— Давайте пообедаем завтра вместе, — предложил он напоследок. Я с радостью согласилась, и мы договорились встретиться на следующий день в его любимой «Специи». * * * Врача звали Лукасом Хамфри, и работал он в небольшой частной клинике неподалеку от дома, где жили Креченские. Я позвонила в клинику, представилась детективом и попросила к телефону доктора Хамфри. Доктор несколько удивился, что его снова беспокоят по поводу уже исчерпанного, как он выразился, инцидента, но во встрече мне не отказал. Мы договорились, что я подъеду в клинику к пяти вечера. После этого я хорошенько отругала себя за то, что совсем забыла спросить инспектора о том, известно ли что-нибудь о завещании Софьи и, если известно, то у кто из нотариусов занимался оформлением бумаг. Звонить ему снова мне не хотелось и я решила дождаться нашего с ним обеда, чтобы обо всем его, не торопясь, расспросить. По дороге в лавку мне пришла в голову еще одна блестящая идея — составить список людей, которые дружили с Креченскими или бывали у них в доме. В это мне могла помочь Люся. Я позвонила ей, и мы договорились встретиться во время ее перерыва на ланч. * * * До встречи с Люсей оставалось еще почти полтора часа. Я потолкалась немного в лавке, но покупателей с утра не прибавилось, и Алик опять отправил меня работать. Я включила компьютер и обнаружила обещанное письмо от инспектора Нормана. «Тому, кого это касается Хочу сообщить, что мой муж, Владимир Креченский, последнее время пытается меня тайно поить каким-то лекарством, которое хранит в гараже на третьей верхней полке стеллажа справа у входа. Возможно, он преследует цель меня отравить или сделать недееспособной, чтобы самому полностью распоряжаться имуществом, большую часть которого составляет наследство моей бабушки. Прошу рассматривать это письмо как мое официальное обращение в полицию. С уважением, Софья Креченская» Письмо, судя по дате, было написано в среду, накануне смерти, а отправлено, как мне удалось ранее выяснить у инспектора — в четверг. Но, для того, чтобы отправить письмо, Софье нужно было либо самой выехать из дома, либо отдать или передать письмо почтальону. Я тут же по интернету выяснила, что ближайшее почтовое отделение было на Саммит авеню, но идти туда и выяснять, не видели ли они или не помнят ли как женщина отправляла письмо в минувший четверг, смысла не было. К тому же, для опознания нужна хотя бы фотография это самой Софьи, которой я не имела. А вот поговорить с почтальоном, развозившим почту, пожалуй, следовало. Поскольку в лавку почту доставляли только в районе двух, я решила, что район 18-й улицы не сильно от нас отличается, завела машину и поехала кружить по улочкам вокруг дома Креченских. Первый же попавшийся почтовый автомобиль, в котором сидел молодой и очень приветливый паренек, обслуживал соседнюю с нужной мне территорию. Но паренек, узнав, что я детектив и занимаюсь расследованием убийства, совершенного в доме на 18-й улице, тут же связался по телефону со своим коллегой Джефом, который как раз был на пути к интересующему меня дому. Я быстренько поблагодарила паренька и поспешила на встречу с Джефом. Джеф еле вмещался в небольшой почтовый фургончик. Я застала его в тот момент, когда он, кряхтя, выкарабкивался из машины с охапкой писем и рекламных проспектов. — Это Вы меня ищете? — спросил он после традиционного «привет, как дела». — Да, — улыбнулась я в ответ. — Меня зовут Дженни. Я объяснила ему, что расследую убийство и что меня интересует, не забирал ли он в минувший четверг письмо из дома на углу. Джеф поморщил лоб, пожевал ус и покачал головой. — Нет, я здесь недавно и мало, кого пока знаю. Если бы мне дали письмо, я бы запомнил. Ну, знаете, обычно там перекинешься парой словечек… — А в ящике письма не было? Оставляют же письма в ящике, чтобы почтальон забрал? — Нет, у них вообще ящика нет, как и у многих