— А я, простите, тоже не на грядке выросла. — Хватит ругаться, — остановила разгорающуюся перепалку Рогнеда. — Дядя Саша, если вам есть что сказать, говорите. Даша останется здесь, хотите вы того или нет. Дядя мялся, но, похоже, выхода у него не было. — Роночка, у твоей матери хранилась одна семейная вещь, — неуверенно начал он. — Перед нашей ссорой эта вещь случайно попала к ней, и я... — Что за вещь? — Одно старинное кольцо, оно не имеет никакой материальной ценности, сделано из серебра низкого качества, но для меня оно очень... очень дорого. Еще наш дед рассказывал мне истории, связанные с ним, сейчас я понимаю, что эти истории наполовину выдумка, а может, и все он придумал... — Человечек изобразил на лице печаль. — Для меня кольцо — олицетворение моего детства. Прошу, отдай его. Ради этого я готов завещать тебе все, что имею. — Очень трогательно. — Даша просто не в силах была промолчать. — Будь это кольцо моим, я бы отдала не задумываясь. — Вот! — оживился дядя. — Ты слышишь, что говорит твоя подруга? Но Даша не могла позволить ему радоваться слишком долго: — Простите, а как фамилия вашего дедушки? Маленькие глазки забегали: — Что? — Мне любопытно, как фамилия вашего деда? — И, указав на Рону, предупредила: — Учтите, она проверит. Человечек не выдержал и взорвался: — Да проверяйте, чего хотите! Я просто прошу отдать мне это кольцо... Оцените его в любой ювелирной лавке, больше ста долларов за него не дадут. Даша скептически поджала губы: — Вообще-то мне казалось, что пятнадцатый век стоит немного дороже. Дядя побледнел, лицо стало серым. — Что вы такое говорите, — пробормотал он, — какой пятнадцатый век... — Чиквенто, — со вздохом пояснила Даша. — Если использовать нашу терминологию. — Вашу? Что значит — вашу? — Говоря о Средневековье и эпохе Возрождения, мы, искусствоведы, обычно употребляем итальянскую терминологию. — Так вы искусствовед... — выдохнул дядя. — Представьте себе. Да еще с университетским образованием. И потому мне вполне понятен ваш интерес. — Ну хорошо... — Теперь иссохшая кожа потемнела. — Я готов его купить у вас. — У нее. — Да, у нее. Сколько? Даша задумалась. Рона стояла неподвижно, ее лицо абсолютно ничего не выражало. — Ну если так прикинуть... Учитывая, что вы все-таки родственники... Дядя облизнул пересохшие губы. Лысоватая голова мелко закивала: — Конечно, конечно, родственники! — И с учетом всех обстоятельств... Тысяч триста придется выложить, не меньше. Дядя испуганно пригнулся: — Триста тысяч чего? — Фунтов стерлингов, разумеется, — усмехнулась Даша. — На аукционе Сотбис за него дали бы не меньше. — Вы в своем уме? — прошелестел посиневшими губами дядя. — Вы хоть понимаете, какую сумму назвали? — Мне кажется, что не понимаете вы, — как всегда спокойно возразила Рона. — Это моя вещь, и я могу продавать ее за какую угодно сумму. За триста тысяч, за миллион или два. — Миллион! — Человечек обморочно закатил глаза. — Но ведь это грабеж! — А вы не покупайте. — Но я хочу его иметь! — В таком случае вам придется выложить триста тысяч фунтов стерлингов. — Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ведь это почти полмиллиона долларов... Даша зевнула. — Слушай, Рон, а давай оставим твоего дядюшку на полчасика? За это время он попробует пересчитать указанную сумму в доллары, кроны, рубли, литы — во что только захочет. — Мне надо подумать, — процедил дядя. Даша едва не подавилась. Этот облезлый субъект мог думать только на одну тему: где найти пистолет, чтобы застрелиться, ибо таких денег ему явно брать негде. В отличие от нее Рона и бровью не повела — возможно, сказывались нордические корни. — Это ваше право. Когда надумаете, вы знаете, где меня искать. Глава 26 Лия присела на большой мшистый камень и опустила голову. Светлые волосы упали на лицо. — Чего ты смеешься? — устало спросил Пабло, опускаясь рядом. — А ты знаешь, что мы уже за границей? Она смешно морщилась и грызла соломинку. — Ты шутишь? — Очень надо! — И что это значит? — То, что ты свободен. — Но... Подожди, разве литовская полиция не подаст на меня в международный розыск? Девушка отбросила соломинку и соблазнительно потянулась. — Да ну, придумаешь тоже... Очень надо. Я твою одежду на болотах бросила. Найдут машину, найдут одежду, напишут рапорт, что ты утонул. Я подтвержу. — И все? — Пабло все еще не верил. — А чего еще надо? Ну, пошли дальше? — Стоп. — Пабло встал, к нему возвращалась уверенность. — Куда это ты собралась? — С тобой. — Только этого не хватало! Возвращайся домой. — А как же фотосессия?