— Он самый. — В какое время? — моментально задал вопрос Стьют. — Что я могу на это ответить? — спросил Сойер не без сарказма. — Я ведь не знал, что он только что кого-то прикончил или собирается прикончить, а потому как-то не догадался посмотреть на часы. Скажу только одно: прошло всего несколько минут после того, как я открылся ровно в шесть. — Скажем, в 18.10? — спросил Стьют. — Да, вроде того. — Ну и? Что он сказал? — Что он сказал? Попросил двойное виски с содовой, если хотите знать. — И все? — Больше ничего особенного. Упомянул только, что только что проводил кого-то на станции с шестичасовым поездом. — Ах, он вам сообщил об этом! Но не уточнил, кого именно провожал? — Нет. — Он выглядел нормально? — Что значит «нормально»? — Был похож на самого себя? Ничего необычного не заметили? — Он вел себя тихо. Очень спокойно и тихо. — Еще что-нибудь? — Больше ничего. — Вы не обратили внимание, он приехал на своем мотоцикле? — Да. Слышал, как он потом заводил его. — Где он его оставлял? — Знаете, у меня здесь нет специальной стоянки. Но чтобы не бросать мотоцикл просто так на улице, думаю, он загнал его в проулок рядом с моим домом. — Куда ведет проулок? — Вниз к реке. — Понятно. Во что он был одет? — В свой мотоциклетный костюм. Черная клеенчатая куртка и шлем. — Спасибо, мистер Сойер. Пойдемте, сержант. Нельзя терять время. И, коротко кивнув владельцу бара, детектив Стьют своей обычной деловой походкой направился к двери. Я услышал, как кто-то негромко выругался нам в спины — то ли Сойер, то ли Биф, то ли они оба. Покинув «Дракон», Стьют сразу же принялся осматривать проулок. Он был узким, а мостовой служила черная смесь грязи с угольным шлаком. С одной стороны он протянулся мимо паба, а по другую находился пустой склад. Ровная стена без окон поднималась на значительную высоту. Обходя лужи, мы добрались до берега реки. Стьют обернулся и принялся разглядывать заднюю стену «Дракона», где имелось только одно окно, располагавшееся на втором этаже. Но стоило ему обратить внимание на здание склада, как он издал звук, настолько похожий на взволнованный, насколько инспектор вообще позволял себе подобные эмоции. Вдоль склада прямо над рекой была сбита из досок длинная деревянная платформа, похожая на причал. Грубо сколоченные ступени вели оттуда вниз в проулок. Вскоре мы уже поднялись на причал, и Стьют исследовал дощатое основание. Он напоминал сейчас английскую гончую. Затем детектив перегнулся, чтобы взглянуть на воду, осмотрел стену, попытался открыть две двери, которые вели внутрь склада, настолько поглощенный своим занятием, что, казалось, напрочь забыл о Бифе и обо мне, хотя мы с недоуменным видом стояли совсем рядом. — А ведь это вполне возможно, — наконец произнес он. — Биф! — Слушаю, сэр! — Попросите своих людей обыскать каждый дюйм этого склада. Понятно? — Так точно, сэр! — Очень хорошо. А теперь пора выдвигаться в сторону Чопли. Глава 10 Между Брэксэмом и Чопли протянулась вересковая пустошь. Вы могли бы, конечно, с некоторой натяжкой посчитать ее обширной общественной лужайкой, и по существу оказались бы правы. Но в этот февральский день перед закатом из окна полицейской машины она увиделась мне такой голой и неприветливой, что невольно пришли на память Макбет и три его ведьмы. Пустошь вполне могла бы послужить местом убийства. Под одним из жестких кустов утесника, то и дело возникавших перед нашими глазами, как раз и покоилось, возможно, тело жертвы Роджерса. Поездка не доставила никому ни малейшего удовольствия. Стьют и Биф по большей части хранили молчание, а я, наблюдая, как мимо проносятся миля за милей унылого пейзажа, в очередной раз размышлял, зачем вообще провожу время столь странным образом. Честно признаюсь, мне очень хотелось бы оказаться тогда в своей уютной лондонской квартире. Расстояние между двумя городками составляло десять миль, но мы ни разу не проехали даже через какое-либо подобие деревни. Вдоль дороги стояли всего несколько домов, а потом справа промелькнула давно заброшенная ветряная мельница, но больше не было никаких признаков присутствия здесь людей. — Он мог сделать это прямо тут, — поделился своим неожиданным наблюдением Биф. — Безусловно, сержант. Но