Даша подняла глаза к потолку и задумалась. Тихо бормотал телевизор, похотливо мурлыкала Лелька, за окном кричали соседи. Через пять минут бесплодных попыток что–либо вспомнить Даша призналась: – Нет, с уверенностью не скажу. Просто возникло такое ощущение. Знаешь, как будто такое марево в воздухе... Аня предостерегающе подняла руку, показывая, что с ее ощущениями знакомиться не намерена. – Ты как Бетховен. У того тоже весь мир был в воздухе. Ладно. С кого начнешь? – Начнешь? Почему начнешь? – встрепенулась Даша. – А ты разве не со мной? – Э, нет! Такого уговора у нас не было. Хочешь по пригоркам и помойкам лазать – это твое дело, а у меня своих проблем больше чем достаточно. Даша хотела было пуститься в уговоры, как неожиданно сбоку раздался сдавленный крик. Подруги одновременно повернули головы в сторону доселе безмолвной парочки. Иржи подскочил как ужаленный и, тяжело дыша, растирал плечо. – Простите, пани Даша, простите, пани Анна, – мне... мне срочно надо отойти. Встретимся, как договаривались, – на Пушкинской. – И, не произнеся больше ни слова, он пулей вылетел в коридор. Лелька моргнула и медленно покачала головой. – Надо же, какой молоденький, а какой уже нервный. Это у вас там все от неправильного питания. – Чего ты с ним сделала? – спросила Аня. – Да ничего. Так, слегка играя, прижала зубами... А он вскочил, как бешеный. – Да ты небось ему руку чуть не откусила! – возмутилась Даша. – Он, наверное, подумал, что ты его сожрать хочешь! Думай, прежде чем что-то делать. Лелька вскочила и уставила руки в боки. Визжала дрель. Глава 10 1 Входная дверь подъезда хлопнула, и консьержка, молоденькая девушка лет восемнадцати, мгновенно спрятала чтение под стол. В вестибюль «посольского» дома на Киевской уверенной походкой вошел привлекательный, безупречно одетый мужчина лет тридцати. С первого взгляда в нем чувствовалась порода: аккуратные, крупные черты лица, короткий прямой нос, уверенный взгляд светло-серых глаз. Густые русые волосы уложены с тщательно продуманной небрежностью, кожа идеально чистая, в меру загорелая. Консьержка зарделась. – Здравствуйте, Герман Владимирович, – кокетливо произнесла она с южными, чуть тягучими интонациями. – Рада вас видеть. Только что прилетели? – Да. Здравствуйте, Катенька, – приветливо улыбнулся мужчина и не останавливаясь прошел к лифту. Как только двери кабины за ним закрылись, мужчина стер с лица улыбку и брезгливо усмехнулся. «Герман Владимирович» называет она его, предполагает, что этим высказывает особое почтение. Дура. Надо же быть такой непроходимо наглой дурой. Неужели она всерьез думает, что ее простоватая морда лимитчицы может хотя бы на секунду его заинтересовать? Лозенко нажал кнопку своего этажа. Но в голове все же зацепилась занозой мыслишка: а ты думал, на всю жизнь останешься Герочкой, сладким ангелочком? Мужчина зло выругался и несколько раз ударил затылком о стенку лифта. Неужели и правда молодости конец? Неужели девчонки, которые еще совсем недавно падали в обморок только при одном звуке его голоса, скоро начнут называть его дядей и уступать место? Он криво усмехнулся. Те девчонки давно выросли, и уступать ему место будут уже их дочери. Для них он никогда не станет самым красивым мальчиком в доме, для них он будет «упакованный мужик на «мерсе». Послышался мелодичный сигнал, и на панели погасла цифра «5». Пятый этаж. Раздраженно сдернув с шеи шелковый шарф, Герман вышел из кабины. 2 Далее в состоянии крайнего раздражения Лозенко никогда не терял врожденного изящества. Был в нем какой-то непостижимый, вызывающий шарм, небрежный шик, с которым он одинаково элегантно носил и глухие английские костюмы, и пляжные шорты. Справедливости ради следует заметить, что и то и другое заказывалось в самых дорогих лондонских магазинах. В выборе одежды Лозенко был придирчив и консервативен. Так же, как и в своих взглядах. Его заказчики – те, кого сейчас называют «новыми русскими» и с которыми, к сожалению, приходилось общаться, вызывали у него отвращение своей наглостью, необразованностью и плебейским стремлением одеваться в вульгарных итальянских бутиках – магазинах готовой одежды. Как ни странно, но Лозенко скорее простил бы им хамство, но никак не скверную одежду или готовую обувь, пусть даже баснословно дорогую. Но больше всего Германа бесило то, что все они – и мужчины и их тупые любовницы – при первой встрече принимают его за жигало или, в лучшем случае, манекенщика дорогой мужской одежды. Об этом ему говорили особенно часто. Говорили с тем же восхищенным придыханием, что и сопливая консьержка, искренне желая доставить удовольствие. Эти люди даже на секунду не могут себе представить, что можно иметь привлекательную внешность, прекрасное воспитание, но при этом быть еще и богатым. А будучи богатым, не говорить без остановки о бизнесе и деньгах. Свиньи. 