Молли вздохнула, и впервые за все время нашего общения я услышал, как она отреагировала на фразу своей матери. — Какая разница, смотрят на нас или нет? — спросила она с бесконечной усталостью. — Для тебя разницы, может, и нет, — не унималась та. — Тебе наплевать на все. А вот мне это претит. Никогда в жизни не давала я никому повода судачить обо мне и уже не свыкнусь с этим. Да, пожалуйста, принесите мне чашку кофе. А еще будет выглядеть естественнее, если закажу себе пирожное. Да, спасибо, безе меня вполне устроит. Смущение от посторонних взглядов, которые привлекала к себе ее дочь, ничуть не помешало даме проворно расправиться с огромным безе, покрытым сверху кремом. Я прежде несколько раз пробовал такие же сладости, но ни разу не смог доесть до конца. — Кстати, есть кое-что, о чем Молли могла бы и рассказать полиции, когда ее допрашивали, — продолжила миссис Катлер, когда на ее тарелке остались лишь жалкие крошки, а одна ненароком приклеилась к подбородку. — Мама! — попыталась помешать ей дочь. Теперь Молли выглядела не на шутку встревоженной. — Да, да! Это следовало предать огласке, — упрямо заявила миссис Катлер. — Ведь молодой негодяй Роджерс однажды так и сказал Молли, что, мол, если когда-нибудь возникнет необходимость, у него не будет недостатка в орудиях убийства. — Но в это трудно поверить. Разумеется, ничего у него не было. Как и у любого из нас, — покачал головой я, заметив, что Молли явно обрадовала моя равнодушная реакция на сообщение матери. А как только миссис Катлер сочла момент подходящим, они с дочерью поднялись и вышли из кондитерской. Но Молли успела обернуться и бросить на меня исполненный грусти взгляд. Глава 17 Обычно я завтракал примерно на полчаса позже Стьюта. На следующее утро, пока я заканчивал свой поджаренный хлебец с домашним джемом, миссис Симмонс привела ко мне констебля Голсуорси. Он выглядел почти возмутительно здоровым, пышущим энергией, и я не удержался, чтобы не отпустить шутку на сей счет. — Я как раз тренируюсь перед чемпионатом нашей полиции по боксу, — объяснил он. — В прошлом году дошел до финала. Так вот в чем дело! То-то он мне всегда казался похожим на боксера. — Вы хотели видеть меня? По какому поводу? — спросил я. — Да, сэр. Детектив-инспектор Стьют попросил меня заглянуть сюда по пути на службу. Он получил рапорт из Скотленд-Ярда и говорит, что, если вы хотите проследить за следующим этапом расследования дела, вам будет лучше поскорее направиться к нему. — За следующим этапом? — повторил я. — Да, так он выразился, сэр. — Хорошо, констебль. Спасибо. Я пойду в участок прямо сейчас. У меня несколько дней не было возможности поговорить с Бифом, и потому, как только я вошел в его крохотный офис, был рад снова увидеть его красноватую физиономию, причем улыбающуюся. — Доброе утро, Таунсенд, — приветствовал меня Стьют. — Я подумал, что вы непременно захотите узнать последние новости. Мы получили два рапорта относительно Фэйрфакса. Он передал мне фотографию человека с мясистым, важным и не слишком приветливым лицом. — Его подлинная фамилия Феррис, если он еще жив, — сказал инспектор, — и десять лет назад его осудили за торговлю кокаином. Причем, насколько сумели выяснить наши сотрудники, он едва ли вообще позволил себе хотя бы небольшую передышку после выхода из тюрьмы, прежде чем снова заняться тем же промыслом. — Заставляет призадуматься, верно? — сказал Биф философским тоном. — Я имею в виду: никогда не знаешь, какие тайны скрывает почти каждый, кем приходится заниматься. И вот вам. Мы расследуем самоубийство и признание в убийстве, как вдруг натыкаемся на типа, который сбывает наркоту. Я порой гадаю. Если бы мы присмотрелись к любому с виду мирному гражданину так же внимательно, как сейчас в деле об убийстве? Не оказалось бы, что и у него есть свой старый скелет в буфете?