— Чейз хотел, чтобы он был у вас. Его номера уже запрограммированы, так что вы можете связаться с ним в любое время. Я смотрю на телефон, как на ядовитую змею, готовую выпрыгнуть из руки Эвана и укусить меня. — Я не хочу. — Мисс Саммерс, у нас приказ… — начинает Эван. — Мне всё равно, — решительно говорю я, поднимая глаза к его лицу. — Я не хочу. Вы можете сказать своему боссу, чтобы он засунул его туда, где не светит солнце, насколько я могу судить. — Мисс… — снова пытается Эван. — Возьми телефон. Голос, низкий, рокочущий рык, такой холодный, что я мгновенно покрываюсь гусиной кожей. Мне требуется минута, чтобы понять, что это заговорил Нокс, и когда мой взгляд перемещается на его лицо, я вижу что-то жёсткое в его глазах. Что-то, что не принимает "нет" в качестве ответа. Вообще. — Но… Я едва успеваю произнести свой ответ, как он делает шаг вперёд, выхватывает телефон из рук Эвана и вкладывает его мне в руку. Он такой высокий, что я запрокидываю голову, чтобы держать его лицо в поле зрения, и это всё, что я могу сделать, чтобы не съёжиться от его близости. Всё в нём смертельно, опасно, но именно его глаза, бездонные, чёрные и намного старше его тридцати лет, поистине потрясают меня до глубины души. — Возьми. Телефон. — Хорошо, — выдыхаю я, мои пальцы сжимаются вокруг холодного металла в руке, не желая быть объектом этого взгляда ещё на одну вонючую секунду. Он кивает, поворачивается к двери и исчезает снаружи, не произнеся больше ни слова. — Не обращайте на него внимания, — говорит Эван, лёгкая улыбка всё ещё играет на его губах. — Его лай хуже, чем укус. По крайней мере, большую часть времени. С этими словами он подмигивает, разворачивается и следует за Ноксом к двери, оставляя меня наедине с новым телефоном и тысячей вопросов, на которые, как я знаю, вероятней всего, никогда не получу ответов. ГЛАВА 19 ЯД Я едва успеваю войти в парадную дверь, как мой мобильный телефон, мой старый, а не новый, блестящий, которым я не собираюсь когда-либо пользоваться, начинает звонить. Со вздохом закрыв за собой дверь, я лезу в сумку, полностью ожидая увидеть имя Крисси на экране. Без сомнения, она только что получила большое количество предупреждений от Гугл. Но, к моему ужасу, это не Крисси. Это Эстель. Чёрт бы всё побрал, меня, наверное, уволят за то, что я рано ушла с работы, причём два дня подряд. Что идеально, учитывая, что всё остальное в моей жизни разваливается, почему бы и моей карьере тоже не развалиться? — Эстель, мне так жаль, — лепечу я, как только звонок соединяется. — Клянусь, у меня была веская причина не возвращаться на работу после ВИП-встречи. Такое больше никогда не повторится. Пожалуйста, только не увольняй меня. — Уволить тебя? — спрашивает она с искренним удивлением. — С какой стати мне тебя увольнять? — Эм… У меня что, короткое замыкание в мозгу? — Дорогая, я звоню, поздравить тебя. Погодите… что? — Не знаю, как тебе это удалось, но вчерашняя ВИП-персона звонила час назад и купила целую подборку абстракций! — Эстель радостно смеётся. — Он говорит, что в "Крофт Индастриз" перестраивает весь офис, и ему ничего так не хочется, как украсить стены работами наших художников. Мой желудок сжимается, когда я понимаю, что сердитые слова Чейза в лифте не были пустой угрозой. Я куплю столько чёртовых картин, сколько ты захочешь! Куплю всю эту грёбаную коллекцию! Но Бретт больше не твой клиент. Ты меня понимаешь? — Произошло недоразумение, Эстель… — А потом, почти сразу после того, как я повесила трубку, в галерею вошёл очень крупный мужчина с очень интересным шрамом и огромным букетом цветов для тебя! Красные розы просто прелесть, вся галерея пахнет божественно. Очевидно, Бретт Крофт, ВИП-персона с сегодняшнего дня, был так доволен, что подумал, что тебе нужна дополнительная благодарность за твои услуги! Держу пари, что так оно и было. — Не знаю, что ты сказала, но ты определённо произвела впечатление. — Эстель… — И ты даже не рассказала мне о трёх абстракциях, которые продала ему! — Ну, Эстель, как я и пыталась объяснить… — Отличная