— Уж не знаю, как отнесется к этому моя жена. Париж! Я не бывал на континенте с самой войны. — Что ж, побываете снова. Торопитесь, идите переодеваться. Биф вывалился из кабинета как человек, погруженный в глубокий транс. — Другого способа нет, — коротко сказал Стьют, словно все еще хотел объяснить решение не только мне, но и самому себе. — Нужен кто-то, хорошо знающий этого типа. Признаюсь, я размышлял, не присоединиться ли мне к ним. Я провел в Брэксэме уже три недели, наблюдал за ходом расследования с самого начала. При этом я располагал временем, и теперь казалось, что, если уж я стал свидетелем всех предварительных и вполне рутинных этапов следствия, мне сам бог велел присутствовать при вероятной развязке. Кроме того, меня соблазнял несомненный элемент гротеска, который обещал сопутствовать столь неожиданной экспедиции. Биф в Париже! Сама по себе мысль об этом сулила интересные перспективы. А Фэйрфакс, несомненно, был человеком, чья информация не могла не оказаться и поразительной, и крайне полезной для дела. — Вы не будете возражать, если я поеду вместе с вами? — спросил я Стьюта. — Занятная вы личность. Вам не особенно хотелось сопровождать меня в Лонг-Хайбери, поскольку вы не верили, что путешествие принесет хоть какие-то плоды. А сейчас рветесь участвовать в мероприятии, которое скорее всего превратится в подобие охоты за призраком и может ничего нового нам не дать. Но, разумеется, поезжайте, если есть желание. Только не испытайте особого разочарования, вдруг это совсем не тот Фэйрфакс, что нам нужен. Или же он откажется отвечать на вопросы. Или его показания станут не столь ценными, как мы того ожидаем. Меня, например, подобный оборот событий нисколько не удивит. — Меня ничто не разочарует, — заверил я его. — Откуда у вас столько времени, чтобы повсюду следовать за нами? Вы вообще ничем в этой жизни не занимаетесь всерьез? Кто вы по профессии? — Пишу детективные романы, — пришлось признаться мне. Стьют издал странный и довольно-таки неприятный звук. Впрочем, вскоре мы уже мчались в сторону моря, чтобы успеть на паром, отходивший в полдень. Над нами висело бледно-голубое небо, а солнечный свет после только что миновавших зимних месяцев казался действительно теплым и ласковым. Наконец-то мы к чему-то стремились, предпринимали нечто реальное. Мне одно только это доставляло неизъяснимое удовольствие. Казалось, Биф испытывал примерно те же чувства. — Это вам не пустая затея, верно? — сказал он. — Хочу сказать, мы же не зря едем в Париж. Просто невероятно. Стьют не прореагировал на его слова, вперившись взглядом в дорогу. А потому вопрос задал я: — Вы полагаете, сержант, что информация, которую мы получим от Фэйрфакса, мгновенно все прояснит. Я правильно вас понял? — Ничего подобного я не говорил, — ответил Биф, занимая оборонительную позицию. — Пусть инспектор Стьют решает. Я лишь считаю поездку важной, только и всего. Она действительно выглядела многообещающе. Внешне мы составляли довольно-таки странное трио. Биф, который даже в гражданской одежде выглядел стопроцентным полицейским (что только подтверждалось тяжелыми служебными башмаками), и Стьют, одетый, как всегда, неброско, но элегантно. — Хорошо переносите морские путешествия, сержант? — спросил я Бифа, заметив, что Стьют по-прежнему не слишком разговорчив. — Даже не знаю. Я плавал только в военное время, — признался Биф, — а тогда… Сами понимаете, каково нам было тогда. Я понимал и больше не задавал вопросов. Но как только самый обычный пароход, совершавший челночные рейсы через Ла-Манш, вышел на открытую воду, стало совершенно очевидно, что море сержант переносит плохо. Его красноватое обычно лицо приобрело причудливый лилово-желтый оттенок, и он больше даже не пытался поддерживать с нами беседу. — Мне что-то нехорошо, — выдавил он из себя чуть позже и поспешно покинул нас. Стьют не обращал внимания на мелкие дорожные происшествия. Его ум был