— А сколько у вас стоит вот это? — спросил Биф, показывая ему трость. — Десять шиллингов, — последовал ответ. Биф немного скис, но не отказался от своей идеи, то вынимая лезвие из трости, то погружая внутрь. — Дороговато, — заметил он. — Быть может, уступите малость? — Нет, не могу, — сказал лавочник. — Трость мне самому обошлась больше чем в семь шиллингов. — Но вы же не останетесь внакладе, если получите за нее полфунта, так ведь? — Нет, за такие деньги не продам, — упрямился хозяин. — Она у меня всего-то десять дней. Думаю, уйдет за десятку шиллингов, и очень скоро. — Интересно, где можно купить такую вещицу? Едва ли в Сайденхэме найдется еще что-то подобное. — Не знаю, — отозвался лавочник, казавшийся теперь уже предельно утомленным. — Эту трость лично я приобрел у одного старика, который ее принес. Помню это очень хорошо, потому что он помешал мне закончить завтрак. — Вот оно что, — задумчиво произнес Биф. — Значит, он заявился к вам рано поутру и ровно десять дней назад, не так ли? То есть как раз в то время, когда произошло нашумевшее «Сайденхэмское убийство»? Пока продолжался их разговор, я успел заметить, как кружевная занавеска на застекленной двери, которая вела в жилую часть дома, несколько раз отодвигалась и показывалось краснощекое лицо пожилой женщины с горевшими от любопытства глазами. И теперь эта леди, приходившаяся, как я сразу сообразил, женой лавочнику, уже не смогла больше себя сдерживать и буквально ворвалась в торговый зал. — Да, это случилось в тот самый день, когда нашли мертвеца, — возбужденно заговорила она. — Я сразу отметила такое совпадение, а потому спросила мужа, не думает ли он, что подобная штуковина могла иметь отношение к преступлению. — Понимаю, — кивнул Биф, все еще погруженный в размышления. — Стало быть, эту вещь принесли вам на продажу утром после убийства? Очень интересно! И вы упомянули, что принес ее некий старик. Как он выглядел? Ответила ему снова лавочница, поскольку ее муж казался совершенно равнодушным и к случившейся трагедии, и к странному совпадению с покупкой трости. Точно так же он отнесся бы к любой глупой суете, царившей вокруг него. — Он напоминал обычного старого бродягу, — сказала женщина. — Довольно-таки противный с виду, весь морщинистый. Мне он совсем не понравился. Биф напустил на себя теперь предельную серьезность. — Это действительно крайне интересно, — повторил он. — Почему вы так говорите? — спросила женщина, по-прежнему снедаемая любопытством. — Вы что, сами имеете к делу какое-то отношение? — Не просто имею, — мрачно ответил Биф. — Я его расследую. — В самом деле? — охнула женщина. — Никогда в жизни еще… Жена лавочника не закончила фразы, но было и так ясно, с кем она никогда в жизни не сталкивалась прежде. Но затем женщина снова затараторила: — Меня всегда интересовали такие происшествия. Муж не даст соврать. Я только и делаю, что читаю детективные романы. Вот будет история, если эта тросточка с лезвием окажется как раз той уликой, которую вы разыскиваете! Мне даже польстит мысль, что я сама сыграла в этом деле хоть какую-то роль. Биф напустил на себя поистине величавую важность. — Вы когда-либо раньше встречали упомянутого вами бродягу? — спросил он надменно. — Нет, не встречала! — воскликнула жена лавочника. — А ты видел его раньше, Фрэнк? — Едва ли, — с прежним равнодушием ответил муж. — Но я бы непременно узнала его, попадись он мне на глаза снова. — Узнаете? — переспросил Биф. — Это очень хорошо. А теперь вот что я вам должен сказать, — продолжал он. — Мне настоятельно требуется допросить того старика в связи с делом об убийстве доктора Бенсона. И если вы окажете содействие в обнаружении его, можете не сомневаться — ваше имя потом появится на страницах даже столичной прессы. — Правда? Так я уж постараюсь сделать все, что только в моих силах! — пообещала лавочница. — В таком случае я скажу вам, как следует поступить. Если снова хотя бы краем глаза увидите его, не выпускайте из виду. Следуйте за ним по лесам и по горам, днем и ночью, пока не выясните, куда он направляется. Картина, нарисованная Бифом в преувеличенно экспрессивной манере, представилась мне очень живо. Я вообразил себе, как жена лавочника скрытно следует за продавцом трости-меча по всей Англии, по дорогам и бездорожью, пока не обнаруживает его тайного логова. Но вслух я ничего не сказал, пока Биф давал свои последние указания. — И как только установите его местонахождение, немедленно позвоните мне. Если я не окажусь на месте, скажите жене, чтобы разыскала меня как можно скорее. Она почти наверняка будет знать, где я и чем занят, — сказал он уже чуть более сдержанно. — Но главное — сделайте это! Вот мой номер. Храните его в надежном месте. И помните: вы действительно можете помочь привлечь настоящего преступника к ответу, спасти жизнь невиновного человека и увидеть свои снимки на первых полосах всех крупнейших газет. А теперь меня ждут очень важные дела и пора двигаться дальше. Неожиданно открыл рот и сам старьевщик: — Так что с тростью-то? — спросил он. — Вы собираетесь купить ее или как? Биф вынул купюру в десять шиллингов, а потом мы спешно покинули эту поистине чудесную лавку древностей. Глава 14 — Настало время побеседовать со священником, — объявил Биф. — Со священником? — удивленно повторил я, исправно справляясь с ролью спутника великого детектива, для которого непостижимы