работа! Правда, — она перебивает меня. — Джемма, ma chouchoute9, я так рада, что даю тебе несколько дней оплачиваемого отпуска. Ты много работала, и это явно окупается. — Но, Эстель, если бы ты только позволила мне… — Никаких возражений! — её тон окончателен. — Ты целую вечность умоляла меня о каких-то личных днях. Какое выражение вы, американцы, используете? Не смотрите на зубы лошади? — Дарёному коню в зубы не смотрят, — поправляю я, смирившись. — Но, Эстель, нам, правда, нужно поговорить о причине, по которой "Крофт Индастриз"… — До свидания, Джемма! Увидимся в понедельник. Линия замолкает, и я медленно убираю телефон, глядя на него, как будто он может дать какие-то ответы. И тут меня осенило. Сегодня только вечер среды. А это значит, что у меня четыре полных выходных дня, чего не случалось за все годы, что я работаю на Эстель. И это повод для серьёзного празднования. Что же, несмотря на то, что моя жизнь (по большей части) пошла прахом и, видя, как десятки репортёров разбили лагерь возле моей квартиры, а парень, в которого я влюбляюсь, помолвлен с другой женщиной, я включаю музыку, ухмыляясь, узнав знакомые мелодии "Американской девушки" Тома Петти и группы "The Heartbreakers", и начинаю кружиться по квартире сумасшедшими, счастливыми кругами, пока мир вокруг меня не превращается в размытые цветные пятна. * * * Перекинув сумку через плечо, я выхожу из квартиры и закрываю за собой дверь, один раз поворачиваю ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта. Сумка достаточно тяжёлая, чтобы проверить моё равновесие, когда я спускаюсь по пяти лестничным пролётам. Я упаковала достаточно одежды только на несколько дней, но две большие бутылки вина, которые я спрятала внутри, немного утяжеляют вещи. Когда я достигаю уровня земли, я на мгновение останавливаюсь в коридоре и взбиваю волосы по бокам лица, так что они каскадом падают вниз тёмной завесой, закрывая всё, кроме моих глаз. Сунув руку в сумку, я хватаю потрепанную кепку "Ред Сокс", которую один из моих бывших парней (термин, который я использую в свободном смысле) оставил в моей квартире после пьяной ночёвки несколько лет назад, низко натягиваю её козырек на лоб и надеваю на глаза зеркальные солнцезащитные очки-авиаторы. Совершенно инкогнито. Ладно, я знаю, что это не совсем идеальная маскировка, но это лучшее, что я могла придумать за такой короткий срок. И, в любом случае, теперь, когда стемнело, большинство репортёров ушли домой на ночь, так что я смогу без проблем добраться до своей машины. Я делаю глубокий вдох, убеждая себя, что нет причин волноваться. Я просто распахну дверь и убегу раньше, чем у немногих оставшихся тут репортеров появится шанс остановить меня или сделать какие-нибудь хорошие фотографии. Проще пареной репы. На самом деле, если подумать, это не так просто, как кажется, ни фига не проще пареной репы. Проще самого простого. Как доширак. Или попкорн в микроволновке. Ну, честно, разве приготовить репу так просто? В первый и единственный раз, когда я попыталась испечь пирог с репой, он пузырился, и в итоге я получила липкий, ядовитый слой геля, обуглившийся на дне моей духовки, который невозможно было удалить никаким соскабливанием, и сработали все детекторы дыма в здании. Приехали самые настоящие пожарные и эвакуировали всех. Это было так плохо. Но я отвлеклась. Я почти добралась до заднего коридора, когда голос эхом разнёсся по пустому коридору, останавливая меня на полпути. — Собираешься с ночёвкой к своему новому парню? Я цепенею. Чистый яд в этих словах ударяет мне в спину и омывает меня. Ральф. Чёрт. Я знала, что мы неизбежно столкнёмся друг с другом, в конце концов, мы соседи, но каким-то образом мне удалось избегать встречи с ним с того момента, как я выбежала со стадиона той ночью. Я должна была знать, что моя удача не может длиться вечно. Хотя я не могу не подумать, что, если бы у меня был выбор, я бы предпочла толпу безжалостных репортёров разговору с Ральфом в любой день недели. — Или он уже бросил тебя? — выплёвывает он, его голос приближается.