед подъездом. — Поразительно, — прочавкала рыжеволосая гостья. — Прямо-таки нечеловеческое стремление к родственным связям... — Тебе тоже это кажется странным? — Странным? Нет, что ты... Обнаружив в сумке еще и сосиски, Даша так обрадовалась, что не удержалась и откусила белорозовое мяско прямо со связки. — Да я бы меньше удивилась, если бы обнаружилось, что Кий, Щек, Хоривь и сестра их Лыбедь действительно были первыми украинцами. Понимаешь, о чем я? Девушка нахмурилась. — Нет. — Чего непонятного? Двадцать три года ты жила, ни друзьям, ни врагам не была нужна, а тут на тебе: и женихи, и дяди... Дожевав крайнюю сосиску, Даша удовлетворенно облизнулась и принялась за следующую. — Нет, должно было случиться нечто очень важное, чтобы активизировалась вся эта нечисть. — Совесть имей. Рогнеда не выдержала и вырвала изрядно покусанное колбасное изделие из лап нетерпеливой гостьи. — Осталось только мне начать жевать с другого конца... Я другого не поняла: при чем здесь Кий и все его родственники? Даша с сожалением проводила глазами исчезающую в пакете еду. — В том-то и дело, что ни при чем! В этой истории вообще не поймешь, кто, с кем и откуда. Лучше подумай хорошенько, что за последнее время произошло такого важного, что могло бы... — Мама умерла. Даша отвела глаза. — Прости, что заставляю тебя вспоминать об этом... Кстати, твоя мама оставила завещание? — Нет. По крайней мере я ничего об этом не знаю. — Может, она что-то говорила перед... — Даша замялась. — Перед смертью? — Рогнеда задумчиво теребила ручки пакета. — И да, и нет... Наверное, то, что обычно говорят в таких обстоятельствах: береги себя, будь честной... — Может быть, что-то подарила? Какую-нибудь на первый взгляд мелочь? — Нет. — Не спеши, подумай хорошенько. Возможно, это было нечто... ну не совсем материальное. Дневник, например, записи какие-то. — Нет. Совсем ничего. — Странно... Лишившись еды, Даша принялась грызть ногти. — Насколько я понимаю, смерть твоей мамы запустила некий механизм, но странно не то, что ты не понимаешь, какой именно, а странно, что все остальные в курсе, включая абсолютно случайно встреченного тобой Стаса. Заметив, что девушка неодобрительно качает головой, спросила: — Что, ты не согласна? — Я просто не могу смотреть, как взрослая женщина грызет ногти. Это ужасно. Ты не от обезьян, ты от белок, наверное, произошла. Рогнеда оторвала от хлеба корку. — На, грызи лучше это. — Спасибо, — обрадовалась Даша. — Ладно, над этим мы еще подумаем, а пока вернемся к твоему дяде. Итак, чего он хотел? — Да все того же. Опять завел бодягу про родственные связи, про то, что чувствует себя ужасно виноватым, что не успел попрощаться с сестрой... Ну и так далее. — А ты посылала ему телеграмму о том, что мама больна? — Конечно. И потом еще одну, когда она умерла. — И как он отреагировал? — Да никак. Даже не ответил. — «Даже не ответил». Так, так, так... Значит, месяц назад ему все было безразлично, а сейчас невмоготу стало. И ему, и Стасу, и даже Полетаеву... Чего же они все хотят?.. — Слушай, а ну их всех. Надоели они мне хуже горькой редьки. Девушка привычным жестом растирала ключицу. — У меня уже не только голова болит, но и сердце... Не хватало еще невроз нажить. Что с тобой? — спросила она, заметив, что Даша подозрительно всматривается в ее загорелую шею. Даша чуть подалась вперед. Так как в коридоре было темно, она включила свет и подошла к девушке.