многие действия своего героя. — Но почему со священником? — В каждой комической буффонаде, — заметил Биф, — обязательно должен фигурировать священник. — Но вы же не можете вот так запросто отправиться к святому отцу и допросить его. — Ну почему бы и нет? — сказал Биф. — Между прочим, я заметил, как вам нравится писать о них. — Но все же не стоит забывать, — возразил я, — что мы с вами реалисты и создаем мистерию об убийстве, а не комедию характеров и положений. — Со священниками никогда не знаешь, во что вляпаешься, — легкомысленно произнес Биф. — Это как сыграть в рулетку, говорю вам. Но вы должны были уже усвоить главный урок: они знают, чем занимается каждый, и таким образом в небольшом городке я вполне могу заполучить по-настоящему ценную информацию. Мы знаем, что Стюарт Феррерс щедро одаривал его деньгами, а потому между ними не могла не установиться достаточно тесная связь. — Будь по-вашему, — согласился я. — Если не ошибаюсь, семья посещала церковь Святого Джоселина. Осталось только узнать, где живет викарий. Но, к нашему разочарованию, преподобного Перси Смайка не оказалось дома. — Он сейчас со скаутами, — сообщил нам со знающим видом его слуга. — Забавное время для скаутских походов, — прокомментировал это сообщение Биф. — Мистер Смайк всегда устраивает походные лагеря для скаутов в это время года. Он умеет прекрасно ладить с мальчиками, знаете ли. — И где же находится лагерь сейчас? — спросил Биф. Ему сообщили, что на сей раз скауты исследовали окрестности Севеноукс, и сержант попросил меня отвезти его туда на машине. Мы обнаружили отряд имени святого Джоселина в палаточном лагере, разбитом на ровном низменном пастбище далеко в стороне от главной дороги. Впрочем, палаток мы насчитали всего три, но даже в таком небольшом лагере для поддержания порядка требовалась четкая организация, правильно установленные указатели и вывески. На куске доски было нацарапано: «Отхожее место», а острым концом она указывала в сторону ближайшей рощи. На следующем деревянном щите — «Палатка командира», а рядом на двух других — названия подразделений: «Крокодилы» и «Синицы». Большая группа основательно вспотевших мальчишек носила на себе не только форменные мундиры, но и целый склад прочего воинского снаряжения: ножи и топорики, скатанные одеяла, фотоаппараты, походные чайники и запасная спортивная одежда. Некоторые скауты только что прибыли. Когда мы проходили мимо, они с любопытством оглядели двоих невесть откуда взявшихся чужаков. А на вопрос Бифа, где сейчас мистер Смайк, хором ответили, что он у себя в палатке. Теперь они по-настоящему обеспокоились по подводу нашего появления. Один громко выкрикнул: — Смайк! А почти все остальные бегом бросились к палатке под вывеской со словом «командир». Наконец появился и сам викарий в сопровождении маленького мальчугана с курчавой каштановой шевелюрой и с заискивающей улыбкой на лице. Мистер Смайк напоминал портреты сеньора Ларго Кабальеро[13] с обгоревшими на солнце ушами и с голубыми глазами навыкате. При всей имеющейся на нем одежде можно было разглядеть пару старческих загорелых коленей, а также густые заросли поседевших волос, покрывавших почти все тело. — Мистер Смайк? — спросил Биф, не проявляя особого интереса. — Он самый, к вашим услугам, — ответил священник. — Вы отец одного из мальчиков, надо полагать? Что ж, они все сейчас перед вами. Ищите свое чадо, — добродушно добавил он. — Нет. Даже будь у меня сын, — криво усмехнулся Биф, — он не торчал бы сейчас здесь, одетый как солдат армии буров. Я хотел видеть вас по совершенно иной причине. Меня зовут сержант Биф, и в прошлом я имел честь принадлежать к силам правопорядка его величества. — О, вот оно что, — отозвался Смайк. — И чем же я могу быть вам полезен? — Я расследую убийство доктора Бенсона. Викарий по необъяснимым причинам, услышав эту новость, как будто даже обрадовался и, широко улыбнувшись, воскликнул: — А, то убийство! Теперь понятно. Приятно с вами познакомиться. Помогу, чем смогу. Буду только счастлив. Для меня это удовольствие. — Уж не знаю, сможете ли помочь, — сказал Биф, — но очень на вас надеюсь. Вы знали кого-либо из этой семьи хорошо? — Мистер Стюарт Феррерс, — сразу заявил викарий, — всегда был образцовым христианином. И он весьма содействовал осуществлению некоторых наших начинаний. Вот вам пример. Он купил для нас одну из этих палаток, узнав, что в прошлом году в двух нам оказалось тесновато, и всегда проявлял готовность прийти мне на выручку в решении постоянно возникавших разных проблем. — А с его братом вы знакомы? — спросил Биф. — Да, знаком. — Мистер Смайк говорил с интонациями человека, привыкшего выступать публично. — Однако он принадлежит к совершенно иному типу людей. Гораздо более мирской и светский человек, если вы понимаете меня. И придерживается достойных сожаления политических взглядов, насколько мне известно. Как я убедился на собственном опыте, современная тенденция пропагандировать плохо замаскированные коммунистические идеалы во многом подрывает все усилия, которые я прилагаю здесь. Мальчикам забивают головы якобы великими идеями также и некоторые школьные учителя, а потому, к моему величайшему сожалению, число скаутов в последнее время заметно уменьшилось. Весьма прискорбно. Биф вынужденно перебил его. — Но вы не обвиняете в этом непосредственно мистера Питера Феррерса? — спросил он.