[4] — Похоже, однако, что ваш «высокочтимый коллега» из Буэнос-Айреса оказался прав по поводу Роджерса. — Да. И мы нисколько не поспешим с выводами на этот раз, если предположим, что молодой Роджерс доставлял наркотики Фэйрфаксу. К сожалению, это не проясняет вопроса, убил ли он именно его или жертвой стал кто-то еще. Что приводит нас к содержимому второго рапорта. Мы ждали, пока Стьют перебирал свои бумаги. — Сведений не так много, но они могут оказаться для нас весьма полезны. Женщина, снимающая квартиру в полуподвале дома, где Фэйрфакс, он же Феррис, живет в Хаммерсмите, неожиданно вспомнила название транспортной фирмы, перевозившей туда его мебель. Они живут в том доме уже два года, так что нам очень повезло. Вот только фирмой оказалась «Пикертонз», а это уже хуже, поскольку компания крупная и у них трудно выяснить обстоятельства каждой конкретной перевозки груза. Но их управляющий приложил все усилия, чтобы нам помочь. Он тщательно просмотрел отчетность за последние годы и обнаружил, что мебель его работники погрузили со склада в Лондоне и доставили в Хаммерсмит некоему мистеру Фриману. Заодно он узнал для нас и местонахождение склада. — Отлично работают ваши парни! — восхитился Биф. — Могут найти любые концы, как бы их ни прятали, верно я говорю? — На складе им потребовалось значительно больше времени, чтобы отыскать нужные записи, но в результате там информировали нас, что доставили вещи мистера Фримана к себе на хранение из городка Лонг-Хайбери в Оксфордшире. Биф от удовольствия потирал руки. Меня даже начал немного раздражать его нескрываемый энтузиазм. Казалось, сержант больше совсем не стеснялся показывать свою неопытность инспектору из Лондона, который и прежде отзывался о нем без особого уважения. Вот почему я решил взять в разговоре несколько иной тон. — Не совсем понимаю, зачем это следствию, — заметил я. — Вам уже известно подлинное имя Фэйрфакса. Вы установили, откуда он перебрался в Хаммерсмит два года назад. Но вы по-прежнему не знаете, где он сейчас. А если уж начистоту, — добавил я с иронией, — жив ли этот тип вообще. — Что правда, то правда, — признал Стьют, ничуть не смутившись, — но вы слишком многого хотите за столь краткий промежуток времени, Таунсенд. А ведь я не перестаю учить вас, что раскрытие преступлений не достигается нежданными скачками из стороны в сторону и одной лишь улыбкой удачи. Нам теперь предстоит отыскать этого Фэйрфакса — он же Феррис, он же Фриман — и его жену. Если он жив, то сможет рассказать нам многое, а возможно, и все, что мы хотим узнать. А если мертв, показания даст супруга. В любом случае стоит в первую очередь выяснить все подробности его жизни до переезда в Хаммерсмит, поскольку это поможет выйти на его нынешний след либо на след жены или вдовы. — Стало быть, вы отправляетесь в Лонг-Хайбери? — Да. Желаете составить мне компанию? Я колебался. Подумайте сами. Ехать в Оксфордшир, рассчитывая всего лишь на случайную возможность, что кто-то, пусть даже в небольшом городке, припомнит мужчину, который и прожил-то там, вероятно, совсем недолго два с лишним года назад? Полагаться на такой шанс значило, с моей точки зрения, проявлять излишний оптимизм. Кроме того, даже если Фэйрфакса-Ферриса запомнили, там едва ли могли знать о нем нечто, полезное для Стьюта в нынешнем расследовании. Наркоторговец — человек явно не из тех, кто стал бы делиться подробностями своей жизни со случайными знакомыми и даже с соседями, не говоря уже о планах на будущее. И все же