—…А для тебя всё только начинается. Аркана вспыхивает вокруг собеседника цветастым ковром. Разом происходит сразу несколько вещей. По его венам течёт поток изумрудной энергии, и я вижу, как с его ладоней срывается залп биоэнергетических снарядов. Эти светящиеся шары размером с грецкий орех проносятся по воздуху, оставляя за собой след в виде вихрящихся ядовитых спор. С оглушительным хлопком они начинают взрываться уже на подлёте ко мне, выпуская плотное облако отравы. Потолок над нами дрожит, и из него с поразительной скоростью вырываются длинные покрытые плёнкой арканы лианы. Они змеятся и стремительно скользят ко мне с самыми нехорошими намерениями. Мгновение, и я окажусь в ловушке, плотно обхваченный растительными отростками. Перед архидруидом из воздуха возникает экран из мерцающих силовых полей и тускло-отсвечивающих шипов. Они образуют защитный барьер, который кажется непробиваемым. Посмотрим, так ли это. Сквозь плотную стену водопада вылетает стремительный силуэт, раскинувший перепончатые крылья. Туша покрыта тёмным мехом. Длинный хвост с шипами на конце извивается в движении. Слепая морда устремлена точно на меня, а из пасти рвётся пронзительный визг, от которого ломит в зубах. Летучая мышь-переросток[1], правда, Оценка считает иначе. Интересно, как он его приручил? Тоже способность друида? f9c57b31-bc0a-4e7c-a171-afba966b1be7.jpg Матёрый шаяр Способности: Дезориентирующий крик, Цепкий хвост, Парализующая слюна Ранг: Квазар РБМ: 722 единицы Статус: Атакует добычу Содержит: 3 683 единицы арканы Всё вместе похоже на оверкилл, и я даже могу похвалить Гарланда за старание. В конце концов, всего за три с четвертью часа он вылез из кожи, чтобы подготовить для меня по-настоящему радушный приём. Разбитое на две части сознание оценивает все угрозы и помечает их соответствующей цветовой кодировкой опасности. Биоэнергетические снаряды — это зелёный уровень, угроза нулевая. Поскольку в моём носу до сих пор сидят фильтры, а вокруг меня закручивается сфера чистого воздуха, никакой газ, даже самый едкий, не может проникнуть внутрь неё. Тянущиеся ко мне лианы — бледно-жёлтый, угроза минимальная. Под Спуртом они будут добираться до моей пятой точки ещё целую вечность. К тому же, у меня есть чем их встретить. Защитный барьер из шипов — зелёный уровень, угроза нулевая. С ним я разберусь позднее, когда решу остальные вопросы. И, наконец, летящая ко мне зверюга — тёмно-жёлтый, угроза средняя. Потому что Дезориентирующим криком обладали птички в Париже, и от их ора мозги натурально выключались. А тут ещё слюна парализующая. Нехорошее сочетание, прямо сказать. Майкл, стоящий позади шипованного экрана, медленно подхватывает с земли Гидеона и выдёргивает из кармана нож, летящий по чёткой траектории к горлу мальца. Через пару секунд вскроет его от уха до уха. Наблюдая, как этот упырь поднимает Мэтта с земли, я чувствую, как моё сердце пропускает удар и тут же начинает учащённо биться. Взгляд мой неотрывно прикован к происходящему, словно нахожусь в плену воспоминаний о прошлом, и у меня не остаётся ни малейшего сомнения в том, что я вижу. Это происходит вновь. На месте амиша я узнаю Лёшку, а сам отброшен в далёкое прошлое. Прозекторский стол. Остывшее тело. То же самое чувство беспомощности, то же чувство вины и ужас перед лицом неминуемой трагедии. Он умрёт, и это снова будет моя вина. Всё это набегает, как сточные воды и… «Ты заслуживаешь жить…» - голос Накомис, как всегда полный заботы. Человек, который с самого начала видел во мне героя, а не изгоя. Схлынув, исчезает. Мэтт — не Лёшка, а я больше не бессилен остановить катастрофу. Адреналин наполняет мои вены. Решимость вспыхивает, как пламя. Он не умрёт, потому что я не позволю этому случиться. Правая моя рука молниеносно выхватывает из кобуры револьвер, активирует Барабанный каскад, Пригоршню пуль, Дуплет, Усиленный выстрел и открывает огонь. Сейчас оружие заряжено обычными Шершнями, но даже этого надвигающемуся крылану хватает за глаза… отсутствующие. Револьвер выдаёт почти автоматную очередь. Пули начисто сносят ему голову и насквозь прошивают бочкообразную тушу. Шаяр беззвучно пикирует носом в каменный балкон. Левая же рука формирует пучок электричества, накачивая его мощью, и с оттяжкой запускает его вверх. В гущу приближающихся лиан. Те вспыхивают, как сухая осенняя листва. Пламя бежит по росткам, перескакивая с одного на другой. Хищная флора истошно трепыхается. А сам я разгоняюсь в десятки раз Глайдом. Тело проносится мимо монстра, с хрустом разметавшегося по камням, и влетает прямиком в преграду, вставшую у меня на пути. В глазах Майкла мелькает удивление. Для него не прошло и секунды. Гремит и трещит так, что закладывает в ушах. Барьер окатывает меня волной обжигающей энергии и острейшими шипами, но мне плевать. Два кинетических щита принимают удар на себя. Препятствие просто перестаёт