существует и множество других мест, где он мог это сделать. В том и состоит наша задача, чтобы определить, где именно. Теперь уже очень скоро мы сможем сказать: да, нам удалось проследить за всеми его перемещениями в тот злополучный день. У меня же начало складываться впечатление, что с нас будет вполне достаточно посетить необходимое количество заведений, имеющих лицензии на продажу спиртного, чтобы выполнить свою миссию. Нам уже известно: он побывал в «Митре» в 14.15 и в «Драконе» в 18.10. Надеюсь, сегодня вечером мы сумеем составить полный график его передвижений. И это станет важным шагом вперед. Понимаете? Порядок. Метод. Ничто нам их не заменит. Перед нами возник шпиль колокольни церкви в Чопли, и мы стали дружно всматриваться в открывшуюся панораму. При въезде в городок стоял констебль, поддерживая рукой свой велосипед, и Стьют направил автомобиль прямо к нему. Констебль отдал честь нашему общему командиру. — Я как раз дожидался вас, сэр. Вам нужна миссис Уолкер. Поезжайте прямо вдоль главной улицы, а на развилке примите влево. Ее коттедж примерно через сто ярдов с правой стороны. «Розовый коттедж», так он называется. — Спасибо. Кстати, я хотел бы узнать вашу фамилию. — Смит, сэр. Стьют кивнул, и мы поехали дальше. — А то я уж опасался, что он окажется Киплингом или Стивенсоном, — буркнул детектив-инспектор, обращаясь к Бифу. — Откуда он знает, зачем мы сюда прикатили? — спросил сержант. — Есть, знаете ли, такая вещь, как обычный телефон, и пока вы потратили на обед час и пять минут, сержант, я им воспользовался. Видите, сколько времени нам это сберегло, а время имеет решающее значение. Вот мы и на месте. Мы остановились у ворот небольшого квадратной формы коттеджа, расположившегося чуть в стороне от проезжей части. Прямо перед нами висело на доске объявление: «Чай. Прохладительные напитки. Комнаты внаем для велосипедистов», а на самих воротах значилось: «Розовый коттедж». Признаться, я начал ощущать легкую усталость от всех этих бесед с владельцами пабов и с домохозяйками, необходимых, чтобы придать законченный вид «графику перемещений Роджерса», как именовал его Стьют. Я далеко не разделял страсти столичного детектива к составлению таблиц, списков, к Методу и к Порядку. А стоило мне бросить первый же взгляд на миссис Уолкер, с которой нам предстоял разговор, как у меня вообще пропало последнее желание вступать в контакт с кем-либо. Это была рыжеволосая, пожилая и агрессивно настроенная дама. Она вышла из своего коттеджа еще до того, как мы доехали до ворот, а говорить начала, не дождавшись, пока Стьют обратится к ней. — Значит, вы наконец-то заявились ко мне, — громко констатировала она, устремившись по тропинке к нашей машине. Выглядела хозяйка «Розового коттеджа» неухоженной. — Я-то прождала вас целый день впустую, хотя могла бы знать, что полиция всегда приезжает в последнюю очередь туда, где ей следовало побывать сразу. И когда я думаю о несчастной убитой девушке… — Нам необходимо задать вам несколько вопросов, — напряженно сказал Стьют. — А мне необходимо задать несколько вопросов вам самим! — воскликнула миссис Уолкер, провожая нас к дому. — Вы только подумайте! Позволить девушке быть убитой, не зная даже, где и почему, а потом полениться хотя бы приехать сюда и все выяснить. Я считаю это преступлением с вашей стороны. Да что там! Ей кто угодно мог запросто глотку перерезать в собственной постели, а вы бы и пальцем не шевельнули дня два или даже три, не говоря уже о том, чтобы поймать убийцу. Я ведь могла вам все рассказать с самого начала, если бы вы удосужились навестить меня. Но нет! Болтаетесь где угодно, но только не там, куда нужно было примчаться в первую очередь. — Не сомневаюсь, что ваши показания будут иметь для нас исключительную ценность, миссис Уолкер. А теперь… — Разумеется, они имеют огромную ценность. Разве мне не известны все обстоятельства еще с того времени, когда он впервые привез ее сюда и заявил, что они якобы женаты? Я моментально поняла, каков этот тип. Отпетый мерзавец. А бедная девушка… — Как давно они приезжали к вам в первый раз? — вставил Стьют. Казалось, что и он, и сержант Биф сразу оставили всякую надежду провести упорядоченный