— Нет, разумеется, — ответил Смайк. — Он вообще не из моего прихода. Я лишь говорю о тенденции. Об общем, так сказать, развитии событий. Хотя ему способствуют атеистические воззрения, распространяемые изданиями, подобными его газете. — А доктор Бенсон? — задал следующий вопрос Биф. — Какого мнения вы придерживались о нем? Мистер Смайк в нерешительности задумался. — Мне трудно сказать о нем что-либо в данный момент. De mortuis, знаете ли. De mortuis[14]. Заверю вас только, что никогда не одобрял его методов. — «Его методов»? — упорствовал Биф. — А что вы находили неправильным в них? В этот момент нашу беседу прервало появление маленького мальчика с обломком ветки в руке, спросившего, готов ли мистер Смайк принять у него экзамен по разведению походного костра. При этом широчайшая улыбка осветила лицо викария, и он нежно потрепал мальчишку по плечу. — Уже скоро, Арчи, — с особой добротой произнес он, а потом посмотрел на нас немного виновато. — Простите, но это поистине славные маленькие энтузиасты, — пробормотал он. — Так исполнены жизни, так радуются ей. Это самая приятная часть моей работы. — Продолжим все же наш разговор, — решительно обратился к нему Биф. — Да, конечно. Мы завели речь о докторе Бенсоне. Превосходный медик. С научной точки зрения очень эффективный целитель, но, к величайшему сожалению, не совсем ортодоксальный в некоторых своих взглядах. Такого рода словцо могло совершенно сбить Бифа с толку. — Что значит «не совсем ортодоксальный»? — спросил он. — Он не во всем придерживался христианских доктрин, — пояснил викарий, но так покачал головой, словно ему обсуждение подобной темы даже доставляло удовольствие. — В чем, например? — Главным образом относительно обычаев погребения. — То есть похорон? — Да. Именно похорон. — Вот уж не знал, что для похорон существуют какие-то там особые доктрины. Проще говоря, прах к праху и все такое. И если человек умер, то уже никакие доктрины к нему больше не применимы. Священник окинул его покровительственной, снисходительной улыбкой. — Вы отчасти правы в своих суждениях, если говорить об основах. Я в самом деле имел в виду знаменитое «Прах к праху, пепел к пеплу», если иметь в виду бренные останки умершего человека. — Теперь Смайк уже печально покачал головой, а указательным пальцем правой руки успел почесать себе загорелое колено. — Должен еще раз извиниться перед вами, но мне необходимо сейчас отвлечься и чем-то занять мальчиков. «Крокодилы»! Закрепите веревки своих палаток. Надвигается буря. А «Синицам» поручается развести огонь в очаге, — обратился он к нескладному юноше с едва начавшими пробиваться усиками, который, очевидно, числился его помощником. — Мы будем пить какао. Скауты засуетились, хотя членам воинства святого Джоселина откровенно не терпелось вернуться к своему командиру. А викарий вновь уделил внимание нам. — Так-то лучше, — удовлетворенно сказал он. — Мне все же хотелось бы внести ясность в похоронную тему, — напомнил Биф. — Что именно вам не нравилось во взглядах на нее доктора? — Ах да, конечно, — встрепенулся викарий. — Боюсь, что речь идет о кремации. Он выдохнул это слово так, словно говорил о каком-то совершенно немыслимо преступном деянии. — Доктор был одним из сторонников этой богомерзкой современной ереси. — А что здесь такого уж плохого? — удивился Биф. — Здоровый, гигиеничный метод, как мне представляется. Викария при этом буквально передернуло. — Хорошо, не будем вдаваться в дискуссию, — сказал он. — Но кремация нарушает все предписанные нам свыше каноны церемонии захоронения. — Затем он резко повернулся к двум членам команды «Синиц»: — Помни, Му, вам надлежит использовать не более двух спичек, — а потом обратился к нам: — Этого мальчика мы всегда называем Му. Меня так и подмывало узнать причину, но чрезвычайно серьезное выражение лица Бифа заставило удержаться от праздного любопытства. — Стало быть, Бенсон являлся сторонником кремации. — Биф мучительно раздумывал над услышанным. — Боюсь, что так, — кивнул викарий, — причем весьма горячим сторонником. — И он придерживался такого взгляда всегда? — Нет, но уже достаточно длительное время, — ответил мистер Смайк. — Престарелая няня семьи Феррерс, умершая три или четыре года назад, стала первой, кто подвергся кремации. Однако, насколько я понял, в минуту слабости, почти в бреду она сама высказала такое пожелание, странным образом опасаясь, что ее похоронят заживо. Затем кремировали тело их отца и мальчика, подручного садовника, работавшего на них до прошлого года. А в последнее время в моем приходе стало наблюдаться нечто вроде эпидемии. И все по рекомендациям Бенсона. Я переживаю глубокие страдания… Хотя душевные, разумеется, — добавил он вполне, впрочем, добродушным тоном. — И Бенсон не посещал церковных служб, верно? — спросил Биф. — Должен с сожалением подтвердить, что это так. Но вы, по всей видимости, осведомлены о том факте, что церковные конгрегации в наши дни редеют повсеместно. Открываются все новые кинотеатры, множатся