здесь. Либо в щель письма засовываю, либо на крыльце оставляю. В такой снегопад как вчера…. И он стал жаловаться на погоду — излюбленная тема для разговоров. Я полностью с ним согласилась, сказав, что снега могло бы быть и поменьше, поблагодарила и поспешила к машине, так как заметила, что второпях припарковала ее как раз под знаком, извещающем, что парковка на этой стороне улицы запрещена. Ехать в лавку смысла уже не было, и я поехала в кафе, где мы договорились встретиться с Люсей. Подожду ее там, рассудила я. * * * В кафе было уже довольно людно, и меня посадили не у окна, а почти в центре зала да еще с видом на компьютер, где официанты обрабатывали заказы. Я попросила принести кофе с кексом и сказала, что моя приятельница должна вот-вот подойти. Получив чашку жидковатого кофе и немного покосившийся от времени кекс, я решила не оставлять много на чай и достала тетрадь. «Порекомендовать инспектору выяснить, не помнят ли на почте Софью, отправлявшую письмо,» — записала я на новой странице. Вопрос был резонным, поскольку при отправке она должна была заплатить и, вероятно, воспользовалась либо кредиткой, либо дебитной картой. Конечно, гораздо проще было бы проследить платежи по счету Креченских, но таких полномочий у меня не было. Хотя, можно попросить Люсю, чтобы она выяснила у Володи, можно ли смотреть их счет он-лайн и не даст ли он мне или ей такое разрешение. Как раз в этот момент появилась Люся. Выглядела она не очень — под глазами синяки, да и глаза не под цвет темно-коричневого жакета. — Привет, — улыбнулась она, но не мне, а подоспевшему официанту. — Ты что заказала? — это уже мне. Я ответила, что еще ничего. И мы выбрали по сэндвичу. Люся взяла вегетарианский, а я — средиземноморский. — Зря я с этим связалась, — посетовала она. — Давай прекратим, — предложила я. — Твой чек все еще у меня в сейфе. — Куда теперь прекращать, — она вздохнула. — Теперь эту дуру выуживать как-то надо. — Ее арестовали? Люся кивнула. — А ребенок? — Ребенок у нас. Няню пришлось на целый день нанять. — Ладно, я как надумаешь прекратить дело, дай мне знать, а пока… Я снова вкратце изложила ей свои соображения относительно того, почему причастность к убийству Володи и Анны кажется мне несколько сомнительной. Люся вздохнула. — Я вчера это своему пыталась объяснить, а он орал, что, если бы я не вмешалась, то посадили бы только Володю, а Аньку бы оставили в покое. — До тех пор, пока она не стала бы права качать в интересах сына. — Да не стала бы, наверное. — Кто ее знает. Мысли-то у нее именно в этом направлении работают. Я попросила Люсю помочь мне составить список знакомых Креченских, бывавших у них в доме. — Да у них, по-моему и нет знакомых. То есть, знакомые, конечно, есть, но чтобы они когда-то приглашали кого-то в гости. Не помню я такого. — А как ты с ними познакомилась? — Так Володя, как приехал в Су-Фолс, сразу же к нам в Центр пришел. Я первую неделю там сама работала, вот и запомнила его — он у меня первый русский был. — А еще у кого-нибудь в гостях, кроме тебя, они бывали? — Не знаю, мы и сами-то не часто ходим, но я их больше ни у кого не встречала. — А с сослуживцами своими он общается? — С работягами-то? — Ну, не знаю. С ними хотя бы. — Так у него всего три или четыре механика работают. Может, в бар куда и ходят, но в дом он их к себе точно не приглашал. — Хорошо, а Софья с кем-нибудь дружила? Люся хмыкнула. — С кем ей дружить-то? — Люся, подумай, пожалуйста. Смотри, она не работала. Все дни, а это часов двенадцать как минимум, она должна же была чем-то заполнять. Что-то же она делала, с кем-то же она общалась? Люся смотрела на меня, сморщив лоб. — Ты, наверное, права, но я понятия не имею, как она жила. — Ладно, а с кем можно поговорить, чтобы выяснить. — Даже не знаю, что тебе сказать. Попробуй с ребятами из мастерской, — и она объяснила мне как найти мастерскую Володи.