– Привет всем, – скрипучим голосом произнесла Полянская и протиснулась мимо растерявшейся Даши. – А Анька где? – Здрасте... – Даша недоуменно прищурилась, разглядывая вошедшую. – Лелька, ты, что ли? – Я, что ли. – Боже, что случилось с твоим носом?! – непроизвольно вырвалось у Даши, о чем ей пришлось пожалеть. – Да помолчала бы! – Полянская тут же рассвирепела. – А твою рожу в галереях показывают. Тоже мне, начальник землетрясения приехал! Даша несколько опешила от такой реакции. Оглядывая мощную фигуру Аниной соседки, она попыталась оправдаться: – Ну, ты меня прости. Когда я последний раз тебя видела, у тебя был совсем другой нос. И худее ты была раза в три... Лелька разозлилась еще сильнее. – Когда ты меня последний раз видела? В колыбели? – Да в какой колыбели! Лет шесть, семь, восемь... назад ты была еще очень даже стройной. – Я и сейчас очень даже стройная! Заслышав перебранку, из кухни выскочила Аня. – Да ладно, не переживай, – попыталась успокоить она разбушевавшуюся соседку. – Просто она тебя давно не видела. Ты, Рыжая, кстати, тоже не похудела. Юля, проходи, сейчас будем чай пить. – Не похудела, – проворчала Лелька. – Да просто в свинью превратилась... – Что у нее с носом случилось? – шепотом спросила Даша подругу. – Упросила Боба сделать ей греческий нос, – также шепотом ответила Аня. – Давно еще. Ты что, не знала? – Откуда я могла это знать, – пожала Даша плечами. – Кстати, Боб когда-нибудь видел греков? Анна закрыла лицо руками, плечи ее вздрагивали. А из комнаты донеслось ласковое блеяние: – Ой, кто это? Ой, здравствуйте! – Ну, все, – не выдержав, рассмеялась Аня. – Твоему приятелю конец пришел. Она ужасно любит молоденьких и маленьких. – Пойдем спасать его. Даша счастливо заулыбалась. Предстоящее зрелище обещало быть забавным. Иржи стоял по струнке и приветственно кивал головкой. – Очень приятно. Полянская подошла к нему вплотную и потрепала по щеке. – Иностранец? Рыжая, твой, что ли? – Нет, нет! – поспешно ответила Даша. – Он ничейный. Приехал Кремль посмотреть. Чех заподозрил неладное и начал нервничать, – Может быть, я вам мешаю? Может, мне и правда поехать на экскурсию?.. – Не переживай, малыш, – Полянская устроилась на диване и, притянув Иржи за талию, усадила рядом с собой. – Я тебе и Кремль, и дедушку Ленина, все покажу... Чех напрягся и беспомощно посмотрел на Дашу. Та лишь пожала плечами, мол, нечего было возвращаться. Повисло неловкое молчание. Ситуацию разрядила хозяйка. – На, прочитала я твои записки. Ну и стерва же ты была, – сказала она, бросая книжки на диван. Даша кинула быстрый взгляд в сторону Лельки, но увидела на ее лице лишь похотливую улыбку, обращенную к Иржи. – Я одна, что ли, такая была? Можно подумать, ты... – Но Петрова не дала ей договорить: – Сидела бы я сейчас в девках!.. Разумеется, никакой программы писать не надо. Я составила список всех мест, где ты бывала, на него наложила список мест, где в принципе что-то можно спрятать... – По-моему, спрятать можно что угодно и где угодно, – перебила ее Даша. – Чего ищем? – пробасила Лелька, поглаживая Иржи по плечу. Юноша сидел, боясь пошевельнуться, лицо его искажала гримаса ужаса. Аня не обратила на парочку никакого внимания. – Это только по-твоему. Искомое место должно отвечать сразу нескольким требованиям. Первое: быть доступным для проведения подобной операции. Следовательно, отпадают все частные квартиры и дачи. Второе: быть достаточно малолюдным, чтобы, с одной стороны, иметь возможность проводить операцию выемки без помех, а с другой – быть застрахованным от случайного обнаружения. Таким образом, отпадают культурные заведения: театры, клубы, рестораны и так далее. Затем, вызывают определенные сомнения Кавказ и Крым. Слишком беспокойная зона. Да к тому же сейчас это территория других государств. Трудно представить, чтобы Кока так рисковал. – А что же тогда остается? – растерянно спросила Даша. – Рыжая, – Петрова предостерегающе подняла палец, – я не сказала, что в вышеупомянутых местах однозначно ничего не спрятано. Я сказала, что начинать надо с наиболее подходящих мест. А таких, на мой взгляд, всего три. Это район Элеонориной дачи, пенаты Боба и некий пансион в покинутой тобой Чехии. – Ну, здрасьте вам! – всплеснула руками Даша. – Только что ты мне рассказывала, что это не может быть ни дача, ни заграница, и вдруг оказывается... – Подожди, Рыжая, не шуми. Сейчас ты убедишься в моей правоте. Все эти места почти идеально подходят под наши требования. Берем объект Х-1, – она быстро нарисовала на листе бумаги квадратик, – Элеонорина дача. Это место описывается тобою подробнее всех остальных. И в основном описываются темные закоулки в ее окрестностях, где ты обжималась, скажем так, сначала с гражданином А, потом В, а потом, увы, и С. При этом у тебя хватало нахальства практически на одном и том же месте говорить одни и те же слова только разным людям. Тот