— Доктора вызывали? — Нет, но они сами ездили в клинику. Врач поставил диагноз — бронхит, что-то там вколол и прописал лекарство. — А на следующий день, когда она умерла от отека легких, заподозрили врача, а не умышленное убийство. Так? — Ну, почти так. Только врача не подозревали, но допрашивали. — Потом, в пятницу, пришло письмо, полиция провела обыск, нашла бутылек с ядом и арестовала Креченского. — Кстати, кто Вас нанял, Дженни? — Не могу пока ничего сказать, — ответила я. — К тому же, я не уверена, что возьмусь за это дело. — И правильно! — обрадовался инспектор. — А письмо было написано от руки или напечатано на компьютере? — Напечатано, но подпись и дата сделаны ручкой. Эксперты уже сравнили почерк — письмо написано женой, — предупредил он мой вопрос. — А где брали образец почерка? Я чуть не проговорилась, что в доме я не нашла ни единой записной книжки или письма, или чего-нибудь написанного от руки. — В чековой книжке, — признался инспектор. И тут я сообразила, что в доме не было компьютера, на котором Соня могла бы напечатать письмо. Снова прикусив язык, я поинтересовалась у инспектора нейтральным тоном, проверили ли они файл на компьютере в доме Креченских. — Да, мы целиком компьютер изъяли, — объяснил мне инспектор. — Файл на месте, напечатано письмо, похоже, на их же домашнем принтере. Все чисто! — Похоже или напечатано? — ухватилась я. — У них принтер струйный и старый. Печатает с характерными подтеками. Кроме того, если Вы еще не в курсе, жена Креченского была застрахована на пятьдесят тысяч долларов, которые он, видимо, рассчитывал получить, — заключил инспектор. Я-то была в курсе. Это инспектор был не в курсе, что Креченский имел еще сына и любовницу, но я не собиралась его информировать. По крайней мере, пока. — А отпечатки на письме и конверте проверили? — не сдавалась я. Инспектор ответил не сразу, видимо, копался в бумагах. — Честно говоря, не помню точно, проверяли ли. Почерк-то совпал, — напомнил он мне. — И все-таки, проверяли отпечатки на письме? — Перезвоню в лабораторию, — буркнул инспектор. — Вы дома? — И дома, и на работе, — пошутила я. Инспектор перезвонил минут через пять и сказал, что отпечатков ни Сони, ни Креченского на конверте и бумаге, на которой было отпечатано письмо, не обнаружено. — И как Вы это объясните? — поинтересовалась я. — Ну, не знаю, — отозвался инспектор. — Возможно, она была в перчатках. — А Вы сейчас в перчатках? — спросила я нейтральным тоном. — Нет! — рявкнул инспектор. — Не вздумайте мне снова дело развалить! Он имел в виду предыдущее мое расследование. Я напомнила ему, что я дело не развалила, а раскрыла, но он, как будто пропустил мое замечание мимо ушей. Я подумала, что пора прощаться пока инспектор окончательно не разозлился, поблагодарила за информацию, пообещала, что буду держать его в курсе дела, поскольку речь шла об убийстве и положила трубку. Настало время заводить новый блокнот. Я покопалась в столе и нашла не блокнот, но довольно толстую тетрадь, решила, что так даже лучше, и крупными буквами вывела на обложке «Дело N 2». На первой странице я написала крупными буквами «Мотивы убийства» и стала составлять список подходящих мотивов. Первым, на мой взгляд, могли быть деньги. «Проверить, насколько Володя материально зависел от жены и зависел ли вообще,» — написала я на отдельном листке. Еще одним возможным мотивом была ревность. Тут я вспомнила, что так и не выяснила у Люси, откуда у Анны был ключ от дома Володи, и набрала ее рабочий номер. — Что нового? — поинтересовалась Люся. — Ничего, кроме того, что письмо напечатано на компьютере Креченских и на их принтере, — ответила я, чтобы немного расстроить ее. — Ты не сказала мне