— Да, сэр… наверное… сэр… — не очень-то то уверенно ответил Иван. Он действительно ощущал, что что-то не так. Но пока Алекс держал оборону, не мог понять, что именно. — Не забывай ради чего мы здесь, Иван, — продолжал Дэвенпорт. — и то, что каждый из нас, так или иначе, принес жертву на алтарь этих ублюдков, — и будто театральный злодей, главарь террористов пнул ногой осколок головы Прометея. Ну ни грамма уважения к историческим реликвиям… — каждый из нас или наших семей пострадал. — Да, сэр. — И что мы получили взамен?! — уже куда громче выкрикнул Дэвенпорт. Чего-чего, а вот влиять на толпу он явно умел… или был научен. — Только побои! Ограничения в правах! Лишение льгот! Наши дети не могут ходить в общие детские сады! Наши родители не получают пенсий, а в больницах с них дерут в три дорога! Нас не венчают в храмах наших богов! Запрещают жить дальше, чем за Амальгамой-стрит! И все это ради чего? Эсперы слушали Дэвенпорта с таким же выражением лиц, как те несчастные — мудрую Ка. Он их натурально гипнотизировал! — Чтобы вот эти, — последнее слово, указывая на сидевших на полу и стоявших у дверей, стен и окон, белобрысый натурально выплюнул. — могли наслаждаться жизнью. Чтобы не знали ни в чем отказа. Чтобы ходили здесь, как хозяева жизни! И знаете что я скажу в ответ на такое пренебрежение своими братьями и сестрами? Своими отцами и матерями? Нашими предками? Нашими детьми?! Тишина. Такая, что Алекс боялся, как бы кто не расслышал эфемерное биение сразу двух сердец. — Хватит! — рявкнул Дэвенпорт. — Закончилось время разговоров! Пришел конец бесполезной политики! Там, где помогает слово, поможет дело! — Да! — закричали эсперы, потрясая оружием и кулаками. — Хватит с нас! — Кончим этих ублюдков! — Пусть теперь страдают их дети и родители! Кто-то из студентов заплакал. Другие потупили взгляд в пол. Алекс же не мог найти группу Б-52. Им бы знак какой подать… но блядский Иван не сводил взгляда с Дэвенпорта. — Вы нелюди, — донеслось откуда-то снизу. Дэвенпорт взмахнул второй, живой рукой и тут Дум смог оценить размах сил последнего. Он был такой же, как и мисс Периот. Только с той разницей, что от его силы расходились волны такой мощи, что, возможно, при желании и с большими потерями, он смог бы сложить все это здание аки карточный домик. В воздух взлетел весьма пожилой преподаватель. В твидовом пиджаке, слишком широких брюках зеленого цвета и начищенных до блеска, ныне покрытых застывшей кровью и каменной крошкой, туфель-оксфордов. Алекс терпеть не мог оксфорды. — Повтори, — прорычал в лицо старику Дэвенпорт. Дум внезапно понял, что знает этого пережитка доисторической эпохи. Какая-то сигаретная фамилия… профессор Кэмил, кажется. Несколько месяцев назад, во время поездки в Музей Естествознания, этот крендель пытался убедить мисс Периот в том, что Алекс Дум очень опасный человек. Тогда он показался Алексу очень мерзким старикашкой. — Будь я на лет шестьдесят помоложе, детоубийца, — цедил сквозь зубы обездвиженный Кэмил. — я бы не только повторил, но и запихнул эти слова в твою поганую глотку. Так глубоко, что их бы не достал даже лучший проктолог. Ну, может он и был мерзким, но вот кем Кэмил точно не являлся, так это — трусом. Дэвенпорт только хмыкнул и мановением брови швырнул Кэмила под ноги Алексу. — Прикончи его, Иван, — смеясь, пророкотал блонди. — Глядишь, тебе и полегчает. Русский Жабар уже поднял руки и распахнул свои сопла, как Алекс, закончив достраивать стены воли и магии, схватил сознание