формальный допрос и покорно отдались на волю извергавшемуся из дамы словесному потоку, рассчитывая хотя бы иногда направлять его в нужное им русло. — Как давно? Не уверена, что смогу припомнить точно. Хотя погодите минуточку! Это случилось как раз после Рождества. Пожалуй, два года назад. Тогда еще прошел очень густой снегопад, если вы не забыли, и они забавлялись игрой в снежки прямо вот тут, перед моим домом. Это выдало их с головой, как ничто другое. Ну кто, скажите, видел, чтобы супружеская пара беззаботно кидалась снежками? Невозможно представить. Так что я тут же сообразила, что к чему, и поняла, что он за птица, этот молодой аферист. Однако же я придержала язык и выжидала, хотя много слышала о его проделках от своей подруги в Брэксэме. Она порой приезжала ко мне и, конечно, рассказала, как пару месяцев назад сержант посадил его за пьянство… — Но… — Подождите минуточку, сделайте милость. Мне требуется время, чтобы сообщить вам все, что я знаю. Вы же смогли ждать целую вечность, прежде чем добраться до меня и выслушать, так что ничего вам не сделается, если потерпите еще несколько секунд, чтобы я перевела дух. Да. А теперь представьте мое удивление, когда месяц назад я получила письмо от той несчастной девочки, чье мертвое тело лежит в эту самую минуту на пустоши и леденеет, пока вы тут сидите. Она спрашивала, могу ли я что-нибудь рассказать ей об этом типе — Роджерсе. Вы должны помнить меня, писала она, потому что я та самая, с кем он раньше приезжал к вам. Разумеется, я ее помнила. Как сами понимаете, письмо порядком огорчило меня, поскольку дурное дело произошло у меня дома. Я написала ей все, что мне было о нем известно, упомянув о словах моей подруги из Брэксэма: парня скоро снова ожидали в отпуск, а он приходился племянником старикам Роджерсам. Затем она еще раз прислала мне весточку. Ей хотелось самой посмотреть негодяю в глаза, лично с ним разобраться. Не могла бы я сдать ей комнату на те несколько дней, когда он приедет домой, чтобы она тоже оказалась поблизости? Я как последняя дура согласилась. Мне ведь и в страшном сне не виделось, что этим я обрекаю бедняжку на верную гибель. — Вы сохранили ее письма, миссис Уолкер? — Нет, конечно! Для чего мне было их держать у себя? Здесь и так полно всякого мусора. Но вот что я должна обязательно вам рассказать. Бедняжка действительно приехала и послала молодому Роджерсу записку, дожидаясь его приезда. Мне она доверилась. У мисс Смайт были его письма, написанные в разгар их романа, в которых он обещал на ней жениться, и она преисполнилась решимости заставить его обойтись с ней, как положено порядочному мужчине с порядочной женщиной. А особенно распалилась, когда я передала ей слух — узнала от своей подруги, — что он теперь крутит любовь с девицей Катлер. Так вот. Во вторник вечером мисс Смайт отправилась в городок на танцы с одним бизнесменом, тоже остановившимся у меня, и вернулась очень поздно. Она предупредила меня загодя, что задержится, а потому попросила на следующий день не будить ее по крайней мере до полудня. Если Роджерс появится, мне следовало сказать ему подождать. И, ясное дело, в среду утром он приехал сюда… — В котором часу? — отважился вставить вопрос Стьют. — В какое время? Не могу в точности сказать. Примерно в одиннадцать, потому что фургон мясника как раз отъезжал, когда этот Роджерс примчался на своем мотоцикле, а мясник всегда строго соблюдает расписание доставки товара. Самое интересное, что Роджерс разговаривал со мной так, словно впервые в жизни видел, хотя прекрасно был знаком со мной, много раз бывая здесь с той девушкой. Он спросил, дома ли она. И я ему ответила: да, дома, но просила ее не тревожить до двенадцати часов. Он просто взбесился. Заявил, что у него нет времени дожидаться ее все утро. Я говорю, тогда скатертью дорожка отсюда, и это ему тоже сильно не понравилось, он разозлился, но потом понял, что так дело не пойдет. Я, говорит, поеду кое с кем пообедаю, а потом вернусь, и если она вообще желает меня видеть, то пусть лучше сидит дома. После чего уехал на мотоцикле с бешеной скоростью, а я поднялась наверх и передала мисс Смайт его слова. — Какое впечатление произвела на вас мисс Смайт?