Стьют проявлял любезность, предлагая мне совместную поездку, и я не нашел повода для столь же любезного отказа. А потому принял приглашение с несколько притворной радостью. — Я вам не пригожусь, сэр? — спросил Биф. — Нет, едва ли, сержант. — Затем, чтобы его отказ не прозвучал слишком грубо, Стьют добавил: — Нам ведь необходимо оставить кого-то дежурить здесь. Биф с важным видом кивнул: — Справедливо, сэр. Есть какая-то часть следствия, на которой вы посоветуете мне сосредоточить внимание? Стьют улыбнулся, теперь уже с плохо скрытым цинизмом. — Ничего особенного как-то не приходит в голову, — ответил он, — но вдруг вам удастся добыть какие-то интересные и новые сведения у мистера Симмонса или мистера Сойера, пока мы будем отсутствовать. Биф, разумеется, не почувствовал скрытой издевки. — Сделаю все от меня зависящее, сэр, — сказал он и ушел. — Вам будет лучше уложить кое-какие вещи в дорожную сумку, Таунсенд, — обратился Стьют ко мне. — Ехать шестьдесят миль, и, если мы не разведаем ничего полезного сразу, возможно, придется там заночевать. — А, хорошо. Но вам не кажется, что шансы… — Мизерные? Нет, я так не считаю. В конце концов, именно Фэйрфакс стал сейчас нашим основным кандидатом в жертвы убийства, не правда ли? Все, что удастся выяснить, нам непременно пригодится. Наши люди в Лондоне уже проводят работу, выслеживая тех, с кем он был связан в столице, но это крайне сложная задача. Зато в маленьком городке есть вероятность обнаружить кого-то, с кем Фэйрфакс откровенничал. — Да, — сказал я все еще не слишком уверенно. — Пойду и соберу вещи в дорогу. Но я не успел подойти к двери, как показался констебль Голсуорси. — Что вам понадобилось? — излишне резко спросил Стьют, так и не простивший атлету Голсуорси его фамилии, которую почему-то считал слишком претенциозной. — Мне нужно кое о чем доложить вам, сэр. — О чем именно? — По поводу расследования дела, сэр. — Расследования дела? И что же? — Я навел некоторые справки… — Вы наводили какие-то справки! Кто отдал вам приказ? Голсуорси оставался изумительно невозмутимым, и мои симпатии вновь целиком оказались на его стороне. Как мне представлялось, Стьют в данной ситуации проявлял излишне авторитарный подход. — Я сделал это по собственной инициативе, сэр. — Так. Теперь все стало понятнее. Вы окончили частную школу? — Да, сэр. — Нетрудно было догадаться. Полиция, увы, переполнена такими ловкачами, как вы. Стоит получить мало-мальское образование, и каждый констебль в наши дни уже мнит себя великим сыщиком. Ладно, и какие же результаты дали наведенные вами справки? — Я посетил железнодорожную станцию, сэр, — сказал Голсуорси, совершенно не реагируя на враждебное отношение к себе Стьюта, — и опросил ее работников, видел ли кто-либо из них Фэйрфакса, уезжавшего в Лондон в ту среду, когда произошло самоубийство, сэр. Ведь мы сняли их показания относительно Роджерса и Смайт, но не задавали вопросов по поводу Фэйрфакса. — И вы решили самостоятельно взять на себя эту миссию? — Да, сэр. — Он по-прежнему говорил совершенно бесстрастно. — Как выяснилось, Фэйрфакс отбыл в тот день в Лондон поездом, отходившим в 14.50. — Понятно. А из чего вытекает ваше умозаключение, что он уехал именно в Лондон? — Он приобрел билет, сэр, и сказал кассиру, что его краткий отпуск подошел к концу. Позже я разговаривал с носильщиком на платформе, помогавшим ему сесть в вагон. Это не скорый поезд. Вместе с ним с нашей станции уехал всего лишь еще один пассажир. Носильщик подтверждает, что он действительно покинул город. — Ясно. И от всего своего наивного сердца выпускника старого доброго Итона… — Выпускника старого доброго Беркэмпстедиана, сэр.