— Куда полез? Что, кино не смотрел? Русские после первой не закусывают… Рассмеялись. — Видали, кто тут учится? — спросил рыжий, имя которого Иван все не мог запомнить. — Всяких не русских тоже полно… — Негры есть, — кивнул длинный, тоже обладатель не запоминающегося имени… — И вьетнамцы… — сказал Жорик. — Сам видел… — А чего они тут? — спросил длинный. — Что, дома не могут учиться? — А у них институтов нет, — отозвался Иван, разливая по следующей. — Наша система образования самая передовая в мире! — У них образование дают плохое, вот к нам и едут, — объяснил особо не понятливым Жорик. — За нас, — сказал Шилов. — Выпьем за нас! Выпили. Можно и закусить… — А тут еще один негр есть, так он принц. Настоящий… — сказал рыжий. — Врешь, — вырвалось у народных масс. — Не, честно, — клятвенно стал заверять рыжий. — Настоящий принц из Африки. Он, гад, еще мастер какой-то негритянской борьбы… — Самбо, что ли? — спросил длинный. — Ты что? — отозвался Иван. — Самбо это наша борьба, а у них там всякая фигня… — Каратэ тогда… — сказал длинный. — Да не, — сказал рыжий. — Там какая-то другая борьба. Я сам видел, как он двоим нашим пацанам бобов надавал. Да и сам он здоровый такой… — Откормил харю на принцевых харчах… — усмехнулся злой улыбкой Жорик. — Вот напьюсь, начищу ему его принцеву рожу. Он у меня узнает, что такое русский рабоче-крестьянский кулак в рабочем виде… Вяло обсудили последствия, но таковых как будто не узрели. Тема стала не интересна, и решено было её сменить. — А бабы тут какие! — сказал молчавший до этого лысый парень. — Одно загляденье! — Ничего, — успокоил всех Иван. — Вот утрясется все, семестр начнется, тогда и за баб можно будет взяться… давай выпьем… за баб. Когда закончилась водка, кто-то бросил на стол трешку: — Надо еще взять! — А давайте возьмем на все пиво… — предложил Иван. — Мужики говорят, что пиво после водки очень полезно… сам сегодня в магазине слышал… — Врешь! — усомнились массы. — В натуре не вру. Сам слышал… Долго доказывать не пришлось. Не тот случай. Решили брать пиво. Долго думали, кому идти, и в итоге пошли всей толпой. В магазине тоже всей толпой покупали: один в очереди к прилавку, один в кассу, остальные снаружи курят и время от времени сменяют очередников… Возле общежития стояли два негра. Переговаривались не по-нашему. Сволочи. Лучше бы молчали. Пацаны-то уже выпили… — Вот он, — сказал рыжий. — Принц который… — Это он наших бил? — уточник Жорик. — Он самый… — А ну-ка, сейчас я ему… Ваня Шилов, залитыми алкоголем шарами, довольно долго весело наблюдал, как негр-принц из далекой африканской страны, быстро и красиво кладет на асфальт этих, как их, соотечественников, с не запоминающимися именами и рабоче-крестьянскими кулаками. Когда все соотечественники с кулаками легли, повинуясь твердой руке африканца и его экзотической борьбе, Иван, перехватив сетку-авоську с шестью бутылками пива поудобнее, крикнув, что было сил «За Родину!», нежно опустил полезный после водки напиток на голову царствующей особе… В ближайший отдел милиции привезли всех участников. Вахтерша через окно разглядела войну миров и быстро набрала привычные цифры на грязном телефоне, который когда-то, лет тридцать назад, был чистым и стоял в другой организации. Товарищей из ближайшего отделения милиции интересовала не чистота телефонного аппарата, а информация, переданная по нему. Товарищи из ближайшего отделения оценили информацию по достоинству и в результате Иван, сидя на скамье в «телевизоре», сказал Жорику: — На хрена надо было? — Хрен его знает… — отозвался Жорик, которому принц удачным ударом раскроил бровь надвое. — Сам не знаю. За наших обидно было… здорово он