другие развлечения. Взрослые подают детям крайне дурной пример, переставая посещать церкви. Признаюсь, нам сейчас не хватает для полного хора полдюжины певцов, а наш клуб для мальчиков вечерами практически пустует. Приходится лишь сожалеть, но ничего не поделаешь. Я заметил, как Биф не без труда справляется со своим темпераментом, выслушивая все эти жалобы. — Он когда-либо пытался объяснить вам свои взгляды? — А к чему объяснения? Он придерживался ереси, не нуждавшейся в объяснениях. И вот вам пример его дурного влияния. Тот мальчик-садовник, уже упомянутый мной, охотно пел в моем хоре. Подавал надежды как блестящий дискант. Я очень хорошо знал его родителей, но стоило вмешаться Бенсону, и они приняли богохульное решение. Что оставалось делать мне? Бедного мальчика сожгли в печи крематория. — Есть еще кое-что, о чем я хотел вас спросить, — начал Биф после затянувшейся паузы… Пока мы разговаривали, стоя в стороне, члены двух отрядов, всего человек семь, постепенно, крадучись, подобрались к мистеру Смайку, как лесные зверьки в «Белоснежке и семи гномах». При этом они тщательно старались делать вид, что им неинтересна тема нашей беседы. Ими двигало стремление находиться как можно ближе к своему наставнику, и вскоре они буквально зависли над нами, будто летучие мыши на стропилах амбара. Один из мальчиков ухватил священника за руку и принялся играть ею, словно подаренной ему куклой, а остальные образовали полукруг, в центре которого возвышался викарий, стоявший лицом к нам, положив другую руку на плечо второго мальчугана. — О чем же вы хотели меня спросить? — поинтересовался он. — О тех слухах, которые ходят по всей округе, — сказал Биф. — Вы сами что-нибудь знаете об этом? — Слухах о чем? Я стараюсь избегать сплетен, — ответил викарий. Биф постарался перенять манеру собеседника. — Но ведь речь идет о вопросах морали прежде всего, — почти прошептал он. — А, теперь я понял, что вы имеете в виду! — воскликнул мистер Смайк. — Я имею в виду Стюарта Феррерса и миссис Бенсон. По крайней мере, именно о них мне рассказывали. — Да, теперь мне ясно, о чем вы, — проговорил викарий. — До меня тоже дошли отголоски этой истории, но я намеренно делаю все, чтобы не обращать на подобные вещи внимания. Хотя из достоверного источника мне известно, как их видели вдвоем внутри машины, припаркованной в стороне от дороги, ведущей к новому жилому кварталу, возведенному поблизости от моего дома. Мне сообщили также, что они были замечены на танцах, где вели себя весьма фривольно. Знаю я и о том, что вполне был возможен развод мистера Бенсона со своей супругой. Но я, разумеется, никогда не воспринимаю слухи всерьез. Никогда, — повторил он с особым нажимом на слове. — Но они тем не менее до вас доходят. Тогда как насчет Питера и миссис Бенсон? Об этом вы что-нибудь слышали? — Что? Еще одна сплетня? Нет. Должен сразу сказать: ни о чем подобном я не слышал, — ответил викарий, но в его тоне неожиданно зазвучал плохо скрытый интерес. — А вы в самом деле считаете, что под такими россказнями есть реальные основания? — Не знаю, — сказал Биф. — Я как раз надеялся на вашу помощь в прояснении этого вопроса. — Напрасно, потому что для меня это совершенно новое, — заявил мистер Смайк с намеком, что сплетня всегда остается такой, даже если появляется еще другая. Биф, как мне показалось, впервые осмотрел лагерь, посреди которого стоял уже некоторое время. — Вы тут неплохо устроились, — заметил он. — О да, — подхватил новую тему викарий. — А какие славные у меня мальчики! Жадные до всего нового. Радостно воспринимающие жизнь в любых ее проявлениях. Как я уже упоминал, это самая приятная часть моей работы. Милые мои маленькие друзья. Я провожу с ними счастливейшие дни. Да будет так всегда! Его последняя фраза внезапно оживила почти угасший в Бифе интерес к разговору, поскольку напоминала тост. И бог весть что нарисовало ему воображение. Но он сразу опомнился, мы поспешно попрощались с викарием и вернулись к машине. Глава 15 По возвращении в «Кипарисы» мы обнаружили, что нас ожидают весьма важные новости. Лично я был только рад, что Бифу придется теперь заняться чем-то более серьезным, относящимся к делу, чем прогулки по округе и милые разговоры с людьми, не представлявшими для следствия непосредственного интереса. Он слишком вольно распоряжался своим временем, терял его понапрасну, что уже скоро могло вывести из себя человека, нанявшего сержанта для выполнения конкретного задания. Причем именно Питер первым нам рассказал обо всем. — Произошло нечто весьма странное, — сообщил он, встретив нас в мрачном холле особняка. — Догадываюсь, — мгновенно отреагировал Биф. — Тот владелец паба, который прежде служил у вас садовником, признался в совершенном им преступлении. Питер даже не улыбнулся в ответ на шутку сержанта. — Эд Уилсон, наш шофер, бесследно исчез, — сказал он. Биф тяжело опустился на стул. — Все-таки исчез? В самом деле? Вот уж поистине молодой дурак. Я предполагал, что это может случиться.