Он почти ненавидел этих людей. Значит, данные были верными, видимо, Фриманы пытаются выбить из немцев досрочную пенсию или что-нибудь в этом роде и поначалу приняли его за работника социальной службы. Значит, надо опять все переигрывать. – Видите ли, я... Наша компания снимает многосерийный документальный фильм об эмигрантах. Нам было бы интересно записать и ваш рассказ... – Сначала заплатите, а потом мы подумаем, стоит ли с вами связываться. – Сколько же вы хотите? – Лозенко, не скрывая, усмехнулся. – Триста марок! – Триста? – Разумеется, он прямо сейчас мог засунуть этому огрызку и в два раза больше, но по правилам игры стоило взять тайм-аут. – Не многовато ли за одни раздумья? Хотите, заплачу вам пятьдесят марок за полчаса разговора, а там вы уже сами решите, как поступать дальше. – Беня, бери деньги, но скажи, чтоб не доставал ни фотоаппарата, ни магнитофона! – Давайте деньги, но не вздумайте нас фотографировать или записывать на пленку – у нас хорошие адвокаты. – Не сомневаюсь, – пробормотал Лозенко, протягивая хозяину хрустящую купюру. Глава 26 1 – Не верю я ему, понимаешь, не верю! Даша, закинув ноги на журнальный столик, в третий раз попыталась прикурить сигарету, но дешевая пластиковая зажигалка только щелкала, не давая никакого пламени. – Думаю, его ко мне прикрепили. Можешь себе представить: каждый раз, как он только меня видит, сразу же делает предложение. – Какое? – равнодушно спросила Аня, которая уже битый час разглядывала через окно проплывающие по осенней синеве облака. – Что значит – какое? Замуж, конечно. – Ну так выходи, раз предлагает. Даша со злостью запустила зажигалкой в приоткрытую балконную дверь и саркастически рассмеялась: – Может, ты не помнишь, но я уже один раз сходила, спасибо! И потом, сама подумай, с чего бы это такому интересному мужику жениться? А? Тебе не кажется это подозрительным? – Может, возраст, – все тем же безразличным голосом проговорила Петрова, не отрывая взгляда от облаков. – Или детей захотел... – Тоже мне возраст! Еще сорока нет. А детей он и так может иметь сколько захочет. Хоть в каждом городе. – Ну тогда не знаю. Ко мне-то ты что пристала? – Мне кажется, там, – Даша понизила голос и со значением указала пальцем на потолок, – убеждены, что я скрываю документы или тайные счета своего бывшего свекра. Вот и приставили его ко мне. – А ты скрываешь? – Аня впервые за все утро посмотрела на подругу. – Кстати, где тот чех, с которым ты приехала? – А, – Даша махнула рукой, – у Димки живет. Тот еще, кстати, с дачи не вернулся. Жена с тещей его так запугали, что ему проще в своем Кукуево ночевать и оттуда на работу ездить... – Так, значит, твой приятель у него один живет? – Откуда я знаю? Может, уже с кем-то... Подозрительный он какой-то. Мне кажется, что он за мной тоже следит. Я имею в виду еще из Праги. Аня рассмеялась и с хрустом потянулась. – Рыжая, сходи на консультацию. У тебя и раньше с мозгами проблемы были, а сейчас, видимо на почве неудачного брака и повышенной смертности вокруг, совсем плохо стало. Ты бы хоть съездила проверила своего иностранца. Представляешь, какое будет у Димки лицо, когда он вернется домой и обнаружит у себя в квартире лишь пустые стены? – Плевать мне на его лицо! – разозлилась Даша. – Что, у меня своих проблем нет? И потом, у Митрича все равно красть нечего... Они только что ремонт сделали, голубки. Кстати, как у тебя с Эдиком? – О! – воодушевленно всплеснула руками Анечка. – Благодаря тебе просто замечательно. У нас сегодня рандеву. – Ну вот видишь! – Гордо провозгласила Даша. – Мое слово – кремень, как обещала, так и сделала... – На Петровке! Куда, кстати, и тебя сердечно зову! – зашипела на нее позеленевшая от злости Аня, протягивая повестку. – Как ты думаешь, после твоих выходок у меня остался шанс увидеть его вне казенного помещения?! Даша опешила от столь черной неблагодарности, даже голос ее задрожал: – И это вместо спасибо?! Да я, можно сказать, радикально