— Я променяла двадцать таких тарталеток хотя бы на один бургер! — в сердцах воскликнула Соня. Алекс снова произнес. На этот раз девочка не смогла удержаться и спросила: — А что значат слова, которые ты произнес? «Произнес» ничего себе словарный запас у маленькой девчушки. Хотя чего еще ожидать от едва ли не маленькой принцессы в этом волшебном замке, где гамбургеры считаются вкуснее, чем черная, мать её, икра. Если бы кто-то сейчас сказал Алекс, что тот подох под забором и, по какой-то ошибке, загремел в рай, тот бы даже спорить не стал. Может он действительно стал первым черным магом, которого ждала не огненная бездна, а белоснежные небеса? — Ну как тебе сказать, — задумался он, подбирая нужные синонимы. — это словосочетание, если так подумать, обозначает собаку женского пола и легкого поведения. — Легкого поведения? — Ну да. — Это как? — Ну вот так, — развел руками Алекс. Чего она его пытала?! Он и так придумал метафору к матерному выражению! Чего еще ей от него нужно! — Легкого поведения, — задумчиво протянула Соня. — получается, что она… берет в рот все подряд? Алекс едва было тарталетки не подавился. И только осознание, что он сейчас уплетает деликатес стоимостью свыше полутора тысяч кредитов за баночку в пятьдесят грамм, не дало ему распрощаться с икрой путем высмаркивания оной через нос. Но когда он прожевал угощение, то рассмеялся так, как не смеялся уже, пожалуй, очень давно. И смеялся он так громко и заливисто, что совсем не успел среагировать на тихое: — Ой. Соня вскочила с места и буквально подлетела к двум новым действующим лицам на кухне, размерами превосходящей некоторые квартиры. Девочку мгновенно подняли на руки крепкие, мужские руки. Её высокий отец, статный и подтянутый, буквально светился здоровьем и богатством. Усилия личного фитнесс тренера и диетолога разве что не неоновыми буквами просвечивали через его широкий лоб. В шелковых штанах от ночнушки, он крепко прижимал к себе дочь и ястребиным взором черных глаз смотрел на Алекса, в голове которого билась лишь одна мысль: «И как мне сейчас съеб…». — Мама, папа, вы только не злитесь! — воскликнула девочка. Тут взор Алекса упал на дамочку, стоявшую чуть позади мужика. Высокая, стройная, с гладкой кожей шоколадного оттенка, пухлыми… пухлыми всем. Всем, что должно быть пухлым, чтобы сводить мужское население сума. А все остальное было стройным и подтянутым. Во всяком случае, так бы её описал Робин. Алекс же просто подумал, что она красива и, судя по глазам, совсем не глупа. Наверное на таких и женятся ребята, которые могут позволить себе тарталетки из черной икры. Хотя, может быть, все наоборот и это эта цыпочка вышла за муж за приятного на вид мужика, чтобы покупать ему тарталетки. Кто знает… — И кто вы такой, молодой человек? — спросила она холодным тоном, который резко контрастировал с её горячей внешностью. — И что делаете в моем доме. Кажется, именно вторая версия оказалась ближе к реальности происходящего. — Я… — Это Алекс Дум, — быстро ответила Соня. — Он очень хороший, мама, правда. Он мне сказал, что бургеры есть плохо! А еще он сирота! А скоро Рождество! Он очень замерз! И ему понравилась твоя сковородка! А еще он говорит, когда ест и забавно чафкает! Он хороший, правда! Поток несвязанного сознания лился из Сони аки из рога изобилия. И все это в то время, пока двое взрослых смотрела на Алекса с явным подозрением, а тот, тайком, стягивал нож со стола. Хрен он сдастся им так легко. Паршивые толстосумы. Дум слышал, что такие как они, делали с такими молодыми и красивыми мальчиками, как он. Нет уж, лучше смерть. Тем более в аду сейчас тепло и, может даже, подают макароны