Страх камнем падает в мой живот. — Похоже, ты хранила там кучу старых бумаг… школьные табели успеваемости, старые счета, фотографии и тому подобное дерьмо. Они были разбросаны по всему полу твоей спальни, — взгляд Нокса сужается на моём лице. — Ты понимаешь, о чём я говорю? Я киваю. — Он поставил пустую коробку на твою кровать, когда закончил. В ней была записка. Я нервно втягиваю воздух, и Чейз сжимает руку вокруг меня. — Что там было написано? — я заставляю себя спросить, страшась ответа. Глаза Нокса полны решимости. — Завтра они будут смеяться не надо мной, сука. — Чёрт, — шепчу я. — Чёрт, чёрт, чёрт. Чейз разворачивает меня в своих объятиях, обхватывает моё лицо ладонями и наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — Джемма. Что не так? Мой взгляд, широко раскрытый от паники, скользит по нему. — Это беда. О боже, я должна уйти. Мне нужно убраться отсюда, уехать из города, может быть, вернуться к маме.… — Джемма. Его хватка на моём лице усиливается, не настолько, чтобы причинить мне боль, но достаточно, чтобы удержать меня в настоящем. — Расскажи мне, что происходит. Мы всё исправим. — Ты не можешь это исправить, Чейз! — истерический звук вырывается из моего горла. — Пресса… им это понравится. Они это съедят с потрохами. И последствия… Боже, я знала, что это произойдёт. Я знала, что они узнают. Чёрт возьми, я такая идиотка. — Солнышко. — Ты должен порвать со мной отношения, Чейз, пока всё это дерьмо не попало в вентилятор. Это будет чёртов бедлам. После этого они никогда не оставят меня в покое. — Я никуда не собираюсь. — Ты не понимаешь… — Джемма! — в его глазах вспыхивает разочарование. — Послушай меня. Мне плевать на твоё прошлое и на прессу. Для меня это не имеет ни малейшего значения. Всё, что имеет значение, это вот это, прямо здесь, ты и я, — его голос непоколебим. — Что бы это ни было, я всё исправлю. Но ты должна впустить меня. Ты должна доверять мне достаточно, чтобы исправить ситуацию к лучшему. Я замираю, глядя на него. Взвешивая правду в его словах. Голос матери шепчет из глубины моего сознания. Когда ты начнёшь падать, не отговаривай себя от этого, правильный мужчина будет там, внизу, чтобы поймать тебя. — Он знает, — шепчу я, глядя так глубоко в глаза Чейза, что почти вижу его душу. — Знает что, солнышко? Я делаю глубокий вдох. — Он знает о моём отце. * * * Нокс и Чейз уставились на меня с выражением удивления на своих по обыкновению стоических лицах. Я не могу их винить, услышать, что человек, ответственный примерно за половину моих хромосом — Майло Уэст, тот самый Майло Уэст, которому принадлежит семьдесят процентов технологической индустрии Новой Англии — это бомба, достаточно большая, чтобы потрясти даже самого спокойного человека. — Как это возможно? — прямо спрашивает Нокс, нарушая тишину. — Моя мать никогда не посвящала меня в самые низкопробные и грязные подробности, — я пожимаю плечами. — Всё, что я знаю, это то, что они встретились двадцать семь лет назад, разделили несколько недель страсти, и, как по волшебству, девять месяцев спустя… абракадабра, малышка! Нокс тупо смотрит на меня, явно не оценив мою попытку пошутить. — Джемма, — я перевожу взгляд на Чейза, когда он произносит моё имя. — Он знает о тебе? Я потираю висок, надеясь, что это успокоит пульсирующую головную боль. — Он знает. — И? Я вздыхаю. — И он никогда не интересовался мной, ясно? К тому времени, когда я появилась, у него уже была семья. У технологических магнатов-миллионеров нет привычки ходить на футбольные матчи своих внебрачных, прелюбодейных детей или приглашать их провести праздники вместе. — Он совсем не позаботился о тебе? — Он прислал деньги. Резкий выдох отвращения вырывается наружу. — Мама сразу же отправила их обратно. Нам не нужна была его благотворительность. — Это не благотворительность, если он твой отец, — мягко говорит Чейз. — Чейз, — я закатываю глаза. — Да, ладно, тебе. Он не мой отец. Он всего лишь донор спермы. — Джемма… — Нет! — я раздраженно провожу пальцами по волосам. — Я не хочу об этом говорить. И, честно говоря, если бы не Ральф, мы бы не заговорили об этом. Вообще никогда. Чейз прищуривает глаза, смотря моё лицо. Господину генеральному директору не нравится, что я храню от него секреты, это очевидно. — Что было в коробке? — голос Нокса низкий, напряжённый. Я бросаю взгляд мельком на него. — Моё свидетельство о рождении. Раздел "ОТЕЦ" пуст, так что это не сильно помогло бы ему. Но… там были письма. Он вопросительно поднимает бровь. — Он написал моей матери во время их… я не уверена, возможно ли их назвать отношениями. Во время их романа, полагаю. Любовные письма, полные красивых слов и обещаний. Или они были… пока он не узнал, что она беременна. Нокс прищуривает глаза, а Чейза сжимает челюсти. Они оба ждут, когда я закончу. — Он прислал ей 800 долларов и велел избавиться от этого. От меня, — я сглатываю, пытаясь сохранить хладнокровие. — Он сказал, что не может ставить свою семью под удар… — Чего? — голос Чейза вибрирует от едва сдерживаемой ярости. Я снова сглатываю. — Этой ошибки. — Грёбаный мудак, — Чейз ругается так громко, что я вздрагиваю от этого звука. — Если я когда-нибудь пересекусь с ним… — Чейз. Я кладу руку ему на плечо и жду, пока его мертвенно-бледный взгляд не поднимется на меня. Когда это происходит, я стараюсь говорить как можно спокойнее: — Он того не стоит. Мышцы на его щеке тикают с постоянными интервалами, пока он пытается контролировать свой нрав. У меня есть чёткое ощущение, если он когда-нибудь столкнётся с Майло Уэстом в тёмном переулке… только один из них выйдет живым. — Они у Ральфа, — говорит Нокс, снова привлекая моё внимание к нему. — Письма. Я киваю. — И я уверена, что он уже разослал их по всем новостным каналам, какие только смог придумать. Я даже удивлена, что у него хватило терпения дождаться завтрашнего эфира, чтобы разрушить мою жизнь.