— Поезд подойдет к платформе вот-вот. Тебе лучше сразу отправиться туда и быть наготове. Эй, Джек! — Это было уже адресовано клерку. — Проскользни к кассе и купи нам пару билетов до Лондона, хорошо? Нас с мистером Таунсендом никто не должен увидеть. Джек тоже вполне добродушно взялся выполнить поручение, но не преминул подколоть Бифа, намекнув, что сержант стал настоящим Шерлоком Холмсом. Лично мне стало за поведение Бифа даже немного неловко. Чрезмерная секретность, команды, раздаваемые театральным шепотом, странные поступки — все это казалось избыточным и даже смешным. И я не мог винить клерка за подшучивание над сержантом. И, если уж я сам связался с расследованием, какими бы причудливыми методами оно ни велось, мне оставалось тоже только подчиняться. Когда послышалось пыхтение паровоза (а к платформе действительно подавали задним ходом шестичасовой поезд на Лондон), Биф попросил клерка встать у двери, выходившей к поезду. — Он с ним заговорил? — спросил Биф, беспокойно маяча у клерка за спиной. — Да. А теперь уводит его вперед. — Пришло время и нам попытать счастья, — сказал Биф, словно мы были солдатами, шедшими в атаку под вражеским огнем, и торопливо пересек платформу, направляясь к вагону третьего класса. Мне пришлось последовать его примеру. Затем возник момент, причинивший нам непредвиденные неудобства. Вагон, в который поднялся Биф, остановился ближе остальных к двери товарной конторы, но был одним из немногих во всем поезде, почти переполненных пассажирами. И те не отказали себе в удовольствии высказать свое нежелание тесниться, чтобы освободить места для нас с Бифом, ведь мы, по их мнению, могли выбрать любой другой, гораздо более свободный вагон. Но сержант, казалось, не обращал никакого внимания на раздраженные реплики, заставив других пассажиров плотнее прижаться на скамьях друг к другу. Он раскраснелся, а в глазах не было ни следа стеклянной сонливости, столь часто проглядывавшей в них по утрам. Заметив клерка — тот все еще торчал в дверях своего офиса, — Биф встал и опустил стекло окна, проигнорировав уже не столь энергичные протесты соседей по скамье. Из вагона он подозвал Джека к себе. — Хорошо, ближе не подходи, — сказал сержант, когда клерк встал перед окном. — И постарайся не выглядеть так, словно озираешься по сторонам, а потом кому-то докладываешь об увиденном. Старик оборачивался, пока мы перебегали в вагон? — Нет. Он шел прямо за Чарли. — А сейчас ты его видишь? — Да. Он высунул голову в окно и смотрит в сторону начала платформы. — Как я и думал, — усмехнулся Биф. — Мы все предусмотрели! Теперь он не поймет, что за ним все-таки следят. Спасибо, Джек. Надеюсь, скоро снова увидимся. И только уже после отправления поезда он милостиво разрешил закрыть окно и уселся на свое место. Признаюсь, эта поездка стала одной из самых неприятных в моей жизни. Никому не нравится быть окруженным враждебно настроенными людьми, а особенно если чувствуешь, что их враждебность вполне оправданна. И самодовольная улыбка, словно прилипшая к лицу Бифа, нисколько не улучшала моего настроения. Кроме того, я все еще пребывал в недоумении. Какая могла у Роджерса возникнуть причина для столь поспешного отъезда? Представлялось вероятным, что старикан знал нечто (и, возможно, знал с самого начала), дискредитирующее его приемного племянника. Он был преисполнен решимости, предположил я, никому об этом не рассказывать, но что-то в сегодняшних действиях Бифа — например его поездка в Клэйдаун — подсказало Роджерсу: скоро он не сможет и дальше скрывать информацию, в чем бы она ни заключалась. Была и другая вероятность, выглядевшая даже более зловеще. Быть может, стоявший за кулисами событий — настоящий главарь банды торговцев наркотиками (если таковой существовал) или кто-то другой, столь же могущественный и опасный, — не желал, чтобы старого Роджерса подвергли новому допросу, и запугал настолько, что обувщик срочно бежал из Брэксэма. Или — вот вам еще версия — после визита Бифа в Клэйдаун Роджерс стал не единственным человеком, кому известна тайна, и понял это. В таком случае он мог торопиться первым добровольно признаться во всем в Скотленд-Ярде, облегчив свою участь, а Биф спешил, желая помешать ему. Но оставался без ответа вопрос, почему Биф настоял, чтобы Роджерса посадили в голову поезда. Неужели обувщику грозила опасность? И какую роль в деле играли сто фунтов купюрами по одному? Я бы дорого дал, чтобы иметь возможность подробно расспросить старого служаку обо всем немедленно, но это оказалось совершенно невозможным. Он либо начал бы отвечать на мои вопросы слышным каждому абсурдно громким шепотом, либо с важным видом напомнил бы мне, что речь идет об официальном расследовании, не подлежавшем обсуждению на публике. Короче, я испытал огромное облегчение, когда наш поезд въехал под своды вокзала в Лондоне. Дальнейшие действия Бифа повергли меня в подлинный шок, и я даже пытался успеть извиниться за него. Состав едва успел остановиться, когда он устремился к выходу, грубо расталкивая других пассажиров, среди которых оказались две женщины, и спустился на платформу. Я бормотал извинения, но от души надеялся, что мне никогда больше не придется встречаться с обиженными им людьми. — А вот