им тогда… — Да и сейчас не плохо… — усмехнулся Иван. Ему единственному не досталось от принца. Принцу досталось от него. — Международный скандал… — тихо сказал майор милиции из уголовного розыска и вдруг взвыл во весь свой майорский голос: — Международный скандал! Плакала моя пенсия! — Чего он орет? — спросил Жорик. — Скандалит… — отозвался Иван. — На пенсию, вроде хочет. — Ну и пусть идет. — С нами теперь он туда точно пойдет… — уверено сказал Шилов. Хоть он и не знал специфику милицейской службы, слова его впоследствии оказались пророческими… Внезапно появившиеся товарищи из КГБ в штатском, быстро установили личность принца и, извинившись перед ним за поведение советских комсомольцев, спортсменов и золотых медалистов, увезли негра в приемный покой зашивать голову, и демонстрировать колоссальные возможности советской медицины в данной области. В кабинет уголовного розыска стали уводить по одному. Когда в «телевизоре» остались только Жорик и Иван, в камеру вошел старшина из дежурной части. — Дайте закурить! — Не курим, начальник, — вдруг пугающе — не знакомо, по блатному отозвался Жорик. — Спортсмены мы, начальник… Старшина почесал у себя в затылке и озадаченно произнес: — Это, конечно так… И ни одной бутылки у вас не осталось, а такое пиво хорошее… В глазах старшины блеснуло огорчение за своих соотечественников, которые могли бы и не так сильно приложить принца пивом. В таком случае могло что-то остаться, что можно было бы с большим удовольствием выпить… Жорик по блатному оскалился, и блеск его фиксы вдруг стал совсем понятным. Жорик пояснил удивленному Ивану: — Меня матушка в институт отправила, что бы я, по ее мнению, человеком стал. А то я все время типа с блатными да с блатными… Шилов усмехнулся. За две недели, которые он прожил в общежитие, ему так и не удалось распознать в Жорике блатного урку. Урка в Жорике пробудился только сейчас, в камере… — Сейчас поведут пытать, — начал советовать Жорик. — Ни в чем не сознавайся. Шел мимо, споткнулся, авоська сама на него упала… а то сейчас припаяют срок года на три, и тогда будь здоров… Шилов смотрел на своего соседа по общежитию большими круглыми глазами. Тот продолжал: — Главное — не сознаваться. Я — не я, лошадь не моя. Понял? — Понял, — кивнул Иван. — И все будет ништяк… Шилова вскоре забрали из «телевизора» и отвели к оперу, в кабинет уголовного розыска. — Ну, и что с тобой делать, Шилов? — спросил лейтенант, помахав перед его носом пачкой листов: — Смотри, твои дружки все как один на тебя показывают — ты подбивал на драку, ты её затеял, и ты же его авоськой, — лейтенант с горечью прикрыл глаза: — авоськой с пивом… и ни одной не осталось… хулиганство или покушение на убийство иностранного подданного? Шилов впервые в жизни попал в милицию, не знал как себя вести, а короткий инструктаж Жорика уверенности ему придать не смог. Пустив слезу, он долго клялся, что больше не будет, но строгий лейтенант вынес свой вердикт: — Посидишь у нас дня три, пока то да сё… Товарищ из КГБ в штатском, вернувшись из больницы, где сейчас восстанавливали пошатнувшееся здоровье царствующей особы, сообщил перепуганному Шилову, что тот отчислен из института, как неблагонадежный. То же самое было сообщено и Жорику. Неблагонадежность студентов определялась не столько их поступком, сколько закрытостью института… С тяжелым сердцем Иван вместе с Жориком вошли в камеру. Там сидели двое. — Здравствуйте люди добрые… — поздоровался Жорик. — Оба-на! — один из сидельцев, тот, что был помоложе, подскочил: — Кого это к нам судьба забросила? А ну, обзовитесь, кто такие будете! — Я Жорик с Ростова, меня там многие знают. Сеня, Зёма, Васек толстый…