изменила твою жизнь: добилась того, что вы теперь будете регулярно встречаться на протяжении долгого времени, пока, например, дело не закроют, а ты мне даже за это «спасибо» не скажешь? Петрова заметалась между балконной дверью и журнальным столиком, яростно пиная попадающиеся под ноги предметы: – Нет, я просто ума лишилась в тот день, когда подумала, что ты мне сможешь помочь! – Тебе не угодишь, – надулась молодая женщина. Некоторое время подруги молчали. Наконец Даша не выдержала: – Как я поняла, на твою поддержку рассчитывать больше не приходится? Аня посмотрела на беспокойную гостью недобрым взглядом и уселась в кресло. – Нет, отчего же. Теперь уже я, – слово «я» она подчеркнула, – постараюсь помочь тебе до конца. Твоего или моего – безразлично. Раз после твоей помощи мне остается лишь развеселый удел старой девы, то отныне все свое свободное время я смело могу посвятить поиску янтарной комнаты, сокровищ инков или вкладов МММ. Я полностью в твоем распоряжении. Приступаем к разработке плана. Даша слушала монолог подруги с опаской. Но услышав, что Петрова согласна ей помогать и дальше, радостно заулыбалась: – Я знала, что тебе будет интересно. 2 Перемирие решено было заключить на кухне. Избавившись благодаря появлению Даши от «Нелькиных набегов, Аня наконец обзавелась едой, и посему стол выглядел жизнеутверждающе . – Я, кстати, здесь у вас похудею, – провозгласила Даша, намазывая икру на хлеб. – Ты так думаешь? – с сомнением переспросила хозяйка и подвинула масленку поближе к ней. – Мажь, мажь, не стесняйся. – Конечно. Как только я сажусь за стол, так сразу что-нибудь происходит. В связи с этим очень тебя прошу: постарайся не умереть, пока я не докончу свой завтрак. – Сделаю все, что в моих силах. Так о чем ты вчера со своим подполковником беседовала? Даша засунула бутерброд в рот, облизнула палец и задумалась. – Да, в общем, ни о чем особенном. Но кое-какие факты все же любопытны. Во-первых, Полетаев считает, что убийства Вити и Макеева связаны. Во-вторых, он уверяет, что Кока прилетел в Прагу специально, чтобы встретиться со мной. А в-третьих, за мной следят человек двадцать... – Ты это серьезно? – вскинула голову Аня. Вопреки обыкновению она восприняла слова подруги без тени насмешки. Однако Даша по-своему расценила ее вопрос: – Ну хорошо, пусть не двадцать. Но все равно значительное количество. Анна задумчиво жевала ломтик сыра. В робких осенних лучах впадающего в спячку солнца ее лицо выглядело очень усталым. Даша поняла, что подруга размышляет, а потому лучше ей не мешать, лучше сделать себе еще два бутерброда. Но не успела она домазать икру, как Петрова бесцеремонно отодвинула тарелку с бутербродами в сторону. – Еще успеешь брюхо набить. Давай выясним все по порядку. Начнем с Вити. Ты говорила, что, когда увидела его мертвым в кабинете, на его столе лежал пистолет. – Револьвер... – Не имеет значения. А это не могло быть самоубийством? Твой Полетаев ничего не говорил об этом? – Нет. Он так же, как и я, уверен, что Максимова убили. – Так же, как и ты! – Аня покачала головой. – А ты у нас кто? – Хорошо, – Дашу задела ее насмешка. – Допустим, я пустое место, но ты-то сама веришь в то, что Рыбий глаз вдруг пошел и ни с того ни с сего застрелился? Спорить не буду, настроение у него было, прямо скажем, похоронное, но и помирать он не собирался. Более того, он хотел, чтобы я помогла ему найти Кокиного убийцу. Вот если бы он сначала заплатил те самые десять тысяч и только после этого, как бы с чувством выполненного долга, пошел и застрелился – то еще куда ни шло, а так... – А так это все равно ничего не означает, – перебила Аня. – Может быть, Максимов поручил кому-нибудь другому выплатить тебе вознаграждение. Может, завтра придет человек, передаст тебе кассету и оговорит условия договора. Хотя, конечно, возможен и другой вариант: после разговора с тобой Витя окончательно впал в депрессию плюс алкоголь. Белая горячка и конец.