на ужин. — Сирота на Рождество, — вздохнула мадам. Она подошла к нему качая тем, на что не должен обращать внимания маленький мальчик. Овеяла его своими ароматными духами, после чего взяла салфетку и вытерла грязный лоб. — Ну и чумазый же ты. Интересно, как ты сюда попал… впрочем, раз уж Соня просит… не хочешь остаться у нас, скажем, на каникулы? Алекс задумался над предложением. Бесплатный сыр только в мышеловке. Кто знает, что задумался толстосумы… — Господи, как же ты замерз! — произнесла мадам, прикасаясь к его лбу. В этот момент Алекс заметил крестик на её груди, а уже через мгновение его ожгло с такой силой, что он вскрикнул от боли и упал со стула. — Триш отойди немедленно в сторону! Прозвучал щелчок. Очень знакомый Алексу щелчок. Так что еще до того, как зрение вновь вернулось мальчику, а мир перестал быть размытым мыльным пятном, он уже знал ответ на вопрос этой Триш: — Сергей, что ты делаешь?! Сергей, весьма характерное имя, взвел курок револьвера, дуло которого наставил на Алекса. — Этот крысеныш, — произнес он без всякого акцента. — Черный маг. Вот тебе урок на будущее Соня — не верь черным магам. Их слова весят меньше, чем воздух, которым они дышат. * * * Дверь на вертолетную площадку открылась и Алекс с наслаждением втянул ноздрями морозный, вечерний воздух. На такой высоте дышалось очень легко и приятно. — Поторапливайся! — прокричала О’Хара, пытаясь перекрыть гул от лопастей вертолета, только-только приземлившегося в центре площадки. Глава 38 Вертолет, как и предполагал Алекс, только выглядел как стандартная гражданская вертушка, выкупленная какой-нибудь медиа-компанией для вещания. Стоило ему только, следом за О’Харой, подняться по ступеньке в «салон», как становилось понятно, что вертушка когда-то использовалась далеко не в мирных целях. Да и два характерных «крыло» по обе стороны бездверного фюзеляжа, на которых виднелись явные клепки и слоты под проводку для ракетных установок прозрачно намекали, что у Гвардии имелся весьма недурственный арсенал. Дум уселся в твердое, коричневое кресло и, не пристегиваясь (в отличии от О’Хары) схватился за ручку, приваренную к задней части двух секционного борта. — Вас должно быть трое, — с трудом, сквозь шум от лопастей, разобрал Дум. Фейри, собрав волосы за шиворот, уже нацепила наушники и жестом показывала Алексу сделать тоже самое. Дум, посмотрев на висевшие на железном крюке, квадратные «уши» на скрученном петлями черном проводе, решил, что это будет не лишним. Когда он их надел, то звук лопастей не то, чтобы пропал, но голоса теперь не приходилось разбирать по букве и додумывать большую часть фраз. — Поднимай нас, Йоширо, — тяжело произнесла О’Хара. — Не будет третьего. Дум, в отражении лобового стекла (ну или как это здесь называлось) увидел лицо пилота. В шлеме, на котором в очаровательной позе застыла не менее очаровательная мультяшная девочка со совсем не мультяшными формами, за штурвалом вертушки сидел низкорослый юноша. Редкие усики только-только пробивались под плоским носом и черной полоской оттеняли желтоватую кожу. Алекс не был расистом, но… он был мудаком. Так что предпочел бы, чтобы огромной, многотонной, железной штуковиной, которая хрен знает каким образом держится в воздухе, управлял кто-то с более широким углом обзора, нежели две щелки, которые заменяли Йоширо глаза. Или это, все же, расизм? Впрочем, пофиг. — Вот дерьмо… Грибовский, — японец щелкнул какими-то тумблерами, повернул несколько колесиков, нажал пару кнопок и Алекс, сдерживая рвотный позыв, ощутил как аппарат отрывается от взлетной площадки. — Он должен был мне денег… — А кому нет… — фыркнул Дум. — Ты…