И все это были честные люди. То особое чутье на неправду, которое угадал в нем Сандлер, помогло Сергею быстро и безошибочно разобраться в этой пестрой веренице людей. Работа оборвалась неожиданно. Среди дня Костю и Сергея вызвал к себе Зотов. У него в кабинете они застали и Лобанова. — Серьезное дело, товарищи, — объявил им Зотов, озабоченно потирая бритую голову. — Скажите, Гаранин, вами проверен шофер Зайчиков? — Нет еще, Иван Васильевич. Вам переданы только его анкетные данные. — Так, — как будто удовлетворенно констатировал Зотов. — И это, оказывается, не мало. Ну-с, а вы, — он тяжело повернулся к Лобанову, — вы проверили знакомого Любы Амосовой, некоего Горелова? — Проверил, — ответил Лобанов. — Связи плохие, выпивает, водятся лишние деньги. Но он вроде как бы ухаживал за Любой, влюблен был. — Долго ухаживал? — Познакомился за месяц до убийства. Бывал дома. Как, впрочем, и другие знакомые. — Так вот, — веско сказал Зотов. — Просматривал я ваши материалы. Интересная деталь. Зайчиков и Горелов живут в одном доме, может быть, и знакомы. Понимаете, чем пахнет? С одной стороны, Зайчиков — это машина, с другой — Горелов, — это подвод. Немедленно займитесь этой версией. Вы втроем образуете новую группу. Старшим назначаю Гаранина. — Надо установить их связь с Валентиной Амосовой, — предложил Сергей. — Нет, — резко возразил Зотов. — Терпение, Коршунов. Забудьте на время об Амосовой. Прежде всего надо установить их связь между собой. Потом — что они делали в ту пятницу. Это трудно, прошло уже дней десять, но это необходимо. Через полчаса Гаранин и Коршунов поехали по указанному адресу. С особым заданием уехал Лобанов. Узенький и кривой переулок в Замоскворечье — точно чудом сохранившийся осколок прошлого века: одноэтажные и двухэтажные деревянные домишки с палисадничками, мезонинами и галерейками, скамейки у ворот и булыжная мостовая. Только антенны телевизоров да стоявшие у тротуара две-три машины нарушали это впечатление. Сергей и Костя шли рядом, разморенные жарой, и лениво переговаривались. — Дом четырнадцать, — сказал Костя, — еще четыре дома. Друзья повернули за угол и внезапно остановились, переглянувшись. Впереди, через два дома от них, около тротуара стояла большая черная машина. Хорошо был виден номер: «МГ-14-88». Около дома на скамейке сидел парень лет двадцати в красной майке и не спеша наигрывал что-то на гармони, то и дело пригибаясь к ней ухом. — Что ж, начнем, — тихо проговорил Костя. Они приблизились к парню и, поздоровавшись, сели рядом на скамейку. — Ну и машинка! — восхищенным тоном произнес Костя. — Это какое же начальство у вас здесь живет? — Начальство, — презрительно протянул парень. — Тоже мне. Это, видишь, Колька Зайчиков, шофер, домой прикатил. — Обедать? — Кто его знает. Он и так раз пять в день приехать может. Начальство, видишь, на заседании сидит, а Колька катается себе. Вчера вон мать на рынок возил. Представляете? Картинка. — И приятелей, наверно, катает? — вступил в разговор Сергей. — А как же. И девчонок тоже. — А ты катался? — Раньше катался. А теперь нет. Мы с Колькой, считай, уже дней десять как не разговариваем. Да мне плевать. Завтра в деревню, видишь, еду, в отпуск. Вот, — указал он на гармонь, — программу готовлю. — Отчего же вы с Колькой поссорились? — равнодушно спросил Костя. — Да как же, — сердито ответил парень. — Обещал в тот день прокатить с утра. Мне аккурат во вторую смену выходить пришлось. Мастер один заболел. Ну, а мне вроде доверяют. Так вот жду я Кольку. Даже костюм выходной надел. И еще того хуже, девушку знакомую пригласил. Наконец смотрим — подкатывает. Вдруг, откуда ни возьмись, дружок его, Славка Горелов выбежал, чтой-то пошептались и вдвоем, видишь, укатили. — Что ж это он так? — удивился Сергей. — Смеялся еще потом. Говорил, дело важное было, подзаработал на чем-то. И верно. На другой день они со Славкой