существовать. Рука с длинным ножом ещё движется по направлению к глотке Мэтта, но я делаю короткий и экономный взмах. Белоснежная змея вспыхивает, разгоняя сумрак, трещит и ритмично пульсирует, разрезая воздух. Личный кинетический щит. И чужую руку вместе с ним. Конец кнута отсекает конечность в предплечье, подбрасывая обрубок высоко вверх. Закручиваясь в воздухе, испуская дым из обожжённой плоти, он напоминает тлеющий сигаретный бычок. Остаточная энергия от моего разгона передаётся по цепочке Мэтту и Майклу. Они заваливаются назад через бортик балкона. Старик, до сих пор цепляясь своей оставшейся рукой за плечо парнишки. Это происходит заторможенно, будто в дурном сне. Плазменный кнут тут уже не поможет, и левой рукой я резко выхватываю из ножен на поясе трофейный нож — Весёлый дырокол. Его клинок мелькает по дуге, оставляя кровавую полосу в плече Гидеона. А вместе с ней четыре пальца старика разлетаются в разные стороны. Рывком дёргаю Пироманта на себя, останавливая его движение. Боль только-только достигает нервных центров. Майкл орёт белугой, падая в водную пропасть. Несмотря ни на что, в его глазах читается обещание «мы ещё увидимся, мы ещё поквитаемся». До самого конца Гарланд так и не понял одно. Покорившему ветер — гравитация не преграда. Усилием воли я разгоняю воздушные потоки, уплотняю и сбиваю их вместе. Падающее тело врага оказывается подхвачено и с силой подброшено вверх. Его перекручивает, вознося чуть выше балкона. Седая шевелюра растрёпана. В глазах искреннее удивление. Он же должен сбежать, чтобы продолжить охоту на меня и моих близких. Нет. Хер тебе. Плазменный кнут размазывается в движении, стегая пространство передо мной раз за разом. Десяток ударов за неполные полторы секунды. Я секу беззвучно и бесстрастно. Вынесший приговор, должен приводить его в исполнение, и я привожу. Моя рука превращает Майкла в коллекцию асимметричных подгоревших кусков мяса. Ветер со шлепком впечатывает их в стену по левую руку от меня. Возможно, позже я испытаю радость от его смерти, но сейчас мне плевать. Потому что Мэтт корчится, упав подбородком на моё плечо, как уже корчилась Накомис. Регенеративные инъекторы не помогут. В нём сидит паразит. Безмозглый и бездушный, но на диво исполнительный. Я понадеялся, что со смертью Гарланда корешок станет инертным, но не срослось. Краем глаза вижу блеск жетона, сияющего в груде мяса. Старик мёртв, дело не в этом. Значит, вложенной арканы хватит, чтобы паразит исполнил его последний приказ — убил своего носителя. Ни в одном диапазоне я не могу найти отросток внутри грудины Гидеона, а потому, судорожно стянув перчатку, просто запускаю голую ладонь внутрь. Пиромант орёт из последних сил, я причиняю ему боль, но иногда боль — неотъемлемая часть исцеления. На ощупь изучаю пространство, а Мэтт пытается отодвинуться от меня. Я повторяю какие-то успокаивающие, но бессмысленные фразы. Вместо плоти и костей чувствую ребристую пористую поверхность, сомкнувшуюся кольцом вокруг сердца амиша. Это действительно пиявка, самая отвратительная из всех. Сжав, я тяну её на себя, и Гидеон начинает хрипеть. А иногда боль — предвестник смерти. Попытка вырвать растительный отросток делает лишь хуже. Если продолжу, он умрёт. В этом уверен, как в том, что завтра взойдёт солнце. Отпустив паразита, я сжимаю бледное окровавленное лицо Мэтта обеими руками. Его дыхание, хриплое и неровное, возобновляется. Проморгавшись, он встречает мой взгляд. — Егерь… пришёл. Я… знал… — Мэтт, — говорю твёрдо и громко, хотя внутри всё скручивается узлом, — посмотри на меня! Слушай внимательно! В тебе паразит. Он обхватил твоё сердце. — Спасёшь… меня… — Нет! Только ты можешь спасти себя. Взгляд парня рассеивается, и я крепче сжимаю его. — Мэтт, мать твою! Спаси себя! Ты — пламя! Распали его! Оно тебе не страшно́! Сожги его к чертям! — Ошибаешься… не… смогу… — Я знаю, что тебе безумно больно и страшно, но это единственный способ! Ты — огонь, а огонь всегда сильнее тьмы. Я верю в тебя. Борись! Борись, чёрт побери! Я уже не говорю, а кричу ему в лицо. И, наконец, вижу искру решимости в его глазах. Амиш слабо кивает. Несколько секунд ничего не происходит, а затем слабые пульсации бегут по коже Пироманта. Почти незаметные, они постепенно усиливаются. Пламя начинает распространяться по телу Мэтта, словно живое существо, пробуждённое из глубин его души. Этот жар заставляет меня отступить, прикрыв глаза. Руки Мэтта обволакиваются пламенные потоки, и его глаза сверкают яркой оранжевой энергией. Паразит, находящийся внутри моего друга, начинает проявлять признаки беспокойства. Слышу его беспокойные шорохи и скрипы, Гидеон хрипит от боли, но не уступает. Он поддерживает свой огонь, усиливая его с каждой секундой. В какой-то момент амиш перестаёт дышать. Я не слышу его, и с криком пытаюсь пробиться сквозь огонь. Пламя истончает мой защитный барьер.