и он! — в волнении воскликнул Биф, как только я его догнал. Я принялся упрекать его за отвратительные манеры при выходе из поезда, но Биф, казалось, не слышал ни слова. — Держите дистанцию, — скомандовал он. — Не дайте ему возможности даже краем глаза заметить себя, но и сами ни на секунду не теряйте его из вида. Старый Роджерс, выглядевший почти незнакомцем в своем «праздничном костюме» и котелке, двигался впереди нас, направляясь к калитке в ограде платформы. Я поступил в точности как распорядился Биф и наблюдал за Роджерсом, не рискуя быть им замеченным. Он вышел в главный зал, неся в руке дорожную сумку. Замялся, но лишь на мгновение, чтобы оглядеться по сторонам. Затем мы увидели, что он идет к будке телефона-автомата. — Вот он, наш шанс! — сказал Биф. Меня начала утомлять его странная речь, я спросил: — Шанс для чего? — Пропустить по стаканчику, разумеется. От стойки бара нам будет прекрасно видно, когда он выйдет из будки. — А если он сам войдет в бар? Биф искренне расхохотался: — Кто? Старый Роджерс? Он не пьет ничего, кроме чая, этот проныра. Я покорно последовал за Бифом в бар, невольно улыбнувшись, глядя сзади на его нелепую походку. Сержант пересекал вестибюль вокзала почти на цыпочках. Но в остальном Биф оказался прав. Я занял позицию ближе к двери, откуда как на ладони видел Роджерса, вышедшего из телефонной будки и направившегося к чайному салону в сторону, противоположную от главной платформы. Но мы не могли рассчитывать, что он там задержится, поскольку существовала вероятность его маневра с целью ускользнуть от возможных преследователей. Поэтому мы не сводили взглядов с чайной, поспешно поглощая свои напитки, и, к нашему искреннему облегчению, старик через некоторое время вышел оттуда. Биф снова двинулся вперед такой походкой, словно шел босиком, а пол вокзала был выложен раскаленной плиткой. — Вы же не зайца пытаетесь поймать, — пришлось мне напомнить ему. — И вообще пора бы вам объяснить, чем конкретно мы сейчас занимаемся. — Осталось недолго. Скоро сами все поймете. Но минуло не менее пяти минут, прежде чем хоть что-то начало происходить. Обувщик стоял у края тротуара на выходе из вокзала и, казалось, осматривал улицу, а мы расположились у билетных касс и наблюдали за ним. Внезапно Биф ухватил меня за руку. — Вот оно! — воскликнул он. — Ну, что я вам говорил? — А что именно вы говорили? — спросил я, поскольку пока ничего не видел. Но почти сразу понял, о чем шла речь. Длинный синий лимузин поистине королевских размеров и той марки, какую вместе с шофером нанимают на вечер люди, способные себе это позволить, остановился у тротуара. Старый Роджерс вступил в разговор с водителем. — Боже! — вырвалось у меня. Без преувеличения, это был самый большой сюрприз из выпадавших на мою долю за долгое время. Биф же не терял времени на выражение собственных эмоций по этому поводу. Не успел лимузин тронуться, как он бросился к стоянке такси. — Следуйте за той синей машиной, — распорядился он. — За тем огромным?.. — переспросил таксист, назвав марку автомобиля. — Да, за ним. Теперь гоните, не потеряйте его из вида. Если возникнут неприятности, я сумею вас выручить. Нам повезло, потому что такси оказалось новым, а водитель опытным. И когда перед нами возник первый светофор, мы уже сидели прямо на хвосте у лимузина. Глава 30 Огромный автомобиль направлялся на юг. — А знаете, — сказал я примерно через четверть часа, — меня не удивит, если он едет в Кройдон[7]. — Как и меня, — кивнул Биф. — И если я не остановлю его, он сядет в самолет. — Но почему? — уже совсем потеряв терпение, спросил я. — Почему он собирается покинуть страну? Я никак не мог примириться с мыслью, что у меня на глазах милый маленький обувщик несся к аэродрому в роскошном наемном лимузине, одетый в свой лучший костюм, но с потертой дорожной сумкой. — Он так испугался нового допроса? — продолжал я, не получив в ответ от Бифа ни единого слова. — Если быть точным, я бы не сказал, что он именно перепугался, — наконец проронил Биф. — Или же… — начал я уже в совершеннейшем возбуждении, когда меня внезапно осенила другая идея. — Неужели он хочет встретиться с Фэйрфаксом? Значит, у него есть на Фэйрфакса какой-то компромат? Или он стремится что-то у него выяснить? — Все, Таунсенд. Помолчим, — властно предложил Биф. — Вы прекрасно понимаете, что я не могу вам прямо-таки все выложить. Я докопался до истины этим утром и пока больше ничего не скажу. Это станет нарушением должностной инструкции и принятых у нас правил. — По крайней мере, скажите, как вы собираетесь помешать ему улететь из страны, — все же поинтересовался в последний раз я. — Если он действительно направляется в Кройдон, паспорт должен быть в полном порядке. Каким же образом вы сможете не позволить ему пройти пограничный контроль? — Здесь-то и вступите в игру вы, — ответил Биф. — Я? — Да. Вам нужно будет выдвинуть против него обвинение. — Обвинить его? В чем же? — В том, что он украл у вас сто фунтов в банкнотах по одному фунту, которые припрятал где-то при себе. Я буквально взорвался от возмущения. — Не валяйте дурака, Биф! — сказал я. — Вы ведь понимаете, что мне придется выплатить штраф в тысячу фунтов, как только он докажет неоправданность своего ареста?