занят осмыслением открывавшихся перед нами вероятностей и возможностей. Нахмурившись, он сообщил мне, что Фэйрфакс, как он ожидал, непременно заговорит. По крайней мере, о том, что касалось проблемы торговли наркотиками. Но Стьют считал гораздо более важной задачей загнать Фэйрфакса своими хитроумно поставленными ловушками в угол и заставить его признать, имел ли он какое-то отношение к убийству. — Существует и другой вариант, — продолжал Стьют. — Может оказаться, что тот тип, с кем нам предстоит встреча, вовсе не наш Фэйрфакс. Нам известно о паспорте, выданном на фамилию Фриман, который тот предъявил в консульстве. Но печать паспортного стола министерства иностранных дел, проставляемую поверх фотографии, несложно подделать. Предположим, наш Фэйрфакс все же мертв… В этот момент вернулся Биф, выглядевший заметно лучше. — Просто чудеса способен сотворить глоток хорошего бренди, — сообщил он. Появление сержанта заставило Стьюта снова умолкнуть. Мне оставалось только радоваться, когда наш поезд прибыл наконец в Париж, а чувство собственной значимости усилилось при виде встретивших Стьюта двух суровых мужчин. Мы обменялись приветствиями, прозвучали обычные в таких случаях вопросы, насколько благополучно сложилась поездка, но при этом никто ни разу не улыбнулся. Впятером мы сели в роскошного вида полицейский лимузин, который с поразительной быстротой сумел выбраться из скопления транспорта возле вокзала. Биф оглядывался по сторонам с откровенным любопытством. Он сидел рядом со мной и почти постоянно нашептывал мне на ухо комментарии по самым мелким поводам. Не слышал этого языка с самой войны, сказал, например, он. «Забавно» было, по его словам, услышать его снова. Но не желал бы он жить в стране, где никто не играет в дартс. А еще ему неловко было бы служить полицейским, если бы пришлось носить такие мундиры, как у здешних. Даже трудно себе представить, что сказали бы в Брэксэме, покажется он там в подобном виде. Я старался по мере возможности не реагировать на замечания сержанта, поскольку мне важно было слышать разговор о значительно более серьезных вещах, происходивший между старшими по званию офицерами. — Самым странным представляется его полнейшая уверенность в себе, — говорил один из французских детективов на безупречном английском языке. — Этому человеку, кажется, даже в голову не приходит, что за ним могут следить. Стьют впервые улыбнулся. — Он — умнейший человек или пользуется поддержкой столь же сообразительного лица. И, если бы нам не сопутствовало немного удачи, выследить его не смог бы никто. И Стьют кратко посвятил своих коллег в хитроумный план Фэйрфакса, рассказал, как тот не пожалел ни времени, ни денег, чтобы создать себе новую личину жителя городка Лонг-Хайбери с единственной целью — получить паспорт для использования в случае крайней необходимости. На французов это произвело глубокое впечатление. — Чисто сработано, — признали они, — но и вы ничего не упустили. Точно так же мы добираемся до любого преступника в нашей стране — путем тщательного и скрупулезного анализа. — Метод. Порядок, — пробормотал Стьют почти механически. — Так вот. Мы установили за вашим приятелем наблюдение. И ваша информация уже принесла нам существенную пользу. Он, к примеру, посетил дамский салон красоты, где, как мы давно подозревали, происходила продажа наркотиков. Но мы не завели пока против них дела, дожидаясь вашей встречи с нужным вам человеком. Не хотелось бы его спугнуть. — Отлично! Очень разумно с вашей стороны. Хотя все указывает на то, что наше расследование так или иначе наделает шороху в стане французских наркоторговцев. — Нам только это и нужно. Арест такого рода преступников неизменно приносит лавры полиции. — Но послушайте! — внезапно громко заговорил сидевший рядом со мной сержант Биф. — Не возьму в толк, кого вы считаете самой крупной рыбой в торговле наркотой. Я-то считал, что всем заправляют те