здорово гуляли. Известно — шпана, хоть и студент Славка-то. — А в какой же это день поездка твоя не удалась, можешь вспомнить? — спросил Костя. — Очень даже могу. В прошлую пятницу. А вам, собственно, зачем это? — насторожился парень. — Ну, друг, с тобой, видно, хитрить не надо. Человек ты серьезный. На, гляди, — и Костя протянул ему свое удостоверение. Парень присвистнул от удивления. — Достукались, значит? — Вроде да. — Поделом. Гниды, а не люди. Петр Гвоздев, несмотря на простоватый вид, оказался человеком толковым, наблюдательным и деятельным. Он не только сам дал весьма точные и подробные показания, но и превратил свою комнату в некую оперативную штаб-квартиру, куда вызывались по его же совету другие очевидцы и свидетели. Вызывал их сам Гвоздев, очень искусно и незаметно для окружающих. Он же начинал разговор одним и тем же, невинным на первый взгляд вопросом: — Ты помнишь ту пятницу, когда я на Колькиной машине кататься собрался? — А то как же, — ухмыльнулся в пегую бородку сосед по квартире, — такого форса навел на себя и вдруг — конфуз на весь двор. А поделом, — назидательно прибавил он, — не води компании с этими обормотами. Что Колька, что Славка. А ты токарь большой руки, талант, грамота у тебя, опять же портрет снимали. Гвоздев покраснел и с независимым видом полез за папиросой. — А почему вы думаете, что этот случай был именно в ту пятницу, седьмого? — спросил Костя. — Ну, почему, почему… — смутился старик. — Да ты ведь, Прокофий Кириллович, в тот день за пенсией ходил, — вмешался Гвоздев. — Неужель забыл? — Так и есть, — обрадовался Прокофий Кириллович. Видно было, что полученное оскорбление Гвоздев переживал бурно и широко: весь двор знал об этом, и все симпатии были на стороне Гвоздева. Под вечер Гаранин и Коршунов возвращались в самом приподнятом настроении. — Вот парень попался — золото! — восхищенно говорил Сергей. — Но подготовку к концерту мы ему все-таки сорвали. — За него не беспокойся. Такой лицом в грязь не ударит, — усмехнулся Костя. Придя в управление, они застали в своей комнате Лобанова. Он сидел за столом Сергея, откинувшись на спинку кресла и жмурясь под лучами заходящего, нежаркого солнца. — Смотрите, пожалуйста, — заметил Сергей, — как сытый кот на крылечке. — Хватит шуток, — посерьезнел Гаранин. — Докладывай, Лобанов. — Сейчас доложим, — не спеша отозвался тот. — Я вас уже часа два поджидаю. Все, Костя, сделано в лучшем виде. Карточку Зайчикова я достал, у нас ее тут же пересняли, увеличили. Я тем временем съездил за Клавдией Ивановной и Верой. Между прочим, очень симпатичная девушка и о тебе спрашивала. — Это к делу не относится, — оборвал его Костя. — Не тяни, Сашка. — Короче говоря, — радостно выпалил Лобанов, — и мамаша и дочка, каждая в отдельности, среди предъявленных им фотографий без колебаний опознали Зайчикова. Гаранин и Коршунов переглянулись. На следующее утро по приходе в гараж был арестован Зайчиков. Это оказался тщедушный белобрысый парень в розовой перепачканной рубашке с закатанными рукавами и отстегнутым воротничком. Допрос вел сам Зотов в присутствии Гаранина и Коршунова. Зайчиков говорил плаксивым, обиженным тоном и вначале пытался все отрицать. Но припертый показаниями очевидцев и свидетелей, запинаясь, он признался, что действительно в тот день отвез своего приятеля Горелова по указанному адресу, получив за это четыреста рублей. — Что было дальше? — жестко спросил Зотов. — Дальше он зашел в подъезд и возвратился через полчаса с вещами. А мы в машине сидели. — Кто мы? — Да я с девушкой, Славкиной знакомой, он ее прокатить хотел. — Вы ее знаете? — Нет, в первый раз видел. Верой или Варей, а может, Валей звать, не помню. Она подсела в машину по дороге. — В каком месте? Только точно. — Мы заехали за ней в кафе «Ласточка» около Курского вокзала. — Ого! Зачем же вы такой крюк дали? — Я почем знаю? Горелов велел.