русского и поместил его в тюрьму. Учитывая прошедшее время, та вряд ли продержится дольше нескольких секунд. Но этого будет вполне достаточно. Эх. Профессиональная этика, все же, обязывает. — Эй, хрен белобрысый, часик в радость, конечно же, но какой он сейчас — часик? В зале повисла тишина. Никто не ожидал таких слов из уст русского. Тем более с явным, британским акцентом. Настраивать свою речь под говор Жабара у Алекса попросту не было времени. — Что? — Через плечо. И одновременно с этим стены Первого Магического сотряс уже второй взрыв. Глава 22 — Проклятье, — прошептал Трэвис. Из-за белой каменной и серой цементной крошек его волосы из рыжих превратились в темно-ржавые. — они сейчас прикончат профессора Кэмила! — Что? Профессор Кэмил? Ну у меня совсем не готов конспект по теории магии, — отрешенно, в присущей только ему манере, выдал Лео. — Мы ничего не можем сделать, Трэвис, — процедил Чжин Бай. — лучше отвернись. Зрелище будет не из приятных. — Трусы, — выдала Мара. — Мерлин и Моргана! — слегка икала Эли. — вы можете все помолчать? Или хотите стать следующими?! Будто в подтверждение слов волшебницы, в спину Маре ткнулось дуло автоматической винтовки. Их пятерка находилась в противоположном от входа в фойе углу. Здесь постоянно крутилось сразу несколько эсперов, так что предпринять что-либо не было никакой возможности. — Красотка дело говорит, — неприятный, похожий на гепарда, чернокожий эспер чуть нагнулся над Эли. — хотя такую как ты, я бы так просто не продырявил. Он провел по ей волосам и жадно втянул широкими ноздрями аромат шампуня. — Во всяком случае не в том смысле… — Убери от неё свое грязные руки, мразь! — Трэвис попытался вскочить на ноги, но ему под дых прилетел кулак второго эспера. И вряд ли кто-то захочет проверить на себе, насколько болезненным может быть удар в исполнении покрытой хитином, двухметровой женщины-громилы. — А вот тебя, мальчик, — чернокожий выпрямился и направил винтовку в лицо задыхающемуся Трэвису. — я, пожалуй, прикончу прямо сейчас… Палец эспера лег на спусковой крючок, но в ту же секунду прозвучало громкое и неожиданное: — Через плечо. Пятерка Б-52 мгновенно повернулась к источнику звука. Подобное выражение они слышали только из уст одного единственного человека, который терпеть не мог, когда ему задавали вопросы. Мог ли жабо-подобный русский выражаться точно так же, да еще и с тем же британским акцентом? — Профессор Думский?! — хором выкрикнули ребята, но их совместный крик потонул в гуле мощного взрыва. Стена затряслись и снова начали осыпаться. Вот только обломкам так и не суждено было коснуться земли. Главарь террористов, назвавшийся Дэвенпортов, щелкнул пальцами и все обломки мгновенно застыли в воздухе. Точно так же, как застыла и взрывная волна. Её прозрачную полусферу можно было увидеть благодаря каменной крошке и пыли, которую она несла перед собой. Так что кроме дикого грохота, в фойе больше ничего не попало. Хотя нет. Был еще крик. Безумный. Полный боли. Настоящей боли. Такую не покажут в фильмах, о такой не расскажут люди. Просто потому, что испытавший подобное уже не жилец. — А ведь говорят, что важна не внешность, а внутренний мир, — на том месте, где только что стоял жабо-подобный русский эспер, теперь, вытирая с лица и рук кровь и ошметки мяса, очутился никто иной, как профессор Черной Магии, Александр Думский. — Пиздят безбожно. — Ты покойник, — Дэвенпорт поднял руку, но вряд ли кто-то узнает, что бы он сделал. Профессор оказался быстрее.