— А когда она в следующий раз появилась? — В начале декабря. Я точно сказать не могу, но знаю, что после того, как я дала рекламу, работы у меня прибавилось, и, когда она появилась, я не смогла ее сразу принять. Она еще немного повозмущалась, но я ее успокоила и записала на…, - она снова сверилась с блокнотом. — На шестое декабря. Шестого декабря Софья была убита. — А на какое время? — На три. — И она не предупредила Вас о том, что не сможет придти. — Нет, я вообще больше ни о ней, ни от нее ничего не слышала. До меня только сейчас дошло, что она не пришла потому, что ее убили. Когда это произошло? — Как раз в то время, когда она должна была к Вам идти. — Боже! Какой ужас! Только, пожалуйста, не распугайте моих клиентов. У меня и так дела не очень идут. Выглядела она растерянной и расстроенной. — А у кого сейчас очень? — посочувствовала ей я. — Скажите, а у Вас не создалось впечатления, что у нее кто-то был? — повторила я свой вопрос. Сузи полистала блокнот, потом закрыла его и отложила в сторону. — Знаете, прямо она мне ничего не говорила, но, имея опыт, я скажу Вам, что, вполне вероятно, она была как бы на распутье. — То есть? — не совсем поняла я. — То есть в жизни ее могло что-то измениться, и это что-то ее манило и пугало одновременно. — Как-то все не очень ясно, — посетовала я. — А яснее и не будет, — улыбнулась Сузи. — Я делюсь с Вами впечатлениями, которые у меня сложились или появились от всего-то одного сеанса с клиентом, причем довольно давно. Другими словами, я бы сказала, что у нее мог кто-то появиться, и она не была уверена, как быть дальше. — Потому и пришла к Вам? — Возможно. А возможно, ее очень сильно унижала измена мужа. — Она его любила? — Не в этом дело. Она ему, похоже, доверяла, а он ее обманул. Ее не столько беспокоила сама измена, сколько то, что он ее обманул и обманывал. И это ее грызло. Но, кажется, появился кто-то, кто помогал ей пережить то, что ей выпало пережить. — И кто это? Хоть что-нибудь скажите, — взмолилась я. — Не знаю, не могу сказать. Пару раз она упомянула своего соседа. — Соседа? — Да. — А как его зовут? — Я не знаю, она называла его соседом. — И, что она про него говорила? — Да ничего, просто сравнивала с ним своего мужа. — В каком смысле? — Ну, ей казалось, что сосед более интеллектуален, образован, да и манеры у него лучше. — А как она с ним познакомилась? Сузи пожала плечами. — Я не знаю. Она про него упомянула раза два, но я сделала вывод, что там что-то есть. Обоюдное или нет, понятия не имею. — А о чем Вы с ней беседовали во время сеанса? — Вы, я думаю, догадываетесь, что я не имею права раскрывать то, о чем мне клиент говорит во время сеанса, но, поскольку ее убили… Она встала и пошла к тому же черному шкафчику и, покопавшись там, достала диск. — Я сейчас сделаю Вам копию, — пообещала она, включая компьютер. — А Софья ничего не говорила Вам о своих планах как-то отомстить мужу, лишить его наследства или страховки? — Нет, — твердо сказала Сузи. — Мы вообще не говорили о ее муже, мы говорили о ней. Впрочем, сами послушайте. Она протянула мне диск. — Да, и, пожалуйста, уничтожьте его после того, как он Вам уже не понадобится. Я не очень красиво поступаю, но ведь ее убили, — она вздохнула. — И если Вы что-нибудь из монолога ее почерпнете, то считайте, что это ее показания. — Хорошо, — согласилась я и поблагодарила ее. Мы пошли к выходу. — А, если у меня появятся вопросы, можно я к Вам еще раз приду? — спросила я, уже держась за ручку входной двери. — Да, конечно, только позвоните предварительно, — и она протянула мне свою визитную карточку. Я еще раз ее поблагодарила, посетовала на то, что явилась не во время и без звонка. — Ничего, ничего, — успокоила меня Сузи, улыбаясь, но по глазам ее было видно, что я ей порядком надоела. И я ушла. Прежде, чем отправиться домой слушать диск, я решила проехать мимо дома Креченских, он был буквально в двух