типы из Южной Америки. — Нет, — ответил ему французский сыщик с некоторым холодком в голосе. — Нам ситуация видится совершенно иначе. Стьюту, видимо, показалось своевременным объяснить по меньшей мере странное заявление Бифа. — Сержант, — сказал он невозмутимо, — приехал со мной всего лишь для опознания Фэйрфакса. В отличие от меня он знает этого человека в лицо. Но сержант не принадлежит к личному составу Скотленд-Ярда. — Тогда все ясно, — отозвался один из французов. — Да, совершенно ясно, — с кивком подтвердил второй. — И все-таки, — задумчиво сказал Биф, — неплохо было бы и мне узнать подробности. Мы проехали мимо памятника Бальзаку, направляясь, по всей видимости, в сторону Пасси. — Надеюсь, вы понимаете ситуацию, — обратился к Стьюту один из французов. — Мы обнаружили вашего человека и установили за ним наблюдение. Однако в настоящее время у нас нет оснований для его ареста, как не стоит пока вопрос о возможности экстрадиции. Он вместе с женой остановился в весьма респектабельном отеле. Мы имели встречу с владельцем и вынуждены были заверить его, что никаких громких сцен или скандалов не последует. Он окажет нам посильную помощь, но нужно понимать и естественное стремление уберечь от беспокойства прочих постояльцев. А потому все, что вы сможете себе позволить в гостинице, — допросить подозреваемого и его жену. — Мне и не требуется ничего больше. — Хорошо. Но, предположим, ваш допрос не принесет нужных результатов. Тогда мы сможем начать расследование относительно салона красоты, и если в процессе нам удастся получить улики против вашего человека — Фэйрфакса, Фримана или Ферриса, как бы он ни называл себя, — мы арестуем его и продержим в заключении у себя в надежде, что вы тем временем раскроете дело в Англии. Договорились? — Несомненно, это меня устраивает, — ответил Стьют. — Я ознакомился с материалами вашего дела, — вмешался в разговор второй детектив. — И как мне кажется, этот Роджерс убил все-таки девушку. А потому считаю, что след наркоторговца здесь, конечно же, важен, но не имеет отношения к основному преступлению, которое вы расследуете. — В самом деле? — неожиданно взвился Стьют. — Как видно, вам издалека все гораздо яснее, чем нам на месте действия. Французский детектив поспешил пояснить, что ничего подобного сказать не хотел. Он просто анализировал. — У меня самого никогда прежде не было дела, — вынужден был в свою очередь признать Стьют, — открывавшего столько простора для выдвижения самых различных версий. Но мне нужны факты. И вот если не удастся ничего получить от Фэйрфакса, меня это начнет по-настоящему выводить из себя. Наше расследование и так слишком затянулось. — Мы почти приехали. Владелец отеля ждет вашего прибытия. — Хорошо, — сказал Стьют. — Окна номера Фриманов выходят на фасад здания? — Нет. В противоположную сторону. О таком размещении я попросил специально, узнав о вашем скором приезде. Мы остановились у небольшого здания на рю Винез. Лишь скромная вывеска указывала, что это отель. Все здесь выглядело опрятно, неброско, но дорого. Это была одна из тех гостиниц, где с гостей брали большие деньги, зато предоставляли максимум удобств. На улице не было ни души, когда мы втроем выбрались из машины. Один из французов обратился к Стьюту: — Мы будет дожидаться вас на том углу, — сказал он. — Удачи! Автомобиль тихо тронулся с места, а наше разношерстное трио устремилось к входу. Глава 21 Владелец отеля, на вид столь же аккуратный и сдержанный, как и само заведение, ждал нас в холле. — Вам нужен номер тридцать девять, — сказал он. — Я только что отправил туда коридорного с заказанными коктейлями. Похоже, вы появились в самый подходящий момент. Только, пожалуйста, никакого шума или иного беспокойства. Он понизил голос почти до шепота, а потом нервным жестом достал из кармана своего черного пиджака ароматно пахнувший носовой платок. С сомнением посмотрел на Бифа, но ответил ему Стьют.