Я замолкаю, пытаясь придумать лучший способ описать моих дурацких друзей. Брови Чейза удивлённо поднимаются, и его пальцы начинают рассеянно играть с прядью моих волос, как будто это самая естественная вещь в мире. Выражение его лица мне нелегко описать, его черты разрываются между удивлением, недоверием и, возможно, даже нежностью, когда он смотрит на свои пальцы, скользящие по тёмным шелковистым локонам. Борясь с желанием съёжиться, я пытаюсь притвориться, что он только что не заставил моё сердце работать с перегрузкой и не превратил мой мозг в кашу, пока я ищу правильные слова. Или вообще хоть какие-то слова, потому что, если я ещё долго буду молчать, он подумает, что у меня инсульт. Я отчаянно откашливаюсь, когда он наклоняется ближе, поглощая часть пространства между нашими подушками, его глаза опускаются на мой рот. Опасность! — Эм… Крисси и Марк… Они любопытные. И защищают. И, может быть, немного повелительные, — заканчиваю я, выдавив из себя слова, поморщившись. — Но это в основном из-за любви, клянусь. — Они заботятся о тебе, — просто говорит он, но в его словах есть оттенок грусти. Его глаза мельком поднимаются к моим глазам, пристально вглядываясь, и он добавляет: — Они любят тебя. Я киваю, чувствуя, как моё сердце замирает в груди. Он открывает рот, и я думаю, что он собирается сказать что-то ещё об этом, но затем я вижу, как его глаза вспыхивают, когда он меняет своё мнение. — Чтобы ответить на твой вопрос, — говорит он вместо этого. — Нет, я ушёл не из-за бремени быть Крофтом. — О, — мой голос мягок, и я не настаиваю, когда он не предлагает больше. — Но именно поэтому я вернулся, — тихо добавляет он. Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, но он прерывает меня личным вопросом, который сбивает меня с толку. — Ты училась в художественной школе здесь, в Бостоне? — Ммм, — подтверждаю я. — Но только несколько семестров. — Почему не закончила? Я пожимаю плечами, смущённая ответом. У меня закончились деньги. Вместо этого я говорю: — Настоящая жизнь случилась. Он кивает. — Ты когда-нибудь думала о том, чтобы вернуться? — Не совсем, — мои глаза снова находят его. — Моя мать всегда учила меня, что, в конечном итоге, ты попадаешь в пункт назначения, на котором останавливаешь свой взгляд: смотри в будущее, и ты туда попадёшь, продолжай смотреть в прошлое, и ты окажешься там, откуда начала. — Философия, которой ты живёшь? — тихо спрашивает он. — Я не знаю об этом. Но, по моему опыту… Я рассеянно играю с кулоном солнца на шее — нервная привычка. Его глаза следят за тем, как мои пальцы двигаются по золотой цепочке. — Прошлое таит в себе боль, будущее таит в себе обещание. Что-то мелькает в его глазах, когда я это говорю, но я не могу понять, что именно. Прежде чем я успеваю проанализировать это слишком глубоко, моя сумочка начинает пищать, мой смущающий звуковой сигнал, первые восемь нот песни о Гарри Поттере, смехотворно громкий в тихом лофте. Ду-дууу-ду-ду-дууу-ду-дууу-дууу. Брови Чейза поднимаются. Яростно покраснев, я лезу в сумку и достаю телефон, на потрескавшемся экране высвечивается имя Шелби. — Это просто Шелби, — говорю я, нажимая кнопку, чтобы переключить телефон в бесшумный режим. — Я перезвоню ей позже. Я поднимаю глаза на Чейза и вижу, что он смотрит на мой телефон, его пристальный взгляд изучает трещины на экране, блестящий синий чехол, который я купила, когда мне было двадцать, и всё ещё использую, потому что это такая старая модель, что на них даже больше не продают запасные чехлы. — В общем… — говорю я, убирая телефон с глаз долой. Взгляд Чейза возвращается к моему лицу. — Ты счастлива в галерее? Я киваю. — Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выставить где-нибудь свои собственные картины? Я встречаюсь с ним взглядом. — Это что, допрос? Или, может быть, бизнес-инквизиция, господин генеральный директор? Один уголок его рта приподнимается в усмешке. — Прости. Дурная привычка. — Проницательный бизнесмен против невольного художника, — бормочу я. — Шансы не в мою пользу. Он смеется во весь голос. — Отлично. Как насчёт честной сделки — ты отвечаешь на один, я отвечаю на один. — Хорошо, но так как я уже ответила, как минимум, на пять твоих, я могу задать тебе четыре вопроса подряд. — Один. — Три! — возражаю я. — Один. — Два с половиной! — я торгуюсь, повышая голос. — Что именно повлечёт за собой половина вопроса? Я сужаю глаза и понижаю голос: — Два, последнее предложение. — Один, — он удивлённо качает головой. — Фу! — я хмыкаю. — Ты такой раздражающий. Он снова хмыкает, большой придурок. — Ладно, — ворчу я. — Один. Его улыбка становится шире. — Но я должна начать первой! — громко требую я. — Я всегда планировал пустить тебя первой, солнышко. — Ты мне не нравишься, — сообщаю я ему, развеселившись, несмотря на то, что только что с треском проиграла на переговорах. Знаете, что говорят о бартере с генеральным директором… На самом деле, если подумать, я и сама не знаю. А люди вообще так говорят? Скорее всего, ни черта. Двигаемся дальше. Я делаю большое шоу, сплетая пальцы вместе и растягивая их, как будто готовлюсь к битве.