кварталах. Проезжая по заснеженным улицам, я думала, что всего каких-нибудь две недели назад по этим же улицам ездила Софья в своей синей «Мазде», вместе с ней ездил и журнал, где была реклама Сузи и моя. Вдруг я сообразила, что в первый раз Софья обратилась к Сузи в конце октября, когда журнала еще не было, он вышел только во второй половине ноября. Наверное, Софья увидела кабинет Сузи, проезжая мимо, или нашла его в телефонной книге. Журнал, вполне вероятно, оказался в машине случайно, но, благодаря этой случайности, я узнала, что в жизни Софьи был еще и сосед. Хорошо было бы, конечно, расспросить Володю, но для того, чтобы поговорить с ним, надо было снова обращаться к инспектору. Самой же отправляться на поиски соседа мне не очень хотелось, тем более, что, вероятнее всего, меня ни один сосед даже бы на порог не пустил. Впрочем, полиция, наверняка, уже допрашивала соседей, и я могла попросить у инспектора их имена и даже познакомиться с показаниями. Но сначала надо было послушать диск, и я поехала домой. Лавка все еще была открыта, и в ней даже были покупатели. Вообще-то, у нас есть часы работы, которые Алик частенько нарушает, если, как он выражается «покупатель прет». Я не вмешиваюсь. Кот рыжей кучей отдыхал на прилавке. Пожилая женщина ждала, пока Алик упакует ее книги, рассказывала ему про своего кота. Я улыбнулась им и прошла в кабинет. Кот, конечно же, устремился за мной. Я включила компьютер, сходила на кухню, покормила животное и вернулась в кабинет. Запись была полуторачасовая. Я внимательно слушала, стараясь делать заметки, но особо помечать было нечего. Софья напряженным голосом говорила про то, как узнала про измену мужа, как ее это потрясло и как она переживала. Рассказывала она не очень гладко, иногда всхлипывая. Один раз, подавляя рыдания, она сказала: — Есть же нормальные люди. Сосед мой, например. Тоже приехал голодранец-голодранцем, но выучился, в театр жену возит в Миннеаполис. Ага, значит сосед Креченских тоже из иммигрантов. В кабинет, постучавшись, заглянул Алик. — Я лавку закрыл, — сообщил он. — Сегодня все фотографии ушли, сейчас съезжу за продуктами в Хай-Ви и ужин приготовлю. Креветки? Я обрадовалась. Креветки я обожаю. Кот, впрочем, тоже. Алик еще спросил, не нужно ли мне чего-нибудь, я сказала, что нет, и он ушел. Через некоторое время в кабинете появился Кит. Ему было скучно одному, Он обошел мой стол, все обнюхал, потом запрыгнул на кресло для посетителей, умылся и, свернувшись калачиком, стал слушать откровения Софьи. Впрочем, кроме упоминания об образованном соседе, ничего интересного Софья больше не сказала. Сузи была права, они ни о ком не говорили, то есть, после того, как Софья рассказала ей про свои проблемы, Сузи начала с ней работать, как я понимала, чтобы повысить самооценку, но, может быть, я ошибалась. Когда я закончила слушать запись, на часах было уже семь. «Пожалуй, поздновато звонить инспектору,» — подумала я, но все-таки набрала номер его кабинета. Инспектор оказался на месте. — Что-нибудь выяснили? — спросил он меня, как только поздоровался. — И да, и нет, — ответила я. — И все-таки? — в голосе у него было любопытство. Инспектор рассудил правильно — не стала бы я ему звонить в пятницу вечером на работу просто так. — Я нашла психотерапевта, к которому ходила Креченская. — И что? — Был всего один сеанс, запись которого у меня есть. — Дженни, не тяните! Что на ней? — взмолился инспектор. — Да ничего особенного. Разве что она упоминает своего соседа, похоже, тоже иммигранта. Вы же допрашивали соседей? — Да, был там один. Работает в колледже и говорит с акцентом. Сейчас. Было слышно, как инспектор положил трубку и начал шуршать бумагами. — Вот, — он снова взял трубку. — Зовут Джозеф Кранц. Дженни, мне нужна запись. — Да, приезжайте хоть сейчас. Алик креветки на ужин собрался готовить. Как раз в этот момент Алик заглянул в кабинет. — Приедете? — спросила я.