3 Войдя в просторный холл своей огромной четырехкомнатной квартиры, Герман кинул плащ на разлапистую вешалку и быстро прошел в ванную комнату. Включив свет, придирчиво осмотрел фас и профиль в специальное косметическое зеркало. Мягкий розовый свет выгодно осветил правильный овал загорелого лица. Герман немного успокоился. Нет, нет – он еще очень привлекателен, да и что за возраст – тридцать! Другие только жить начинают... Он еще раз глянул в зеркало, провел рукой по волосам и прошел в гостиную. Больше, чем своей внешностью, Лозенко гордился, наверное, только своей квартирой. Ее переделка обошлась ему дороже покупки новой, но полученный результат стоил того. Все комнаты, за исключением кабинета, проектировал лучший дизайнер Лондона в стиле английского модерна. Правда, были учтены кое-какие требования заказчика. В результате получилось легкое, насыщенное воздухом пространство, в котором лаконичная безупречность чистых линий модерна была избавлена от излишней холодности. Полюбовавшись своей гостиной, Герман задернул шторы и с наслаждением опустился в массажное кожаное кресло, стоявшее в самом темном углу комнаты. Вытянув ноги, он устроился поудобнее и включил стереосистему. Вопреки обыкновению этот перелет утомил его. В первом классе рейса Амстердам – Москва вместо пустых кресел или тихих людей в дорогих костюмах, неожиданно оказались три высоченные девицы, которые трещали без умолку о каких-то съемках и не давали ни минуты покоя. Герман взял журнал, который ему так и не дали прочитать невоспитанные манекенщицы. Одна из статей его особенно взволновала. Еще перед взлетом, когда он только увидел заголовок, почувствовал, как у него начало подниматься давление. Ведь если интерес к этой теме будут подогревать, то весьма скоро можно столкнуться с немалыми проблемами. Он вздохнул и раскрыл заложенную страницу. «Фантастическое и невероятное происходит не только в книгах известных писателей-фантастов, – писал автор статьи. – Это фантастическое и невероятное окружает нас буквально на каждом шагу. Прошлое нашей планеты является целым миром – со своими тайнами и загадками. Мы хотим предложить вам сегодня чуть пофантазировать. Попытаемся приоткрыть завесу над одной такой загадкой прошлого. Мы хотим предложить вам самим стать и фантастом и первооткрывателем – может быть, именно вы и станете тем человеком, которому наконец-то удастся отгадать тайны Атлантиды...» Глава 11 1 Иржи «нарезал» сто двадцать четвертый круг вокруг памятника Александру Сергеевичу, когда из перехода, наконец, показалась рыжая голова. – Пани Даша! – радостно запрыгал он. – Я тут! – Вижу, – недовольно ответила молодая женщина, подходя ближе. – Ты чего раскричался? – И быстро огляделась по сторонам. – А что, нельзя? – смутился чех и тоже осмотрелся. Даша посмотрела на него, как пастух на загулявшего ягненка, и назидательно произнесла: – Не рекомендуется. Рассказывай, где был, что видел? Иржи неопределенно пожал плечами: – Да так... Гулял по улицам. На метро катался. Интересно... – Он посмотрел на носки своих кроссовок и неуверенно добавил: – Мне без тебя очень скучно. Дашу удивил тон нового знакомого – он бы еще зевнул в конце фразы. И глаза какие-то холодные. Может, он имел в виду, что ему без нее как без гида скучно? Однако по большому счету это было безразлично, посему детали уточнять она не стала и, подхватив чеха под руку, повела вниз по Тверской. – А чем, собственно говоря, ты занимаешься? – Да всем понемножку. А ты? Простой вопрос застал Дашу врасплох. – Я? Пока ничем... У меня, понимаешь, был такой сложный развод... Иностранцы к институту брака относятся серьезно. Стоит сказать, что у тебя сложные отношения с супругом или, не дай Бог, ты пережила сложный развод, все вопросы отпадают сами собой. Юноша тут же поспешил переменить тему: – А чем занималась до того, как уехала отсюда?