Я не собираюсь форсировать этот вопрос, не тогда, когда он уже доверил мне гораздо больше, чем я когда-либо ожидала. * * * Не успеваю я опомниться, как мы возвращаемся в городскую черту и останавливаемся у моего дома, крыльцо которого освещено тусклыми уличными фонарями. Когда он паркуется и выключает двигатель, я удивлённо смотрю на него. — Зачем мы здесь? Я думала, мы… — я краснею. — Едем к тебе домой. — Тебе нужна одежда. — Что? — Одежда, Джемма, — его рот дёргается от веселья, хотя глаза смертельно серьёзны. — Достаточно на выходные. Может быть, дольше. Я ошеломлённо смотрю на него. — Почему? — Я уже говорил тебе, что нам нужно разобраться с дерьмом. — И? Его глаза мрачно блестят. — Ты останешься у меня в обозримом будущем, пока всё не уладится. — Нет, не собираюсь! — я усмехаюсь. — Джемма, — он качает головой. — Это происходит между нами. — Ты не можешь просто в одностороннем порядке принимать эти решения и командовать мной. — Вообще-то, могу. Бесстыдно ухмыляясь, он наклоняется ко мне, так что его губы практически касаются моих, и хватает мою дверную ручку. Когда он говорит, я чувствую, как каждое слово складывается у меня во рту, прежде чем звук достигает моих ушей. — Вытаскивай свою задницу из машины, солнышко. Мы поднимемся в твою квартиру, возьмём кое-какую одежду, а потом поедем ко мне и ляжем в мою постель. Мой рот открывается от его наглых слов, а он ещё даже не закончил. — Или, если ты хочешь поспорить со мной, мы можем подняться в твою квартиру, снять кое-какую одежду, остаться у тебя дома и лечь в твою постель, — его нос соприкасается с моим. — В любом случае, это произойдёт. Прежде чем я успеваю взорваться на него за то, что он уничтожил все предыдущие записи о властной альфа-мужественности, он распахивает мою дверь, отстраняется от моего тела и выскальзывает со стороны водителя на улицу. Я едва успеваю моргнуть, как он уже обошёл "Порше" спереди, рывком распахнул мою дверь и вытащил меня на тротуар за собой. Я смутно замечаю, что он перекинул мой рюкзак через плечо, но большая часть моего внимания сосредоточена на новостном фургоне, который с грохотом останавливается перед моим зданием. Только не снова. — Чёрт, — ругается Чейз. — Пошли. А потом мы бежим к двери, смеясь и ругаясь, поднимаясь по ступенькам, а репортёр кричит нам в спину. Чейз! Джемма! Посмотрите сюда! На периферийных устройствах вспыхивает ослепительная вспышка камеры, но я игнорирую её. Не отрывая глаз от клавиатуры, набираю код здания и пробираюсь внутрь, преследуемая по пятам. Когда дверь захлопывается, я приваливаюсь к ней спиной, задыхаясь от смеха, пытаясь осознать всю нелепость моей жизни с тех пор, как я встретила Чейза. Чем больше я думаю об этом, тем громче моё неженственное фырканье становится, пока в уголках моих глаз не появляются слёзы. — Джемма. Чейз подходит ближе, выражение его лица настороженное. К этому моменту я уже практически в истерике, так что не могу винить его за то, что он смотрит на меня так, будто я в двух кликах от полёта над гнездом кукушки. — Сделай глубокий вдох. Я взглядом встречаюсь с его глазами. — Папарацци снова разбили лагерь у моего дома. Он кивает. — Четвёртый день подряд. Он снова кивает. — Они только что заметили нас вместе, — к этому моменту я так сильно смеюсь, что едва могу отдышаться. — А это значит, что они станут ещё безумнее. — Джемма. — С таким же успехом они могли бы переехать сюда! — я хриплю между смешками. — Думаю, что на первом этаже есть свободная квартира, может быть, они могут превратить её в какую-нибудь комнату для перекусов, как на съёмочных площадках, где все репортёры могут заправляться между передачами. Я имею в виду, что они здесь так часто, сейчас, это просто практично… Мои слова обрываются, потому что внезапно губы Чейза опускаются на мои в твёрдом, строгом поцелуе, который крадёт дыхание из моих лёгких. К тому времени, как он закончил, мы оба тяжело дышим, и я едва могу вспомнить, почему я была так взвинчена всего несколько минут назад. Трудно вспомнить своё собственное имя, когда он руками обхватывают моё лицо, а его губы на расстоянии волоска от моих. Большим пальцем он нежно гладит хрупкую кожу под моим глазом, но его взгляд темнеет от страсти. — Лучше? — хрипло спрашивает он. Я вздыхаю. — Это никогда не станет более нормальным, не так ли? Он наклоняется чуть ближе, так что его губы касаются моих в призрачном поцелуе. — Не хотелось бы тебя огорчать, но нет. В моей жизни нет ничего нормального, и пока ты со мной, твоя тоже не будет нормальной. — А я? — я не могу не спросить. Его брови поднимаются. — С тобой? — добавляю я. — Это зависит от тебя, солнышко. Мои глаза практически вылезают из орбит. — Подожди… Его брови поднимаются выше. — Ты действительно позволяешь мне что-то решать? — спрашиваю я дразнящим голосом. — Кто-нибудь, принесите календарь! Отметьте дату! В этот исторический день Чейз Крофт действительно кое-что уступил Джемме Саммерс! Он ухмыляется, обнимает меня одной рукой за плечи и оттаскивает от двери. — Не привыкай к этому, — ворчит он, но я могу сказать, что под грубостью его тона, он смеётся. Когда мы поднимаемся по лестнице, я пересекаю лестничную площадку и подхожу к двери своей квартиры. — Это моя, — говорю я ему, чувствуя прилив запоздалого беспокойства, когда понимаю, что собираюсь показать Чейзу свою квартиру, мою грязную, крошечную, разномастную квартиру, которая, в целом, меньше, чем главная спальня на его чердаке. Меня это не очень волнует, но я испытываю настоящую панику при мысли о том, что он увидит мои работы. Они повсюду, холст за холстом, развешаны по стенам, прислонёны к мебели. Все картины, которые я слишком боялась выставлять на всеобщее обозрение, внезапно станут заметной частью тура по квартире Джеммы Саммерс. С таким же успехом я могла бы вытащить своё всё ещё бьющееся сердце из груди и передать его ему — это, вероятно, было бы менее личным. Нерешительно взявшись за ручку, я поворачиваюсь к Чейзу лицом. — Каковы шансы, что ты готов подождать здесь? Он ухмыляется, как будто думает, что я очаровательна, и я знаю, что шансы равны абсолютному нулю. — Открой дверь, Джемма. Я вздыхаю, потому что он, должно быть, самый властный, самый раздражающий человек в истории человечества. А потом я открываю дверь.