вчера, откуда у Анны ключ от дома Креченских. — Не знаю, — выдохнула Люся. — Я вчера с утра с ней поругалась вдрызг. Она заявила, что… — Помню, что все достанется Николасу, — закончила за нее я. — Зачем у нее ключ? Она бывала в доме Креченских? — Не говорит, — повысила голос Люся. — Ты понимаешь, что дело об убийстве? У меня лицензия и я обязана сотрудничать с полицией, — объясняла я Люсе. — Я не адвокат, я — детектив. Давай-ка я сама поговорю с твоей Аней. — Попробуй, — согласилась Люся. — Она сейчас дома должна быть. Я не смогу с тобой съездить… — И не надо. Я дорогу знаю, — заверила ее я. * * * Дом, где жила Люся с семьей находился, как я уже упоминала, минутах в двадцати езды от центра. Обычно это была приятная поездка, но обещанный снег уже начал падать и, к тому времени как я свернула на Миннесота авеню, видимость была почти нулевой. Я подумала от том, чтобы вернуться в лавку, но для этого надо было делать левый поворот и ехать по узким боковым улочкам, рискуя въехать в сугроб или завертеться на льду. Машина медленно ползла в цепочке других машин, и я решила не возвращаться. Дорожка к Люсиному дому была расчищена, и я поставила свой старенький Додж» посередине, перегородив въезд в гараж, полагая, что в середине дня никто из членов семьи, да еще в такую погоду, домой не поедет. Дверь мне открыла Анна с малышом на руках. — Привет, — улыбнулась я. — Привет, — отозвалась Анна, но зайти не пригласила. — Анна, мне нужно с Вами поговорить, — начала я. — О чем? — спросила она с вызовом и, как мне показалось, насмешливо на меня поглядела. — Об убийстве, — ответила я и, не давая ей вставить слово, продолжила. — Речь идет об убийстве Софьи Креченской. Меня официально наняли расследовать это дело и по закону я обязана, поскольку совершено убийство, сообщать полиции обо всем, что мне становится известно. Я выяснила, что Вас с Володей связывают давние и более чем дружеские отношения, у вас с ним совместный ребенок и еще, что каким-то образом у Вас оказался ключ от дома, где была убита Креченская и найдена бутылочка с ядом. Будем разговаривать с полицией или сначала поговорим с глазу на глаз? — А в чем разница? — спросила Анна. Мне не показалось, что она не сильно испугалась, но, похоже, мои слова заставили ее размышлять. — Разница прежде всего в том, что для начала они продержат Вас в камере, чтобы Вы смогли обдумать свое положения и оценить последствия. — А ребенок? — Вместе с ребенком. Вы не первая, — на всякий случай припугнула ее я. — А Вы, разве, не должны меня защищать? — в голосе у нее появились нотки вызова. — Я не адвокат, я — детектив и играю по другим правилам. Она все еще не пускала меня в дом. Ребенок у нее на руках захныкал и стал хватать ее за волосы, видимо, чего-то требуя. Она что-то проворковала ему на своем языке, потом снова посмотрела на меня. — Заходите, — наконец, пригласила она. Я вошла. Анна провела меня в гостиную. Уложив ребенка на диван и дав ему какую-то игрушку, она повернулась ко мне и предложила сесть, указав на кресло напротив. Я немного помолчала. — Так, что Вы от меня хотите? — спросила Анна. У нее был довольно сильный акцент. Я пожалела, что решила поговорить с Анной без Люси, которая могла бы помочь с переводом. Но, что сделано, то сделано, да и к Люсиной помощи можно было прибегнуть позже. — Откуда у Вас ключ от дома Креченских? — У меня нет никакого ключа, — ответила Анна и удивленно вскинула брови. Вот так-так. — А был? — Никогда не было, — она спокойно смотрела мне в глаза. — Хорошо, а откуда на этом ключе, отпечатки Ваших пальцев? Она на секунду смутилась, но только на секунду. — Не знаю никаких отпечатков. Мне нужен переводчик, — неожиданно заключила она.