дуб и скальный пригорок, я, кстати, не спрашиваю, что это за словообразование такое, мне интересно, где ты скалы в Подмосковье нашла, так вот, они, на мой взгляд, должны были просто развалиться, взирая на твое аморальное поведение. И, тем не менее, если Кока действительно был в тебя влюблен, его могло затронуть как эротически-магическое воздействие данной местности на твою чувственность, так и подробное описание сего малолюдного уголка природы. Там есть дуб, а в дубах бывают дупла, там есть некие скалы, а следовательно расщелины, короче, набор полостей, в кои можно было нечто засунуть. А поскольку кроме тебя туда никто не ходил обжиматься, а ты давно уехала, то Кока вполне мог приходить на «скальный пригорок несбывшихся желаний», прижимать голову к «безмолвному дубу» и грустить о тебе, прикрывая клад «мшистым лишайником». Кстати, жалко, что дуб безмолвный, а то могли бы допросить его с пристрастием. – Аня с хрустом потянулась и взяла в руки чашку. – Можешь иронизировать, сколько влезет. – Дашу явно смутило публичное обсуждение ее прошлого. – Мне, по крайней мере, есть о чем вспомнить. Петрова сделала большой глоток и отставила чашку. – Ладно, это я так, от зависти. Поехали дальше. Объект Х-2. Дача-мастерская Боба – Володи Кузьмина. Насколько я поняла, это старинный дом, построенный еще его прадедом, скульптором? – Нет, – Даша улыбнулась тонкой улыбкой знатока. – Василий Константинович был живописцем. Прекрасным художником, с необыкновенно чутким, я бы даже сказала, изысканно-утонченным видением самых простых вещей. Он не приобрел известности только потому, что практически все свое время отдавал обучению детей. На протяжении долгих лет он создавал уникальную методику... – Это ты мне потом расскажешь. – Аня решительно прервала искусствоведческое отступление, обещавшее быть долгим. – Для нас главное заключается в том, что и ты, и Кока были там частыми гостями. – Это правда. – Даша, остановленная на самом интересном, недовольно поджала губы. – Макеев с Кузьминым очень дружили. Кока был археологом, а Боб – скульптором-любителем... Я помню, они часами спорили о Шумерах, о Микенах и прочих погибших цивилизациях. При слове «раскопки» меня до сих пор в дрожь бросает. – Раскопки? – Петрова задумчиво посмотрела на подругу. – Послушай, а в Чехии проводятся сейчас какие-нибудь интересные раскопки? Даша пожала плечами. – Да мне-то откуда знать! Я там пять лет посуду мыла. Рядом с нашим домом копали только траншею для телефонного кабеля... Что творилось вокруг, понятия не имею. А ты к чему спрашиваешь? – Тут, видишь, какое дело... – Аня принялась чертить на бумаге какие-то знаки, – одно из трех мест, которые мне показались подходящими для закладки, находится в Южной Чехии, насколько я поняла, ты там когда-то месяц от безделья лечилась. Коку убили тоже в Чехии. А что, если тебе попытаться узнать, зачем он туда приехал? – Куда именно? – Даша озадачено покрутила головой. – В Чехию? В банк? Как я смогу это узнать? – Ты же историк, вот и походи по всяким вашим маевкам, поспрашивай. Даша от возмущения даже задохнулась: – Анька, ты в своем уме? Какой из меня археолог? Да они друг друга на расстоянии трех миль узнать могут по бешеным глазам и следу от лопаты. А я до сих пор с содроганием вспоминаю, как археологию сдавала... Мой ответ с ихней кафедры пришло человек шесть слушать. Смеялись надо мной минут двадцать, Еле-еле тройку выпросила, сказала, что беременная двойней. О чем, Бога ради, я с ними разговаривать буду? Да для них выкопанная женщина в десять раз интереснее живой. К тому же искусствовед и археолог – люди с абсолютно разной ментальностью – к примеру... – Рыжая! – Петрова с силой хлопнула ладонью по столу. – Ты прекратишь свои лирические отступления? Кому все это надо: тебе или мне? Я разработала план, пожалуйста, ознакомься с ним, а потом я выслушаю твои возражения. Даша сразу не нашлась, что возразить, поэтому с недовольным видом придвинула исчерканный листок к себе. – Бла-бла-бла... Элеонорина дача, Бобова дача, пансионат в Крещовицах... Мы что, там все должны будем перекопать? – Не говори глупости, если человек сказал тебе, что ты найдешь, значит, это место должно быть легко доступным. – Тоже мне, вывод. Когда он там... – У Даши вдруг задрожал голос, она быстро сжала пальцами кончик носа, чтобы не расплакаться. – Когда он там, в банке, умирал, он что, по-твоему, должен был сказать: вот, отдаю тебе миллион, но ты все равно его никогда не найдешь, мол, не пер тебе? Петрова нахмурилась и пристально посмотрела на свою собеседницу. – Подожди, подожди! Ты можешь повторить точно, слово в слово, что именно он тебе сказал? Даша пожала плечами и неуверенно протянула: – Ну, в общем, да... – В общем или да? – Не знаю! Наверное. – Она замолчала. – Кажется, Кока сказал: «миллион долларов» и «возьми это». Или что-то в этом роде. – «Возьми это»? Макеев именно так сказал?